Имануила

Серега проснулся рано, но не так рано, когда надо на работу, и, когда от нежелания вставать даже в районе лопаток покалывает и в колене щелкает, не настолько... Он потянулся до легкого хруста в ближайшем к уху суставе, глянул на ходики на стене, удивился времени - было 7-48. В окно било яркое летнее солнце. Он вспомнил, что сегодня выходной и можно себе позволить двигаться вразвалочку и чесать, где хочется, чесать, не торопясь, не прячась.
      Идя в душевую кабину, он зажмурился от лучика, который прилетел через окно прямо ему в глаз, потом включил воду, вошел в это влажное, ласковое тепло, очнулся через минуту удовольствия, почистил зубы, вытерся и, наконец, расслабленно присел рядом со столом, думая о том, что же сегодня он позволит себе на завтрак?
      «Что-то не так!» Серега смотрел на стол, на начинающий закипать электрочайник, на пачку любимого печенья, которую вчера с таким восторгом он купил в «Магните», на одинокую муху, которая быстро бегала по чистому столу, пытаясь найти пищу. «Что-то не так!» Он почувствовал это мгновение назад, ощущение было такое, будто бы из него ушла какая-то важная основа, то, на чем строится фундамент всей жизни, будто бы он забыл свое имя и фамилию.
      «Нее…, помню. Серега Куликов. Меня зовут Серега Куликов. Точно помню. А что тогда я не помню?» Он напрягся, пытаясь нащупать ту основу в памяти, которая от него ушла, потом еще сильней напрягся, даже до остановки дыхания напрягся - так, что щеки покраснели, но ничего не получилось. Уверенность, что он что-то забыл или потерял, выросла многократно, а вот направление в сторону того, что он забыл или потерял, даже близко не определилось. Он проверил мобильник, банковская карта и рублей четыреста мелочью были на месте.
      - Растак его в коромысло!
      Серега тряхнул головой, оглянулся на чайник, который щелкнул автоотключением, заварил свежий чай в маленьком фарфоровом чайничке, доставшемся ему еще от родителей, и попытался избавиться от этого противного ощущения, когда что-то от тебя ушло, а что, никто не знает, даже сам.
      Пока чай заваривался, Серега взял свой мобильник и с осторожностью начал проверять ватсап, что там и как, вдруг, листая родных, друзей, знакомых, вспомнится, что случилось? Но ватсап не работал, интернета не было.
      - Может быть, кто-то умер, мне сообщили, а я по рассеянности забыл?
      Серега начал открывать уже прочитанные вчерашние сообщения: сначала от самых близких, потом не от самых близких, потом от совсем далеких, потом даже от тех, кто по работе и раз в год пишет. Пока он этим занимался, чай начал остывать, а тревога нарастала, потому  что без такого важного того, что он забыл, как можно жить, он не понимал. Чувство потери и ушедшего, растворившегося счастья, ну прямо его разрывало. Причем, удивительно было то, что он точно знал, что еще вчера такого с ним не было и точно в четверг, за день до этого, тоже не было.
      - Значит, это с работой не связано, так как, если бы с работой было связано, то я бы точно и в четверг, и в пятницу об этом знал и помнил.
      На всякий случай, он открыл в «телеге» переписку по приработку, быстро пробежал глазами всю последнюю неделю и убедился в том, что  его сегодняшняя потеря с тайным от жены бизнесом точно не связана.
      - Ну и черт с ним! Будем чай пить!
      Серега придвинул к себе бокал с блюдцем, раздербанил пачку с печеньем и начал наслаждаться утром выходного дня. На удивление, минут двадцать ему удавалось не замечать внутренней потери и даже, более того, вместе с пятой печенюшкой он ощутил прилив сил и восторга вкуснятиной. И надо бы было на пятой печенюшке зависнуть и сохранить это ощущение слияния с кулинарным шедевром, но он почему-то решил плеснуть чайку в стакан в третий раз и только он это сделал, как умиротворение ушло и снова наступила пустота внутри.
      «Вот, черт, да что же я потерял-то?! А что мы делали вчера, дружище?» - Он обратился к своей памяти.

      - Федор, ты вот скажи, по кой ляд ты притащил свой самогон? Ты  понимаешь, что если мы сейчас без закуски начнем с самогона, то сегодня и, возможно, завтра нас просто никто не найдет.
