Имена. Рассказ, про девочку из Лазарева

На мысль написать этот рассказ, меня натолкнул ролик некоего мальчонки, который за свою недолгую жизнь, уже несколько раз успел основательно перевернуться в бассейне социального клея, и научился так быстро менять защищаемые ещё вчера, с огоньком, свои жизненные позиции на диаметрально противоположные, что и сам не понимал до конца, что он делает, но в силу освоенного приспособленничества, и неизбывного, непроходящего желания паразитировать, он занимает винтик в команде, не менее молодого и целеустремлённого торгаша, депутата и поклонника идеи киплинговского персонажа из «Маугли» -  Таббаки.

Также, отдав должное моему добровольному дублёру – здесь я даю отсылку на страницу () – которую, достаточно давно ведёт некий юрист на букву «Зе», (как я предполагаю), и я решил скопировать стиль одного из  рассказов с этой страницы, не моего авторства. Рассказ этот назывался «Губернатор лёг в больницу». Я даже озвучил этот рассказ, до того он мне понравился. Но рассказ не мой. И именно этот стиль, стиль этого рассказа,  я скопирую при написании рассказа «Рассказ о девочке из Лазарева», тем самым, думаю, навсегда и основательно прищемив язык некомпетентности, неких «литературных экспертов», посвящённых в «эксперты» самоназначенными самоуправляемыми самоудовлетворенцамии…

Много на свете прекрасных женских имён, и одно из них вызывает у автора ощущение эйфории. Наташа. В детстве автор влюбился в певицу Наташу Королёву, и очень ревновал её к Игорю Николаеву. Потом была ещё одна Наташа. Автор просто потерял от неё голову. Она работала на пункте переливания крови Николаевской больницы. Это было интереснейшее время - время обретения и потери, время запойного чтения и не менее запойного пития и пения. Стихи и гитара. И любовь. Медсестра Наташа, на какое-то время стала музой автора. Потом была ещё Наташа. Наташа Верная. Она очень нравилась автору. Когда автор трудился на золоторудной английской фабрике, а она на этой же фабрике, в Химлаборатории работала  лаборантом. Тогда, там, на фабрике, перед работой,  почти все проходили алко контроль. Поэтому в ходу были табаки и канабиаты. Это объединяло коллектив. Административно базовое здание горно-обогатительного комбината,  таило в своих коридорах несколько тупичков, в которых можно было «взорвать ракету», и «хапнуть  по паровозу». Это объединяло не только коллектив. Это объединяло также автора и Наташу. Наташа Верная осталась верной своему мужу. Для автора. Но, поговаривали, не для других. И автор, смею вас уверить,  этому, право, сейчас только рад. Были и ещё Наташи. Много. Две или три. Еще автор вспоминает Наташу Баранову, с говорящей фамилией, которая приехала к нам из далёкой, прогрессивной в гендерной  толерантности, Франции. Но это была не Наташа женщина, а Наташа – как объект оперативной разработки сети иностранных агентов, работающих в ДФО под прикрытием. 

Где то на сколе первой четверти двадцать первого века, довелось и мне познакомиться ещё с одной Натальей. Она в качестве жизненного урока, была послана мне тем, кто наблюдал за моей судьбой. Не зря же у этой Натальи фамилия сама за себя говорит - Наталья Гадюкина! И этот рассказ я хотел так и назвать - про девочку из Лазарева. Что мы о ней знаем? Да, в общем-то, ничего. Остаётся развести руками и положить на тетрадь бессильную шариковую ручку, или захлопнуть крышку ноутбука. Но нет искуса более того, который сам себе придумав, вдруг озаряешься внезапной до-гадкой - а ведь написать можно обо всём, о чём угодно, или, если изволите, - о ком угодно,  совершенно при этом,  не зная ни темы рассказа, ни человека, о котором рассказываешь! И ведь именно от такого отталкиваясь, жила себе девочка Наташа в далёком посёлке Лазарев. Жила она такая, жила, и вдруг думает, - дай ка я замуж выйду! Сказано - сделано. Сказала и вышла. Замуж. Дети там, то, сё. И жизнь вокруг - скучная, засыпающая. Все кто мог и хотел, давно выехали отсюда. Всё те же фирмы "полиметалы", "поличавалы" вынимали здесь, как и по всему Дальнему Востоку, вынимали из земли ресурсы, и оставляли лунный пейзаж и больную экологию. За болезнью экологии следовал обычно,  рост онкологии, и одновременно с этим порядковые ухудшения качества медицинских услуг. Полное сведение их на нет. Одновременно продолжался  бурный развал всей инфраструктуры с прицелом на то, чтобы от наследия Советского Союза, оставить одну десятую часть населения. То есть, местные бюджеты получали как бы возврат с вывезенных ресурсов, для того, чтобы они могли полноценно содержать только 10 процентов населения. То есть Людей и Жителей, собственно, тех, кто стоял у истоков распределения этих десяти процентов, положенных как бы на всё народонаселение, но применимые только для народа - то есть для того меньшинства, которое и должно остаться в России, по задумкам глобальных модераторов. Вся советская социальность оказалась  перевернутой с ног на голову. И народ, который самоопределял себя, народ труженик, народ большинство, остался большинством, но начисто утратил статус Народа, и стал называться Населением. А отдельные его представители - стали называться Населянтами. В то же время Люди и Жители, которые назвали себя народом, а всех остальных Населением, никогда бы не поверили тому, что достаточно развив всё население,  переселив его на кладбище, они должны будут провести градацию внутри себя - и 90 процентов от Людей и Жителей определить в статус населения.

Это в теории. Народом по местечковым весям, как то, по умолчанию  общепринято, стали  называть тех, кого ещё полвека назад называли бы - врагами народа. А пока перемолот населения шёл семимильными шагами, - враги народа перематывали народ, называя его населением.  Заявленная в 80х годах 20го века директива английской проституки голубых "королевских" кровей  Маргарет Тетчер, о том, что в России должно остаться 10 миллионов населения,  здесь, как и во многих отдалённых от центральной части России поселениях,  выполнялась с удивительной математической  точностью.

А что же Наталья Гадюкина? А Наталья вступила в секту КОБРА, и упорно пыталась сделать карьеру генеральши. Или хотя бы полковницы! Но впереди неё бежала хроменькая и ушлая бабка Анжела Владимировна, и прямо из-под носа у Наташи выхватывая наградные звёзды и медали, расстраивала её. Расстроившись, Наташа обратилась к автору. "Что делать?" – задала она вопрос, сама и не поняв, что задала вопрос извечный, непроходящий веками ... И автор объяснил ей, и про сектантство, в которое её втянули, воруя самое ценное, что у неё есть - время, и про местные самоуправления, и про стойкую неприязнь администраций к своей работе - населению. Ведь население, по сути своей, является работой администрации - не будет населения, не будет работы. Но администрации, как бы, не понимают этого, и упорно рубят сук, на котором сидят, развивая и улучшая кладбища, регулярно расширяя их границы, заботясь о том, чтобы развитие не прекращалось. Всё это автор поведал Наталье Гадюкиной. Наталья Черниговна, записав всё, что он ей говорил, написала на него донос в следственный комитет. Донос был признан клеветническим, Наталье погрозили пальчиком, и пообещали в следующий раз, в случае рецидива,  накинуть ей условный срок. После этого она  начала мне жаловаться на следственный комитет, какой он, мол, плохой, и как плохо обошёлся с ней, сознательнейшей из сознательных!

Но автор не стал продолжать это тягостно невнятное общение, и решил написать рассказ, который предлагает вашему вниманию.