Заплыв

День сегодня начался  так себе. Вечная нуднятина - жена Зойка, вроде бы, баба ладная и даже часто полезная, иногда вот так  с утра начинала - вдруг еще не проснувшегося и небритого  Курныкина тащила на базар под предлогом, что там дешевле, да и вдруг кого встретим? Курныкину пришлось согласиться, так как вчера он «провинился», забыв после гаража купить Зойке   нежирного кефира для какой-то маски на лицо.
      Он уже привык к таким ее резким взбрыкам и потому, бродя по квартире, мудро ответил:
      - Ну да.
      Тем самым Курныкин соглашался с тем, что теперь придется часа три ходить по этому пыльному базару. Он быстро попытался прикинуть, чем он там займется, пока Зойка, тормозя у каждого прилавка, будет искать кислую клюкву в зиму, сладкий сахар для осени, гетры для сына Темы, кроссовки подешевле ему, чтобы до работы ходить, и еще чего-то, что Зойка обозначила только ей понятной фразой - «Ну и там посмотрим». Он  вовремя сообразил, что добавить и сказал:
      - До развала схожу, нужно пару рожковых ключей для хозяйства купить.
      Так как фраза его выглядела вполне по-семейному в Зойкиных понятиях, то она кивнула, чем очень даже выручила его. Курныкин знал,  что Зойка, передав ему самые тяжелые покупки, устремится куда-то в ряды шмоток и, если в этот момент он с сумками уйдет на «развал», то, возможно,  она его даже на час или, того лучше, на полтора забудет.
      Сына Тему сдали теще, сели на старый советский, сильно латанный автобус, какие в середине 2000-х еще встречались у них в городе, и, глядя в разные стороны, чтобы из-за пустяка не поругаться, поехали на базар. 
      В самом начале похода, на входе в рынок, они приметили трех цыганок, промышляющих предсказаниями будущего. Цыганки неспешно выхватывали из толпы ярко одетых граждан и пытались им рассказать, как все у тех будет хорошо, ожидая в конце вознаграждения в виде какой-нибудь денежной купюры. Но цыганки к ним не успели, так как Зойка сразу свернула вдоль забора и полетела  по базару только по ей известному плану. Через час пара больших сумок необходимого добра была в руках Курныкина.
      - Ты, если чо, то звони. - Сказала Зойка посреди базара.
      - Чего, если чо?
      Не понял он, уставший от жары, которая в этом году свалилась на их город.
      - Чо, чо! Потеряешься! Я трубку брать не буду, чтобы денег не расходовать.
      Зойка потрясла дешевым кнопочным мобильником перед его носом.
      - И как мы найдемся, если ты трубку не возьмешь?
      - Да как обычно - у прилавка, где куриные ножки продают! Понял? А звонок будет сигналом, мол, я туда выдвигаюсь!
      Она слегка постучала мобильником ему по голове, мол, соображай быстрей.  Он кивнул. С Зойкой, когда та в базарной теме, лучше не спорить.
      - Ну что, может, тогда я пойду на развал?
      - Иди, только не как в прошлый раз!
      Курныкин с удовольствием кивнул, понимая, что свобода на час обеспечена, и тут же потерял Зойку в толпе. В прошлый раз он, конечно, отличился.
      Он и сам понимал, что в прошлый раз был неправ. Во-первых, он купил слесарные тиски. Это было настолько тяжелое сокровище, что, придя домой, он долго не мог избавиться от колик в пальцах, так сумка с сокровищем оттянула ему руку. Слегка ржавое сокровище было здоровое,  сделанное из настоящего металла, с надписью на задней стенке - «Красный пролетарий». Этими своими габаритами сокровище Зойку очень раздражало до четверга, пока он, наконец, не сподобился оттащить тиски в гараж.  Во-вторых, найдя такую знатную вещь, и, сторговав ее совсем за копейку, Курныкин позволил себе на сэкономленные деньги купить сначала  «мерзавчика», а потом, войдя во вкус, еще одного «мерзавчика», что привело его к излишней разговорчивости на обратном пути. Зойка, поняв, что он поддал, выдала ему набор словесных пентюхов и в конце, уже дома, даже вмазала тапкой по плечу со словами:
      - Совсем, что ли алкаш теперь?