      - Серега, ты меня прости, но с моего самогона еще никто во времени не терялся. По деревне искали - было, но всегда на следующий день находили. Это точно!  Даже слово  такое есть умное, - у Федора от напряженного воспоминания слова пошли крупные морщины по лбу, наконец, он вспомнил, - статистика!
      Он  приподнял вверх тяжелую руку опытного механизатора в пятом поколении.
      - Ну, не знаю. - Серега нерешительно достал два стакана. - Только на донышко, а потом, если не хватит, в магазин сбегаем, пока не закрыли.

      Начало вчерашнего вечера было в памяти ярким куском и, на удивление, сознание сегодня было чистым и сухость во рту не донимала безвкусной шероховатостью, значит, за добавкой не бегали и с водкой не мешали.
      - Хороший самогон у Федьки, буду знать.
      Серега, успокоенный, даже начал снова попивать чай, расслабился и какая-то вальяжная приятность пришла в голову от наличия такого товарища, который в пяти домах от него живет,  но тут чуть дальше мелькнула следующая мысль:
      «Да что же хоть мне так неудобно-то? Будто бы я что-то, ну очень важное забыл, такое, без чего жить невозможно! И, самое интересное, что  до визита Федора во мне такого чувства не было и это точно!»
      Серега подошел к окну, попытался было разглядеть на улице то, что он потерял внутри себя, осознал, что занят не делом и вернулся к столу.
      Он помнил, что товарищ, пришедший в гости вчера, сильно его удивил и это было связано с разговором. Пьянка была ни причем, пьянка была фоном, отдыхом от всего неблагоприятного: недовольной малыми Серегиными деньгами жены, противным климатом в районе Пошехонья, неудачным замужеством дочки и еще, черт знает чем жизненным…
      Вообще, Федор особо говорить не умел и славился по деревне тем, что матерился по делу, справно, и даже молча, как глухонемой, мог в пару приемов руками показать то, о чем не мог сказать по культурному. А когда он в ту руку вкладывал топор, то умело ставил заборы и, при необходимости, мог перекрыть крышу за чисто символическое вознаграждение, чем пользовались многие вокруг. Пил он после шабашки ровно в меру - так, чтобы на следующий день смочь все, о чем вдруг попросят многочисленные летние дачники… В общем, не мужик, а золото! Ну, по крайней мере, так считал Серега и еще три-четыре местных увальня, кто с Федькой регулярно общался.
      Напрягаться и вспоминать подробно вчерашние посиделки особо не хотелось. Он загнал в дальний угол черепушки это свое неудобство и пошел заниматься делами, благо, в деревне их всегда много. Однако, через пару часов он понял, что дела не делаются или делаются крайне наискосяк, а наискосяк в деревне, ну никак нельзя. Вот, например, дрова разве можно наискосяк наколоть? Конечно, нет, опасно! Или палец на руке себе отчекрыжишь, или в колено угодишь топорищем,  а жить еще годков восемнадцать или около того  Серега планировал. Кому нужен инвалидный мужик? Да никому, а уж его жене, тем более.
      Он повздыхал, потом еще повздыхал, настроение не приходило, заноза в черепушке сидела уверенно и назойливо. Он бросил топор в дальний сараечный угол, уперся взглядом в хмурый горизонт за рекой, потом решил действовать, используя привычные ингредиенты. Он вспомнил, что это всегда приносило эффект расслабления, а иногда даже пробуждало интеллект на новые подвиги. Серега залез в дальний угол, где у него стояла заначка, к ней достал пару малосольных огурцов и как жахнул сразу полстакана, занюхал, закусил и решил дождаться привычного эффекта.
      - О, мля! Вот оно! - Прокомментировал он свое состояние через пять минут.
      Ему чуток полегчало на ментальном уровне. Руки, ноги стали наливаться кровью, но проклятая заноза утренней неразрешенной забывчивости торчала на своем месте. Значение этой занозы постепенно нарастало, будто бы она, питаемая его беспамятством, разрасталась и, более того, утончалась, покалывая все больней.
      - Ну, что же, значит, надо добавить!
      Серега добавил, потом, для надежности, включил какой-то важный футбол. Футбол всегда помогал ему в трудные минуты, футбол был символом последней, крайней надежды, потому как наши почти никогда не выигрывали последние лет сорок. Но этот такой большой срок,  наоборот, только увеличивал надежду и значимость каждого нового международного матча.
      На удивление, добавка и второй тайм помогли - Серега заснул прямо на кушетке, позабыв покормить пришлого кота, который сначала царапался во входную дверь, а потом, потеряв уверенность, видимо ушел дальше по соседям.
