Глава 4 Бродяга

«Чтоб Терций подавился осторожностью! И Квинт за компанию! И бродяга тоже!»
В груди кольнуло. Рука полезла в карман. На месте.
«Кто их понес на проклятую площадь? Оставили бы там, так нет, приволокли».
Бродяга спал на скамье. Квинт, будь он один, прошёл бы мимо. Но Терций проявил бдительность.
«Подозрительная личность».
И не поспоришь. Инструкция. Скавр едва удержался от крепкого ругательства. Адресованного и Терцию, и инструкции. Положено докладывать главному, но Терезий снова напился. Хорошо Квинт догадался сообщить Скавру. Терций потащился бы к Марцеллу.
Скавр вытащил из кармана чёрный куб. Гладкий, без единой царапины.
«Откуда он у мальчишки?»
Открыл ящик, достал другой, положил рядом. Два одинаковых предмета на заваленном бумагами столе. Мелькнула мысль, перемешать, закрыть глаза и вытянуть наугад. Если не знать, чей, может, станет легче дышать. Убрал обратно. Ящик захлопнулся. Не смог. Боль единственное, что осталось от того дня, остальное выгорело. И вопрос, от которого не сбежать:
«Почему сработала защита только на моём кресле?»
Стоило вспомнить тот день, и запахи возвращались. Горелая трава и расплавленный композит. Мамина рука висела так низко, что почти касалась травы. Он дополз, уткнулся в ладонь, не решаясь посмотреть в глаза. С другой стороны слышался хрип. Отец. Скавр перевернулся, пополз через обломки. Успел встретить взгляд. Еле заметное движение губ. Улыбка или последний спазм? Кулак сжат. Скавр развёл обожжённые пальцы. Куб выкатился и остался лежать на земле.
А вот он семилетний, врывается в кабинет, босой, на цыпочках, тянется к столу. Отец наклоняется:
— Не трогай. Опасно.
Скавр очнулся от воспоминания. На столе такой же, только не отцовский.
Терций этот… Каждый предмет внести в протокол, до последней тряпки. И опечатать. А мальчишку в карантин. Голым. Терций наверняка доволен: протокол, опись, всё по уставу.
Хорошо, что успел сунуть в карман, пока патруль отвернулся. Спрятать? Сказать, что не видел? Квинт заметил. Точно заметил. А если доложит?
Скавр не услышал момента, когда вошёл Терезий. Поднял глаза, перед ним человек, который выглядел хуже трупа после отпуска. Зелёное лицо, ввалившиеся глаза и запах перегара.
Пока Скавр незаметно прикрывал куб стопкой бумаги, Терезий рухнул в кресло напротив.
— Опять всю ночь пили? — голос ровный, участливый, служебный.
Внутри только одно: «Опять мне разгребать».
— Плохо выглядите, — Скавр подал металлическую коробочку. — Может, стоит меньше пить?
Терезий сморщился, но промолчал и протянул руку. Скавр положил коробочку в ладонь. Ту самую, что через месяц после катастрофы схватила его, растерянного семнадцатилетнего юнца, со словами: «Жить будешь у меня. И не спорь». С тех пор Терезий таскает его за собой повсюду и даже от выгодных назначений отказывается, если в приказе не прописано, что Скавр остается личным секретарём.
— Одну?
— Две… Не вставайте сразу. Голова закружится.
Терезий положил капсулы под язык, откинулся в кресле и закрыл глаза. Скавр вернулся к столу и убрал спрятанное в карман.
Терезий сидел неподвижно: каждый поворот головы отзывался болью. Сначала бросило в жар, затем резко в холод, и только после этого накатила лёгкость. Он так и не привык к этим скачкам.
— Откуда берешь? — наконец открыл глаза.
Свет уже не резал, руки не дрожали, словно ночь с вином приснилась.
— У меня свои источники. Всё легально.
Терезий выдохнул, приподнялся, комната держалась на месте. Он опустился обратно в кресло.
— Что там у тебя? Докладывай.
Скавр раскрыл потертую кожаную папку.
— Приглашение на праздник Юпитера в Рим. Будет сам Верховный.
Терезий поморщился.
— Ответить отказом?
— Написать: «буду», — вздохнул с видом мученика. — Опять наряжаться в тогу… Ты хоть раз носил тогу?
— Нет.
— Счастливчик. То ещё удовольствие.
Скавр сделал пометку и отложил лист.
— Вызов в столицу. Расширенное совещание у Верховного. Послезавтра.
— Не отвертеться. Что ещё?
Скавр держал в руках измятый листок с неровным почерком, хотел выбросить, но разгладил и вложил обратно.
— Говори.
— Записка от Марцелла.
— Его не хватало. Чего хочет?
— Жалуется на стажёра.
— Вот как? — Терезий усмехнулся, потирая руки. — В корзину.
— Это не первая.
— Молодец, стажёр, — не удержался Терезий, но тут же спохватился. — Я этого не говорил.
— А я не слышал, — Скавр едва удержал улыбку.
– Это всё?
– Нет. Ночное задержание.
– Опять Терций?
Скавр едва заметно кивнул.
– Когда до него, наконец, дойдет?
Терезий взял папку, быстро пролистал и вернул.
– Когда проснётся выкиньте обратно. — Он поднялся. — И намекни Терцию. Если не поймёт, поговорю сам.