      Сегодня он был осторожней, ключи ему на самом деле были нужны. На развале, встретив пару мужиков с таким барахлом, он поторговался, но неудачно, слишком много те хотели. Жара донимала, пить хотелось кошмарно, он дошел до ближайшей палатки, взял бутылку холодного «Жигулевского» и, спрятавшись в тень, начал потягивать пенное. И вдруг, в тот самый момент, когда блаженство легкой волной накатывает, а впереди еще, как минимум, полбутылки и минут сорок свободы, он услышал справа:
      - Красавчик,  давай погадаю на твое счастье!
      Курныкин, чуть поперхнувшись, оглянулся. Совсем рядом с ним стояла пожилая цыганка, увешанная невероятным количеством всяких, возможно, даже золотых, украшений. Он вздрогнул, так как впервые в жизни оказался один на один с человеком, который, наверняка,  знал его будущее. В его мозгу сразу всплыла пара историй, как цыгане обирали на базаре наивных простачков. Но в тех историях цыган было много, а простачок один. А здесь он был один и цыганка была одна. Шансы узнать будущее и не потерять ничего были велики. Тем более, он хорошо помнил, что все основные деньги были у Зойки, она выдала ему ровно на пару рожковых ключей.
      - Вижу я, что придет к тебе счастье и довольно скоро! Ну что, давай руку, будем смотреть, что тебя ждет, мой золотой?
      Он большими глотками допил пиво и протянул цыганке ладонь, удивившись тому, как все оказывается просто. Она что-то  затараторила на своем цыганском, потом вдруг остановилась.
      - А дай-ка мне вторую руку.
      Курныкин подал ей вторую руку, она уставилась на ладонь, поводила пальцем по линиям на ладони, поцокала языком и вдруг очень неожиданно закончила:
      - Вижу я тебя в море! И там, соколик ты мой, - она сделала эффектную паузу, - ты себя найдешь!
      - В каком море? Как найду? - он испугался. - Утону, что ли в море? - Добавил он, вздрогнув.
      - Нет, соколик, не утонешь. Все будет очень хорошо, но не здесь, а в море.
      Цыганка смотрела ему в глаза, на удивление, добрым взглядом, без какого-либо подвоха и скрытой иронии.
      - И что мне теперь делать?
      - Да просто жить. Море к тебе само придет, а вместе с морем придет и счастье!
      Она отпустила его руку.
      - А теперь позолоти ручку, мне детишек моих кормить надо!
      - Да-да.
      Курныкин полез в карман достал все, что выдала ему Зойка на рожковые ключи, и протянул цыганке. Та взяла с благодарностью.
     - А ты - добрый и проживешь долго. Добрые обычно долго не живут, а ты проживешь.
      Цыганка махнула ему рукой на прощание и нырнула куда-то дальше в толпу.
      Он стоял рядом с «развалом», как раз в том месте, где нормальные женщины сворачивали в ряды со шмотками, а одинокие мужики, увидев огромную кучу всяких старых железок, приготовленных к продаже, с ухмылками мальчишек устремлялись в поиск тех сокровищ, которых им не хватило в детстве.
      Курныкин, наверно, так и простоял бы еще полчаса, но вдруг из многолюдности материализовалась его Зойка, не то, чтобы подошла, а материализовалась.
      - Ну что ключи эти твои шажковые? Нашел?
      Он сначала даже не понял, что это его Зойка, - так, просто запыхавшаяся базарная баба со знакомым и довольным лицом. Он навел резкость и очнулся.
      - Да калибру нужного нет, в следующий раз.
      - Ну, тогда пойдем.
        Он  послушно подхватил многочисленные сумки и пошел за Зойкой. Вечером, уже после ужина, когда Зойка стала совсем доброй, он вдруг решился спросить:
      - Слушай, а ты на море была?
      - Неа. Откуда?
      - Вот и я не был.
      Легли, но Курныкину не спалось, он  ворочался.
      - Ну тя, леший! Дай поспать-то!
      Зойка толкнула его в бок. Он накинул халат и вышел на балкон покурить, благо ночь была теплой и звездной. «В каком месте тут у нас в Сибири может быть море? Натарахтела мне цыганка. А я - дурак, ей все деньги отдал».