      Наконец, он проснулся от настойчивого стука в дверь и удивился, глянув на часы.
      - Вот, ешкин кот, полтора часа проспал.
      Телик светился каким-то модным диктором, который пытал очередную звезду-разведенку с вываливающейся из декольте грудью  на предмет - «Была ли счастлива тогда?»
      В дверях стояла соседка тетка Зина. Это была местная, упитанная и очень уверенная в себе и в своих корнях дама. Прическа в стиле - «Три дня назад я делала химию, но, пока шла, ветром растрепало» абсолютно не портила тетку Зину.
      - Ну чо, Серега? Привет! 
      - Привет, - Серега выдавил из себя, еще сонного.
      - Как вчера с Федькой гулялось?
      - Хорошо.
      - Вот я и вижу, что хорошо.
      Тетка Зина привычно надавила на Серегу большущей грудью, которая горизонтально торчала у нее над животом, тем самым задвинула его в коридор и, ничуть не удивившись этому своему маневру, оказалась в доме, огляделась и добавила:
      - Значит,  сегодня догоняешься, - и, не слушая ответа, добавила, - соль есть?
      - Не знаю, футбол вон смотрел с нашими по первому.
      Серега пошел к печи искать соль, она, не торопясь, прошла за ним на кривоватых ногах.
      - Мне только каменну, без йода.
      - Ты, Зина, прямо, как прокурор, каменну ей давай.
      Тетка Зина упала на первую, оказавшуюся на ее дороге табуретку, картинно сложила руки пониз груди, тем самым приподняв и выкатив грудь еще более вперед, и начала о последних деревенских новостях.
      Серега уже пару раз предлагал ей соль, но каждый раз получал ответ:
      - Не того калибра, мне каменну надо.
      Через некоторое время, поняв, что все осмотрено и никакой каменной соли он не найдет, Серега уселся за кухонный стол и начал слушать тетку Зину, а та, было уже закончившая с новостями, вдруг, увидев направленные на нее глаза собеседника, тут же включила второй том новостей из разряда - «Да ты, наверно, не слышал, а на прошлой неделе…» и понеслось…
      - Чаю будете?
      Серега надеялся, что, обратившись на «Вы», и, прервав ход мысли тетки Зины, тем самым он поможет ей тронуться дальше по деревне в поисках каменной соли. Но тетка Зина поняла все ровно так, как было сказано, и ответила:
      - Буду, - и понеслась дальше в рассказах.
      Чай был выпит и, наверно, пошел бы и третий том рассказов, но вдруг тетка Зина  остановилась, залезла рукой в единственный карман халата.
      - Ведь мобильник дома забыла. - Выдала она и, наконец, поднялась и направилась к двери. - Слушай, а чего вы вчера с Федькой-то так орали про какую-то чучундру не нашу?
     - Какую чучундру?
      Он насторожился, понимая, что если сейчас тетка Зина чуть подробней расскажет про чучундру, то, возможно, утренняя заноза забвения обретет свое имя и, тем самым, сама себя ликвидирует.
      - Да не знаю, я вас не подслушивала, просто пару раз во двор выходила и все удивлялась, чего вы там все про чучундру?
      - Да мы вчера почти и не пили.
      - Ну вот и я говорю, вроде бы, не пили, а все про чучундру… - Она с удивлением посмотрела на Серегу. - Слушай, а я ведь к тебе за солью пришла?
      - Ну да.
      - И чего ты меня столько времени держал, я бы уже давно у Лопатиных соли взяла. Ну тебя, Серега, всегда с тобой так!
      Она недовольно махнула рукой и решительно вышла.
      - Значит, чучундра, - Серега потер лоб.
      Если бы в этой глухомани был интернет, он, конечно бы, набрал в википедии  «чучундру», но интернета не было и его мучения продолжились. Заноза неизвестности, которая слегка пропала, благодаря назойливым речам тетки Зины, вновь начала распухать и тревожить черепушку.
      Серега когда-то в юности слышал это слово - «чучундра» и даже помнил свою реакцию на него - удивление, легкий страх, так как казалось, что это что-то жуткое из тьмы, и желание постичь неизвестность образа, стоящего за таким звучанием, накатывало. Чучундра, в его понятии, была чем-то лесным, в меру злым и крайне неприятным на ощупь. Больше к этому слову из своих ощущений он ничего прилепить не мог.
