Медсанбат 16

К «Полуторкам» Забелин подошел, чеканя шаг. Военврачи, занятые операциями, этого демарша, естественно, не заметили, как и не обратили внимание на резко поднятую к виску кисть правой руки завхоза.

– Товарищи военврачи, получен приказ о передислокации санбата. Прошу прекратить операции и начать движение на восток.

Ответа не последовало. Не зная, как поступить, Забелин отошёл от «Полуторок», снова вернулся, ещё сильнее чеканя шаг, и более залихватски отдал честь. Сначала завхоза заметила Полякова.

– Что Вам, Забелин? – военврач второго ранга была не в восторге от того, что её оторвали от срочного дела.

– Получен приказ о передислокации тыловых частей, сборе их в колонну для движения на восток.
 
– Кем получен? Я лично ничего не получала! Давайте приказ.

– Приказ передан устно капитаном госбезопасности Ивановым мне лично, – Забелин посмотрел на часы. – Семь минут назад. Через пятнадцать минут батальон должен быть у штаба дивизии.

– Но это же совершенно невозможно! Так ведь, Татьяна Николаевна?

– Абсолютно! У нас раненые! Два часа не меньше!

– Минут через сорок тут будут только трупы! Вы не слышите, что бой приближается?

– Уймитесь, Забелин! – Скобелева успевала шить раненого и ругаться с завхозом. – У страха глаза велики – вчера ночью такой грохот стоял, что хоть святых выноси, а было это у соседей, а сейчас? Пух-Пух и всё!

Такого мата, которым Забелин разразился на «Пух-Пух» медсанбат не слышал никогда. Ушков охал, Ефремов радостно бил кулаком по колену, Дядя Миша пытался запомнить, а Оленка  и ещё одна медсестра дружно упали в обморок, зато военврачи уяснили, что орудия бывают крупного калибра и весят их снаряды как танковые пушки ПАК-38, тридцатисемимиллиметровые снаряды которых (завхоз едва удержался не показать их размер) только по чьей-то придури называются снарядами, а не патронами, но зато танки ездят быстро и будут здесь скоро.

– Если вы думаете, что на войне часто везёт, – Забелин начал успокаиваться. – То вы ошибаетесь. На войне везёт раз, от силы два, нам за один раз повезло трижды, так что до конца войны наедятся на удачу не советую – не доживете.
Закончив обличительную речь, завхоз принял командование на себя. Весь  медсанбат, кроме участвующих в операциях, стал готовиться к походу, даже обеих санитарок привели в чувство.Даже военврачи с операционными сестрами, завершив свои «процедуры» приняли участие в погрузке.
Не сказать, что когда к командам Забелина и Ефремова присоединились голоса Поляковой и Скобелевой, дело пошло быстрее, зато, когда медсанбат будет разворачиваться на новом месте, разобрать, где что брать будет намного проще.
Через двадцать минут колонна медсанбата начала движение.
 
– И всё-таки, Татьяна Николаевна, – Полякова внимательно посмотрела на коллегу. – Мне это кажется дезертирством. Сейчас привезут раненых ребят, а медсанбата нет на месте!

– Александра Васильевна, вот раненые, – Скобелева показала на пол кузова «Полуторки», забитого ранеными. – Мы здесь. Чего не оперируем? Вот и под пулями руки трясутся, какие уж тут операции. Я не за себя боюсь. Моя жизнь – одна жизнь и цена её лишь одна – сколько я смогу спасти солдат. Медсанбату на передовой не место. Так что Забелин прав, а мы должны понимать, в чём заключается наша работа, в чём его, санитаров и другого обслуживающего персонала. Обслуживающего не наши с Вами, Александра Васильевна, прихоти, а наши с Вами золотые руки. Да, золотые, потому что они очень дорого обошлись родине, и теперь мы с Вами обязаны вернуть ей долг солдатами. А вот погибнуть – это и есть дезертирство…