Просёлочной дорогой

(Из книги УЗЕЛКИ НА ПАМЯТЬ)


Приобоченные воздухи, пропитанные духом великого сонма трав, только-только вошедших в пору цветения, обдают лёгкой прохладцей. Заденешь нечаянно ветку – просыплются с неё пригоршни мельчайшего бисера.
У горизонта, на почти истаявшем кончике просёлка, словно на молодой веточке, раскрывается ало-зорево;й бутонец татарницы. Растёт, распускается и, наконец, заполоняет собой от края до края всю восточную часть поднебесья.
В полях стоит такая тишь, что, кажется, оброни ненароком слово, гулким, перекатным эхом аукнется оно на пять вёрст в округе.
Лошадка бредёт не торопко, и с верхотурья, с навьюченного свежескошенными лесными донниками крутого воза далеко-о-нько видать! Телега плывёт и плывёт ни шатко ни валко океаном неспелых, но уже выколосившихся хлебов, словно древняя струга идёт себе морем Хвалынским. И там, за рекой, над которой низко носятся, задевая крылом и оставляя разбегающиеся на воде круги, береговые ласточки, тоже ходят волнами незрелые поля.
Ядрёным, в доброе свиное ухо, подорож-ником да диким, в белых граммофончиках, вьюном замуравилась полевая дорога. По обеим сторонам её, насколько осилишь допяться глазом, – всё хлеба и хлеба. Лишь изредка посередь поля круглой, необшорканной копёшкой объявится вдруг ни с того ни с сего, опершись на высоченный телеграфный столб, ракитовый или калиновый куст… и опять – голубые да сизые волны.
А во ржах да овсах перепёлки, будто стая рыбок, ныряют. По закрайкам полей, точь-в-точь как по берегу морскому, белая пена – выплеснулись, закипают белоснежной кипенью ромашки.
Повеет душистым привольным ветерком, и затрепещется, словно крылья дивных залётных птиц, ярко-малахитовая листва на приобоченных кустарниках. И всколыхнётся море, и окропятся серебристые ячмени сапфирами синих васильков, и омоет ветерок тот атласный от забот и печалей сердце. И хлынет в него благостной волной долгожданная отрада.
Возликует, возрадуется душа и окутавшему мир покою, и возшедшему на небеса яровому светилу, и седому, помнящему девчоночкой, наверно, ещё твою прабабку, приобоченному валуну и весёлому пережуркиванию хлопотных перепёлок.
Навряд ли сыщутся для русской души отраднее пути, чем полевые проселковые дороги в колосящихся хлебах.