      «Хоть бы Федор зашел! Наверно, с ним бы мы все вспомнили!» - Подумал Серега.
      Он подошел к окну, надеясь увидеть Федора, идущим по пыльной деревенской дороге, но за окном были только облака, березы и тетка Зина, бредущая от Лопатиных с кульком соли.
      Он вышел из дома, надеясь вытащить из теперь довольной добычей тетки Зины еще пару слов.
      - О, Серега, давно не виделись.
      - Зина, ты мне скажи - мы вчера с Федькой чудили или там еще чего?
      - Вааабще, не чудили, на крыльце посидели, все о чем-то спорили. А потом помню «Поворот» Кутиковский начали петь, это, значит, вам уже хорошо было.
      И она запела слегка беззубым ртом - «Вот новый поворот и мотор ревет. В пропасть или ров, и не разберешь»… - и прямо так ушла в воспоминания, что Серега даже испугался за нее.
      - Ну и…? - Прервал он тетку Зину.
      - Ну и все.
      Она махнула рукой, как от мухи бывает, отстранила Серегу в сторону мощной рукой и, умело работая корпусом, понесла соль домой, но вдруг обернулась и добавила:
      - Вспомнила - два слова было!
      - Какие два слова?
      - Два слова вы вчера все говорили, когда чучундру обсуждали.
      - Какие?
      - А я что помню, что ли, какие? Очень иностранные! Сложные! - Сказала она уже, не повернувшись,  спиной.
      Сереге стало хуже, даже так плохо, что хоть беги до Федора прямо сейчас.
      - Да хрен ли я - принц, что ли?
       Он, как был в тапках и огородных, протертых до неприличия трениках, припустил в сторону Федора. И все было бы хорошо, он уже был почти у Федора, но тут затрещал мобильник в кармане.
      - Слушай, ты завтра в какое время приедешь? - Голос жены был очень не вовремя.
      - Да не знаю, на каком-нибудь вечернем приеду, еще засветло.
      - А чо это ты так разгулялся?
      - А тебе-то какая разница, чего? Лучше бы приехала да картошку выполола. Дел много.
       - Какой смелый стал. - Она хотела, видимо, собак на него спустить, но тут поняла, что звонила по делу и, если сейчас собак спустить, то сама останется в дурах. - Ты давай завтра пораньше приезжай, унитаз тут сломался, да по дороге в продуктовый зайди, я тебе  список эсэмэской кину. Так, чтобы все успеть. - Голос жены скрипел недовольством.
      - Галя, мне некогда. - Серега с легким злорадством отключил мобильник. - Унитаз-продукты. Всю жизнь только на унитаз и работаем, а этой все мало, жрет в три горла да жопу растит! Уже своей жопой унитаз сломала!
      Серега сплюнул на всю жизнь, на жену, на занозу в башке и начал настойчиво стучать в дверь Федькиного дома.
      Довольно долго никто не открывал, потом послышались шаги и детский голос испуганно спросил:
      - Кто?
      - Это я - дядька Сережа. Это ты, Колька?
      - Да.
      - А отец-то дома?
      - Нет, на рыбалку пошел.
      - Ну хорошо. А куда на рыбалку-то?
      - Тык сетку снимать, вчера еще говорил, что поставил.
      - Понятно. Ну ладно, я пошел.
      До рыбалки пешком было недалеко, минут двадцать, и в обычный день без занозы в башке даже было приятно вот так прогуляться до Волги и по дороге встретить кого-нибудь  из местных, перекинуться парой слов. Но сегодня Сереге было плохо и казалось, что далеко.
      - Точно не чучундра. Если бы говорили о чучундре, то я бы вспомнил.
      Он рассуждал вслух, ступая босыми ногами в мягкую пыль дороги, которая вела на Волгу. На берегу никого не было. Метрах в ста на воде болталась одинокая лодка, в ней сидел мужик и чего-то шерудил руками.
      - Федька! Федька! Давай сюда! Дело есть!
      Серега начал сильно размахивать руками, обозначая неумолимую срочность дела. Федька оглянулся на крик, махнул рукой, мол, вызов принят, скоро буду и продолжил заниматься своими делами.
      Он начал  чесаться. Он еще с детства знал, что если начинается сильный нервяк, то он будет чесаться, такая у него была привычка. Мамка говорила - «Это у нас родовая нервная почесуха, Серега» и обычно давала ему и любимому коту  валерьянки. Сереге она давала полстакана воды с каплями, а коту - десяток капель на пол, причем коту первому что бы тот истошным голосом не орал в ожиданиях.
