Легкой жизни я просил у Бога... Тхоржевский

Иван Тхоржевский выпустил несколько книг переводов. Мы до сих пор читаем рубаи Омара Хайяма в переводе Тхоржевского. Это главный его переводческий труд. Переводил он и Метерлинка, Верлена, Пруста и других поэтов и писателей. И эти художественные переводы не могут устареть. В декабре 1920 года Иван Тхоржевский эмигрировал во Францию, где продолжил активную литературную деятельность. Писал стихи. Переводил Гёте. Исследовал творчество А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева и других русских писателей. Создал труд "Русская литература". Иван Тхоржевский известен как "поэт одного стихотворения" — "Лёгкой жизни я просил у Бога". До конца так и не ясно, сам ли поэт написал его или это перевод. Встречается разная информация, в том числе и то, что это вольное подражание средневековому персидскому поэту Гафизу (Хафизу Ширази).

***

Сплетай из слов красивые узоры
И осторожно, мягко подбирай
Цвета, нежней ласкающие взоры,
Блестящей рифмой вызолотив край;
Сплетай из звуков сладостные хоры,
Их переливом трепетно играй,
Одень мечты в бесценные уборы
И в любованьи чутком замирай, –
Все ж будет мертв ковер твой златотканый,
И будет мертв твой песенный аккорд!
Не в красоте, а в жизни, звукам данной,
Та сила их, которой гений горд;
И не жемчужной пеной – алой кровью
Кипят стихи, рожденные любовью!


БРЕСТ
 
Она бредёт, шатаясь, в исступленье,
С ножом в руке, истерзанная вся,
Едва дыша и, в буйном ослепленье,
Себе же в грудь удары нанося.
 
Опоена каким-то страшным зельем,
Всех обманув, обманута сама,
Она как зверь: взор искажён похмельем,
В нём дикая, мучительная тьма.
 
Упала в грязь... хрипит проклятья злые...
Так вот она, вот бывшая Россия!
Спаси ей честь, о Боже, вразуми:
 
Заблудшую, забрызганную кровью,
Покрой её сияющей любовью!
И если жизнь нужна моя – возьми.


***
Легкой жизни я просил у Бога:
"Посмотри, как мрачно все кругом."
Бог ответил: "Подожди немного,
Ты еще попросишь о другом."
Безвозвратно пролетали годы...
Жизнь как жизнь - дорожная петля.
Знал я счастье, знал я и невзгоды,
Поднимался, но и падал я...
Было трудно и порой казалось -
В пору бы по-новой попросить:
"Сделай, Боже, так, чтоб получалось...
Как-нибудь, но чтобы легче жить".
Но иного я не ждал ответа,
Знал и верил - надо подождать,
Не забыв отцовского завета-
В Бога верить, только не плошать.
Как вода в песок, бежало время
Трудности я перестал считать
Научился принимать потери,
Научился горе понимать.
И уже не надо жизни легче...
Жизнь как жизнь - дорожная петля.
От рожденья и до самой смерти
Пусть как есть - до капельки моя.

Вот уже кончается дорога,
 С каждым годом тоньше жизни нить…
 Легкой жизни я просил у Бога,
 Легкой смерти надо бы просить.


* * *

 

В обрывистом, холодном серебре

Мерцает ночь, как призрак дымный.

Когда же День? Когда же гимны

Заре?

 

И грусть уводит – к радости былой!

Себя нельзя переупрямить:

Звенит, трепещет, тронутый иглой,

Диск – наша Память.

Но слушаешь, – и странен ураган

Разбуженных напрасно звуков.

Так зажигавший деда хор цыган –

Что он для внуков?

 

И даже нам, пленённым стариной:

Сквозь дым кровавый всесожженья,

Сквозит лучистый блеск – иной...

Изгнание – преображенье!

О, Солнце новых, жадных к солнцу, дней!

Дай гнева и надежд Отчизне!

Дай – вихрей нетерпенья ей,

Для жизни...

 

Версаль

 

Она лежит, как труп бессильный;

И вот – кровавый пир гиен

Над ней кипит во мгле могильной!

Живую – душит красный плен.

 

Она очнулась: кровь, пожары;

На небе молнии, гроза;

Просветлены мученьем кары

Её молящие глаза.

Она, отчаяньем томима,

Кричит, – но все проходят мимо...

Остановитесь! В грозный час

На помощь, братские народы!

На помощь, именем свободы!

Иль Божий гром – ударит в вас.


 

* * *

 

Воспоминанья вкрадчивы и редки,

Но, как болезнь, их от себя гони!

Обламывай в душе сухие ветки,

Сжигай дотла обугленные пни.

 

И, дорожа спокойными часами,

Умей сдержать бессильный крик раба!

Не мучь им нас: и без тебя судьба

Отравит жизнь всему под небесами!

 

Не верь в людей, но в их страданья верь.

Кляни любовь и прошлые мгновенья;

Но женщине, любимой и теперь,

Задумчиво пошли благословенье...

 

* * *

 

Ещё так жарки солнца ласки,

Ещё зовёт, сверкает даль,

И в близость сумрачной развязки

Не верит светлая печаль.

 

Пускай мертвы воспоминанья,

Пускай надеяться нельзя, –

Ещё осталось обаянье:

Жить, под пучиною скользя!

 

Куда бы волны нас ни мчали,

Мы блеск их вольный отразим

Не чёрным зеркалом печали,

А гимном страсти молодым!



Осколки

 

Я брошен – холодным осколком –

На жёсткую, грубую новь...

И в сердце затравленным волком,

Отчаяньем сжалась любовь.

 

Мой плен заколдованный тесен:

Иззубрены болью края,

И где-то в развалинах песен

Тоской шевелится змея.

 

Но раны судьбы не случайны;

За ними – бунтующий рост!

Весь мир – в озарении Тайны

В безбрежном крушении звёзд!

 

И странникам новым, взгляните,

Простор для безумий широк.

А мы – это алые нити

Для поисков лучших дорог!

 

Всё ярче, острей, непокорней

О счастье тревожные сны...

И мы – это чёрные корни

Зелёного шума весны!

 

Памяти П. А. Столыпина

 

Убит, – и с нами нет его,

Теперь, когда гремят стихии!

Но завещал он торжество

Окрепшей, будущей России.

 

Он был – из одного куска,

Как глыба цельного гранита.

И мысль его была ярка,

Неустрашима и открыта.

 

Уже забытою порой

Полубезумного шатанья

Вернул он к жизни – твёрдый строй,

Вернул он власти – обаянье.

 

Россией новой дорожа,

Он отстоял Россию дедов!

И жил он, ей принадлежа,

И пал, ей верность заповедав.

 

Блистателен его венец!

Огонь речей, деяний твёрдость

И героический конец,

Всё – точно знамя: «Честь и гордость».

 

И что нам грешная вина

И слабости его земные…

Он знал одно: что «нам нужна

Лишь ты, Великая Россия!»

 

Под гитару

 

Ты не верь тайным снам,

Поздней ночи сказкам!

Верь лишь солнечным дням

Да недолгим ласкам.

 

В страстной прихоти – ложь!

Сердца жар остудишь,

А уж сил – не вернёшь,

Слёз – не позабудешь...