Новогодний роман. Эпилог. Не только Новый год

Их Новый год начался не с боя курантов, а за неделю до него, с простого вопроса:
—Встречаем у меня? — спросил он, разбирая книги, которые окончательно переехали на его полки после «кухонного испытания».
—А где же еще? — улыбнулась она, поправляя стопку. — Нам ведь больше не нужно искать секретные места. Мы его нашли.

Они не стали устраивать большого праздника. Не было ни гирлянды на балконе, ни искусственной елки с хрустальными шарами. Вместо этого на столе появилась пушистая ветка пихты в вазе, пахнущая лесом и обещанием. Они готовили вместе, как в тот завтрак: она отвечала за салат и волшебный соус, он — за горячее, с тем же сосредоточенным азартом, как будто это были не котлеты, а элемент сложной инженерной системы. На этот раз ничего не пригорело.

За час до полуночи они сидели на полу, прислонившись к дивану, в свете настольной лампы и мерцающих на ветке пихты маленьких огоньков.
—Знаешь, что я думаю? — тихо сказала она, наблюдая, как он наливает в их простые граненые стаканы шампанское.
—Думаешь, что граненые стаканы — это новый тренд? — пошутил он.
—Думаю, что «как раньше» — это скучно. И не про нас. Наше «сейчас» гораздо интереснее.

Он поставил бутылку на пол и обнял ее, притянув к себе. За окном начал падать густой снег, за которым не было видно ни звезд, ни соседних домов — только белое, чистое пространство нового времени.
—Я тебя люблю, — сказал он не в первый раз, но впервые эти слова прозвучали не как признание, а как констатация прочного, незыблемого факта. Как «земля круглая» или «снег холодный».
—Я тоже, — ответила она, и ее голос слегка дрогнул. — И знаешь, мне кажется, это только начало.

Когда по телевизору начался бой курантов, они встали, подняли свои «новые старые» стаканы.
—За новое, — сказал он.
—За наше, — поправила она.

Они выпили. И в этот момент, под звон бокалов и торжественные звуки гимна, она поняла. Не умом — всем существом. Это было не внезапное озарение, а тихое, абсолютное знание, которое ждало своего часа, чтобы выплыть на поверхность, как та самая гладкая галька. Оно объясняло и легкую утреннюю тошноту, и новую, странную усталость, и то, как по-особенному сладко пахла та самая ваниль из пакетика, а для крема.

Она посмотрела на него, который с улыбкой собирался поцеловать ее, и положила руку ему на грудь, ненадолго останавливая.
—Дорогой… У нас будет самый главный подарок. Чуть позже. Примерно… через восемь месяцев.

Он замер. Мгновение растянулось в вечность. Его взгляд упал на ее губы, потом встретился с ее глазами, широко распахнутыми, наполненными трепетом и бесконечным доверием. Он прочитал в них все: и вопрос, и утверждение, и надежду. Щелчок, который когда-то подсказал ему идею позвать ее на завтрак, теперь прозвучал в его сердце, перестраивая всю вселенную.

Он не сказал ничего. Он не смог. Он медленно, бережно опустился перед ней на колени, обнял ее за талию и прижался щекой к ее животу, к тому самому «началу», о котором она говорила. Потом поднял голову, и она увидела в его глазах не просто счастье. Видела там будущее — прочное, надежное, их общее.

— Это… — его голос сорвался. Он кашлянул. — Это лучшая новость в моей жизни. Ты — лучшая новость. Вы — лучшая новость.

Они встретили первый рассвет нового года, сидя в том же кресле, завернутые в один плед. За окном расчищали снег, мир просыпался, но для них время будто остановилось в этой тихой, сияющей точке.
—Боишься? — спросил он, гладя ее волосы.
—Нет, — ответила она искренне. — Потому что мы — не хрусталь. Мы — та самая галька. Мы выдержим и это. Мы выдержим все.

И они знали, что так и будет. Потому что их история началась не с идеального романа, а с испытаний. А настоящее счастье, как и настоящая прочность, познаются не в идеальных условиях, а на общей кухне, в борьбе с творогом, в принятии немытой посуды и в смелости подарить друг другу целую новую жизнь. Просто в следующее утро он начал готовить не просто сырники, а с двойной порцией заботы. А она пила не просто чай, а чай «за двоих». И оба улыбались этой простой, самой великой в мире магии.