      Кот вылизывал мокрое пятнышко, после чего начинал ходить криво, облокачиваться на стены, чего раньше не делал, потом падал на спину и долго играл своим хвостом, пытаясь его поймать, однако, хвост, не пробовавший валерьянки, оказывался хитрей кота. Сереге было сложней, так как хвоста у него не было и валерьянка действовала не так быстро, поэтому он под надзором мамы сидел и смотрел на котовьи приключения, ожидая действия лекарства.
      Сейчас было хуже. Лекарство - самогонного мерзавчика, он забыл  дома. Федька, который бы своими воспоминаниями наверняка его вылечил, также был далеко - на воде, да к тому же занят. И мамки рядом не было, чтобы одергивать его в случае неконтролируемых почесываний.
      Слава богу, Федька скоро управился со своими рыбами и начал грести к нему.
      - Смотри, какой у меня улов.
      Федька, гордый уловом, показывал на днище лодки, там лежало пяток лещей, несколько крупных окуней и, на удивление, большущий судак.
      - Да, знатно! Как себя чувствуешь?
      - Порядок. Видишь - с утра рыбачил.
      Федька выгружал рыбу, не замечая растревоженного товарища. Начинать сразу с чучундры и странных вопросов о потерянной памяти Сереге не хотелось, он пытался придумать, что бы такое нейтральное сказать?
      - Слушай, я тут тетку Зину встретил, она говорит, что мы вчера с тобой какую-то чучундру обсуждали.
      Федька слегка завис от вопроса, почесал футболку с надписью «ЛДПР» где-то в районе мокрого живота.
      - Неее, точно не обсуждали. Футбол обсуждали, КВЖД обсуждали и печку твою обсуждали, она же у тебя в паре мест трескаться начала.
      - Да, точно. Помню!
      Сейчас Федька про КВЖД сказал и Серега сразу все вспомнил, но легче не стало.
      - А почему мы с тобой КВЖД обсуждали?
      Серега надеялся, что через это странное слово они вернутся к самому главному.
     - Та кино тут было, как наши шпионы с японскими на КВЖД воевали. - И Федор, наконец, закончил с рыбой. - А ты чего спрашиваешь. Забыл, что ли?
      - Да, забыл, - Серега грустно кивнул.
      - Не мудрено, ты вчера башкой так звезданулся о перекладину в сарайке.
      - Странно, не болит. Слушай, а о чем еще вчера говорили?
      - Да много всего. Тебя вчера на эту, ну как ее, туды ее, этикетку пробило… Ну слово такое есть, как этикетка, про культуру, только на «Э».
      Оба товарища зависли в размышлениях о культурном слове.
      - Во, вспомнил - этика! Это надо такое ввернуть было. Видать, вчера ты сильно расстроенный был. Со своей что ли в городе поругался? Я такое слово пару раз только в телике слышал.
      - Да я с ней еще двадцать лет назад поругался, другого состояния у нас нет.  Дура она, унитаз сломала, все жрет и жрет. Так что насчет этики?
      Он вдруг понял, что понятие этика и Федор, ну никак, ни при каких условиях не могут не то, что стоять, а даже лежать рядом. Где этика и где Федор? Просто жуть несусветная и нестыковка. Однако, этика звучала лучше, чем чучундра и вызывало какие-то приятные ассоциации в его мозгу.
      - Ну и что там с этикой?
      - Да, видать, здорово ты долбанулся. Сейчас вот достану мобилу и посмотрим. У меня нормальный оператор, берет даже на воде. Я вчера, когда мы с тобой отмечали эти слова, в интернете смотрел. Это из-за тебя, чтобы разговор поддержать!
      Однако, через пару минут выяснилось, что надежный Федькин оператор почему-то сегодня связи на воду не давал.
      - Вот, кочерыжка, видать, нелетный день сегодня.
      Федор потряс мобилой и засунул его в карман, но, чтобы облегчить жизнь товарища, напрягся всеми лобными морщинами  и вдруг выдал:
      - Какой-то кооператив мы с тобой вчера обсуждали. Во!
      Из уст Федора данная фраза звучала, как отборный мат. Однако, «кооператив» в башке Сереги ничем не откликнулся.
      - А какой?
