Письмо в раме

В мастерской пахло льняным маслом и яблоками, которые мама приносила по дороге с рынка, будто краски без них не ложились. Я писал портрет сестры и все время ловил себя на том, что рисую не ее лицо, а тишину между нашими словами — ту, что копилась годами и вдруг стала теплой. Она сидела у окна и читала вслух чужие письма, а я подбирал оттенок для ее улыбки, как подбирают оправдание, когда опоздал домой. За стеной отец возился с рамой, стучал осторожно, словно боялся разбудить прошлое, и каждый удар отдавался во мне коротким «прости». Когда сестра устала, она подошла и положила ладонь мне на плечо: так делают друзья, когда не знают, чем помочь, но все равно остаются рядом. Я хотел сказать ей, что люблю ее — не громко, без обещаний, просто как факт, — но вместо этого добавил на холст тонкую линию света у виска. Вечером мы повесили работу в коридоре, и дом стал выглядеть чуть просторнее, будто в нем появилось еще одно окно. И я понял: иногда семья — это не те, кто всегда понимает, а те, кто учится смотреть на тебя заново, каждый день, как на картину, которую нельзя дописать до конца.