Он повернулся к выходу, но позади прозвучал осторожный кашель.
– Что ещё?
Скавр, преодолевая тяжесть, вынул из кармана куб и подал Терезию.
– Нашли в вещах.
Терезий не выдал эмоций, но рука дрогнула.
– Где он?
– По инструкции. В карантине. Вот... — Скавр протянул папку. — Протокол и опись.
– Бродягу не трогать.
Терезий выхватил папку, развернулся и пошел к себе. Едва открыл дверь, задержался на пороге.
— Где его вещи?
—В камере хранения… Согласно инструкции.
Терезий не ответил и стремительно вышел. Пока его не было, Скавр успел разобрать стопку бумаг. Часть переложил в папку для шефа, часть без сожаления отправил в корзину.
Когда Терезий вернулся, Скавр не поверил увиденному. На лице проступили красные пятна, никак не мог удержать взгляд на месте. Это был уже не он, Терезия невозможно вывести из равновесия.
—Титуса ко мне!
—В городе.
—Квинта!
—С Терцием в патруле. Вызвать всех по возвращении?
—Не надо.
Терезий на миг сбился с шага.
—У тебя есть восковые таблички?
Скавр достал одну из стенного шкафа, Терезий выхватил её и повернулся к двери.
—Сэр?
—Что?!
—Стило. — Скавр протягивал бронзовый грифель.
—Спасибо.
Скавр смотрел на Терезия и не понимал. В глазах у того был не страх, не злость, не расчёт. Такого выражения Скавр не видел ни разу.
Куб? Нет. Когда Терезий взял его, рука дрогнула, и всё. Мальчишка? Обычный. Лицо, каких полно, ни одной зацепки.
Тогда что? Впервые за семь лет он не мог предсказать, что сделает Терезий в следующую минуту.
За этими размышлениями его и застал Терезий, появившийся на пороге кабинета.
Лицо спокойное. Почти. Лишь легкая тень, заметная только Скавру, намекала на недавнее волнение.
Он положил на стол папку и восковые таблички, постучал по стопке ладонью.
— Здесь распоряжения. Я в столицу.
— Совещание ведь послезавтра, — удивился Скавр.
— Заеду к родителям.
— Когда обратно? — спросил Скавр так, будто вопрос ничего не значил.
—Дней через восемь. Максимум десять.
В дверях Терезий остановился.
— Стажёр в твоём подчинении. Что бы он ни выкинул, разгребай сам. Марцелла к нему не подпускай.
– Вы забыли запечатать – Скавр протянул таблички Терезию.
– Некогда. Портал ждёт.  – отмахнулся тот – Сам.
И вышел.
Скавр держал таблички, не решаясь открыть. Разум говорил «оставь», но пальцы поддели крышку. Прочёл раз. Зажмурился.  Перечитал, впитывая каждое слово.
Взял брусок воска и принялся греть над пламенем светильника. Рука застыла. Горячая капля обожгла ладонь, оставив красный след, но смысл строк прожигал больнее. Скавр задул огонь. Брусок воска застыл неровным, оплывшим краем. Захлопнул таблички и отложил в сторону незапечатанными.
Скавр сидел неподвижно, сложив руки на коленях. Затем достал из ящика стола фотографию в тяжёлой рамке,  рукавом стер пыль, покрывающую снимок, и всмотрелся.
На снимке рядом с мужчиной в мундире, с тяжелым подбородком, стояла невысокая женщина. Между ними мальчик лет семи в белой рубашке. Скавр провёл пальцами по стеклу. Женщина наклонилась к мальчику, поправила воротничок рубашки, и улыбнулась. Мальчик поднял глаза на мужчину и взял за руку. Тот глянул на него, и губы тронула улыбка.
Скавр снова коснулся стекла, и картинка замерла. Глаза в глаза. Легкая улыбка.
— Папа...
Рука потянулась убрать фотографию, но губы Скавра сжались. Он разгреб на столе свободное место у самого края и поставил туда рамку, твёрдо, решительно, словно вбивал в дерево.

Квинт ввалился в кабинет без стука. Скавр оторвался от табличек и повернул голову на шум.
—Квинт? Опять с сюрпризом?
—Нет, — тот протянул тонкую папку. — Обычный отчёт. Мелочь.
— Клади.
Квинт бросил папку, прислонился к косяку.
— Слушай, тебе служба не надоела?
— Надоела, — буркнул Скавр, перекладывая бумаги.
— А мне вообще как. Особенно с остолопом Терцием. Уйти бы совсем… А куда? В отставку? В Атлантис обратно?  Там же тоска смертная, даже от бедности и голода помереть не дадут.
— Если исчезнуть по-тихому?
— Всё равно найдут.
Скавр похлопал по восковым табличкам. — Поручение Терезия. Корвину отнести.
—Корвину? — Квинт почесал затылок. — Какие у него могут быть с ним дела?
Скавр пожал плечами и протянул таблички. Потом вдруг отдернул руку, на мгновение задумался, раскрыл и поднес к самому лицу Квинта. Тот пробежал глазами по строчкам, и побледнел, открыл рот, но Скавр покачал головой и приложил палец к губам. Запечатал таблички и протянул, стараясь не встречаться взглядом.
Квинт остановился у порога.
—Я этого не забуду.
И вышел, прикрыв дверь.