      - Ну не знаю. Помнишь там - в СЭСЭСЭРЕ, у родителей были какие-то, вроде как, гаражные, но точно не гаражные, зуб даю! - Федька упорно думал. - Какой-то на «И» кооператив… Во! Вспомнил, чай еще такой есть на «И» - имперский или императорский! Ну вот все! Больше не могу. - Федя уже вспотел.
      - Спасибо, Федя. Но чую -  не о том говорим.
      - Ну чую, не чую, а у тебя вообще вариантов нет. - Федька вытащил лодку на берег. - А ты вообще, чо пришел-то?
      - Да вот и пришел разобраться, о чем вчера мы с тобой говорили, а то каша какая-то в голове.
      - Это не самогон, это перекладина с твоей башкой вчера звезданулась. - Федор стоял у лодки. - Ну, коли пришел, помогай.
      Они долго сдували лодку, потом собирали все в большой рюкзак, шли назад и о чем-то трепались. Все это время Сереге было плохо, ну вот упустил он что-то очень важное вчера и все! Они зашли к Федору, разгрузили рыбу в холодильник, растянули лодку на просушку.
      - Плохо тебе, дружище, чую, что плохо. - Федор внимательно смотрел на Серегу. - Давай  леща возьмем и к тебе жарить.
      - Давай, ведь рыба посуху не ходит! Бери там чего к лещу-то, - он кивнул.
      Через час на столе стояла початая бутылка с самогоном и тарелка с горкой жареных кусочков рыбы. Они наслаждались жизнью.
      - Значит, говоришь, что плохо тебе было весь день?
      - Да, - Серега кивнул.
      - А сейчас?
      - Сейчас лучше, но то, что было вчера, очень нужное! Будто бы,  что-то очень  важное у нас с тобой говорилось и это важное я забыл, пропустил и сидит оно теперь внутри, никак не уходит.
      - Ну давай еще раз попробуем. - Федор достал мобильник. - О, есть две палочки, сейчас в историю зайдем и найдем, что там вчера моего друга Серегу так зацепило? Какая такая паскуда?
      Федька покопошился с мобильником.
      - Слушай, много тут всего. Вот главное - «Из чего гонят водку?»
      - Не то.
      - Этиловый спирт из нефти?
      - Не то.
      - Что лучше - АКМ или винтовка М16?
      - Не то.
      - Баба с тремя титьками?
      - Да не то. Блин, Федя, говорю, что-то серьезное!
      - Почему слова комбайнер, комсомолец и комцумир начинаются одинаково?
      - Федя, набери там «императорский кооператив» или что-то близкое.
      Федька начал старательно тыкать буквы в экране, видать, с правописанием были сложности, он пару раз матюгнулся и вдруг выдал:
      - Слушай, во чо вылезло! Вот эту хрень мы с тобой вчера и обсуждали. Точно, помню!
      У Сереги екнуло сердце.
      - Читай!
      - Черт, слова надо было наоборот ставить.
      - Да читай, не тяни!
      - Категоррр, - Федьку заклинило длинной сложностью слова, - яиический императив! Во! А мужик, который его изобрел какой-то Кантааа! Имя еще смешнее, как у козла,  Ииимануила! Немец, сука!
      - Точно - КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ! Как же я его долго ждал! Это же и есть - этика! Вспомнил!
      Серега вскочил, так легко сразу стало, обнял Федора, тут же плеснул в стаканы добавки.
      - Вот видишь - можешь, когда захочешь! Можешь!
      - Чо можешь-то? - Федор не понимал восторга.
      - Можешь найти и прочитать. Господи, как же хорошо-то мне стало! Вспомнил! Какие мы с тобой молодцы, однако. Оказывается вчера ИМПЕРАТИВ обсуждали! А то - чучундра, чучундра! Сама ты чучундра!
      Серега погрозил в сторону тетки Зининого дома кулаком и прослезился такому редкому моменту истинного самосознания в компании друга.
      - Как же теперь жить хорошо стало! - Серега замер, широко открыл глаза и вновь выдал. - Императиииив…!
      Произнес он нараспев  и приложил руку к сердцу, ощущая вновь обретенную гармонию с этим большим миром,  налил.
      - Ну шо? С Имануилычем, знать! - Федька неприкрыто стебался над ним и глазами тыкал в стакан, мол, давай.
      - За КАТЕГОРИЧЕСКИЙ  ИМПЕРАТИВ Канта!
      Серега поднял тост,  радуясь тому, что стал нормальным человеком без занозы в башке и светлым сознанием...
- Жахнем!!