Царицей Тамарой клятва Сослану не нарушена

Тамара, войдя во дворец, была сильно удивлена
ярким освещением царских покоев, где в последнее время
не жил никто, было тихо и безлюдно.
Всюду горели факелы, свечи, кадильницы, и обычно
тихие, пустынные комнаты вдруг наполнились шумом,
живым и неумолчным, громкими голосами,
давно уже в глухих стенах не звучавшими. 
 
Вдруг послышались знакомые твёрдые и решительные шаги,
и откинула занавес чья-то могучая рука.
Перед царицей выросла фигура Давида Сослана
в железных доспехах, в ее покоях Исанского дворца.

Он со своими спутниками наконец-то прибыл в столицу Иверии.
Сослан только что вышел из дворцовой церкви,
куда поставил ковчег с древом креста.
Он шёл окрыленный мечтой о близком с Тамарой свидании.
Его ошеломила внезапная встреча.

Он остановился, как вкопанный, но сдерживая волнение,
овладел собой и, склонившись перед нею,
торжественно произнёс сослужение:
- Я выполнил, царица, твоё повеление.

Древо святого креста в Иверии.
Идём, поклонимся ему, - и, взяв ее руку,
вместе с нею направился к церкви.
Она преклонила перед ковчегом колено,
исполненная глубочайшего восторга и радости.
Здесь, перед древом креста, после многих лет разлуки,
и страданий как бы произошло их обручение,
и они, наконец, обрели свое счастье.

Поднявшись, Тамара с глубоким чувством произнесла:
- Отныне кончились все мои невзгоды!
Счастливые, они направились в зал, где их терпеливо
ждали спутники Давида.

- Путь окончен! – сказал Сослан, когда они вошли в зал,
в тот самый зал, где когда-то был пир в честь князя Юрия,
сына Андрея Боголюбского, внука Мономаха.
Осматриваясь кругом, Сослан вспомнил, как в последний раз тогда,
перед отъездом в Палестину, он вышел отсюда
без всякой надежды вернуться обратно и снова.

Он едва привыкал к мысли, что находится в Иверии,
что впереди его больше не ждут испытания, разлука и изгнания.
Он не верил себе, что видит Тамару, ради которой совершал
невероятные подвиги, что новая счастливая пора наступает
в его жизни, когда разлучить их больше никто не сможет,
и они будут укреплять мир, славу и могущество Иверии.

... Спутники Давида Сослана уходили все вместе из дворца.
Но Сослан задержался на одно мгновение, и Тамара,
видя его волнение, коротко сказала:
- Успокой свое сердце! Я своей клятвы не нарушила.

- Отныне моя жизнь принадлежит тебе и нашему отечеству, -
весь просияв от счастья, воскликнул Сослан.
От чрезмерного возбуждения он больше не мог говорить ничего
и, поцеловав конец вуали, прикрывавшей ее локоны, стремительно
удалился вместе с друзьями...

Отпраздновали свадьбу Тамары и Давида пышно и торжественно.
Венчание происходило в Дидубийской церкви,
так как Тамара отказалась от венчания
в Сионском соборе, с которым у нее было связано столько
печальных воспоминаний о ее браке с Юрием. Да! Но, однако.

Венчание совершал епископ Антоний, так как Микель сильно
занемог после приезда Сослана.
Микель, однако, успел помириться с Сосланом и благословить его
на брак с царицей Тамарой.

Свадебный пир был устроен на Дидубийском поле, и им руководила
Русудан, старавшаяся блеском и богатством угощения,
чтобы превзойти пир, устроенный во время свадьбы Тамары и князя Юрия.
Собралось множество народа, воинство, военачальники,
для которых потом были устроены военные игры и развлечения.

Никогда, как на этом торжестве, так не веселилась столица,
никогда не было такого стечения народа,
никогда так щедро не опустошалась царская казна,
как в этот незабываемой день венчания Тамары и Давида.

Ликовала Грузия и Осетия. Ликовали народы Кавказа...

Прошли годы. У Тамары и Давида было уже двое детей –
сын – наследник Георгий, прозванный Лаша «Блистательный»,
и дочь, названная Русудан, по имени любимой тетки.
Иверия обрела, наконец, внутренний мир и достигла зенита
своей славы и могущества.

Культура Иверии поднялась до высшего развития:
воздвигались дворцы, храмы, города;
создавались великие произведения искусства,
особенно процветали поэзия и наука.

Между тем развенчанный Юрий Боголюбский долгое время
не мог найти себе нигде покоя.
Скитаясь по разным местам, терзаемый несчастной любовью,
он сделал ещё раз отчаянную попытку пробиться в столицу,
и преследуемый неудачами не только не достиг цели,
но был окончательно разбит и скрылся в скалах Иверии.

Военная сила Иверии, укрепленная Давидом и его боевыми
сподвижниками, охраняла страну от вражеских нападений,
хотя события в Палестине складывались теперь крайне
неблагоприятно для иверского государства.

... Давид не только не был встревожен внезапным вторжением
персов в пределы Иверии, но, напротив, возгорелся необычайным рвением,
так как впервые после многих лет покоя мог проявить воинское искусство
и сразиться с сильным противником.

Войска Давида нагнали персов под Шамхором
и, хотя Амир-Бубакар, один из повелителей Ирана,
обладал превосходящими силами, тем не менее Давид
так искусно и смело атаковал вражеские полчища
под Шамхором, что первым же натиском внёс в их ряды смятение.

Сослан сам руководил сражением так же, как в Палестине,
был неукротим в бою и своей беспримерной храбрости и силе
нанес персам большие потери, наполнив ужасом их сердца.
Персы были смяты и разбиты, и Иверии досталась богатейшая добыча.
Это была новая блестящая победа Давида...

Враги Иверии были побеждены, и влиянию иверской царицы
теперь подчинялись не только кавказские народы,
но и соседние мусульмане до Эрзрума и Исфагани.

Иверия в глазах турок и персов такую непобедимую силу имела,
что Тамара именовалась победительницей халифов тогда,
на ее монетах были вырезаны грозные для мусульман слова:
на лицевой стороне по-иверийски – «Тамара и Давид»,
на оборотной – арабскими литерами: «Царица цариц,
слава мира и религии, Тамара, дщерь Георгия.
Да прославит бог ее победы!»

Давид умер раньше Тамары, истощенный походами,
беспрерывными войнами, сражениями и трудами
по управлению обширными государственными делами.
Три дня оплакивала царица Тамара смерть любимого мужа
и своих детей славного и храброго отца.

Прославленная и державная царица Тамара перед смертью вызвала
своего сына Георгия и его друга, грузинского азнаура, Гагели. И она,
обратившись к сыну, сказала:
- Похороните меня рядом с Давидом Сосланом и дайте клятву,
что вы оба тайну нашего погребения унесете с собой в могилу.

- Клянусь богом, тобой, своей честью, что могила Тамары и Давида
останется тайной для всех живущих на земле во все времена.