      Он глубоко затянулся. Денег было не жалко, цыганка говорила о счастье и не просто говорила, а обещала его впереди,  такое, ой как редко бывает. Вдруг какая-то надежда появилась в его сердце, скудное однообразие жизни давило в мозги ему уже давно. А тут надежда - это, как получка двадцать пятого числа и даже больше, так как с получкой все понятно, а вот с НАДЕЖДОЙ - это интрига, загадка и до мурашек на коленях.
      «Ближайшее море - Ледовитый океан. Сколько тут по прямой? Наверно, полторы тыщи кэмэ. Неее, не  Ледовитый - это точно. Она сказала, что я себя там найду. Это что - я моряком стану, что ли?»
      Курныкин завис, представляя себя без Зойки посреди моря с большой черной трубкой в зубах, в белом капитанском кителе и то, как стылая северная волна накатывает на его корабль, а он весь такой добытчик, мореплаватель раз в год Зойке кучу денег привозит и та его кормит свежим рассольником.
      «Нет, не то!»
      Он даже вздрогнул, не хотелось так  просто из-за парадного кителя год по холодным морям ходить, за рассольник в конце.
      «Совсем я дурак, что ли? У нас же все местные моряки вон по рекам ходят, ведь рядом родной Иртыш. Или некоторые на заработки на Обь уезжают, помню кто-то рассказывал. А если еще дальше, то и во Владивосток можно. Точно, там же море - Тихий океан…, Япония…, иномарки… А дальше там - Сингапур, Таиланд и…»
      Курныкин вдруг представил нежную, изящную тайку, исполняющую перед ним зазывной, эротический танец-прелюдию… Он покраснел от переживания, нервно выкинул окурок с балкона, хотя никогда так не делал, и пошел спать. Он упал на отдельный маленький диван, чтобы дальше спокойно думать о море, которое обещала цыганка в будущем, да так и заснул.

      Прошел год, потом еще два, потом еще несколько. Мобильники из нормальных телефонов с кнопочками  превратились во что-то плоское, похожее на карликовую шоколадку, вечно торчащую в руке. Квартира обросла любимым Зойкой барахлом.  Скучнейшая, вяленая временем и однобокостью существования жизнь бывало тащила по накатанной, а то слегка покалывала в подреберье, заставляя бежать и догонять, исполняя бесконечные материальные мечты. Если были силы, он бежал, но все чаще тащился и это «тащился» его абсолютно устраивало, а вот Зойку раздражало. Он уже давно забыл и про цыганку, и про морские дали, и лишь пару раз в год позволял себе сильно задуматься и помечтать, глядя в потолок.
      - Ты у меня совсем увальнем стал.
      Раздраженно кидала ему Зойка и Курныкин соглашался, так было проще.  И тут случилось - как-то послушал он товарища на работе, как тот летом съездил на море.
      - Сел на машину, загрузил вещи и жену и поехал, - рассказывал товарищ. - Страну посмотрел, ну и проветрился.
      - Ну и как там все? На югах, на море?
      - Да хорошо, тепло и мухи не кусают. Недешево, конечно, но мы же весь год копили. А море - это, вообще, - сказка!
      Товарищ сделал лицо, как будто только что принял сотку  коньяка и может еще себе позволить, но не до того, от первой кайфует. Курныкин сглотнул слюну, понимая, как товарищу хорошо после коньячной соточки. Вечером он вдруг объявил Зойке, что на следующее лето они едут на юг, к морю на машине.
      - Будем копить, - уточнил он. - Я уже все посчитал.
      Зойка вдруг взмахнула руками, будто бы услышала какую-то приятную жуть и выдала:
      - Да ты мой добытчик.
      Она подошла к заветному шкафчику, достала изрядно початую бутылку, стопки и вдруг налила ему и себе.
      - Давай копить, я согласна.
      Она чокнулась с ним и, восхищенно закатив глаза, закинула в себя алкоголь и надежду.
      - Верке завтра на работе расскажу, та вся иззавидуется.
      Курныкин кивнул, мол, давай, не возражаю.
      Ну и понеслось - накопление и воздержание. Он раньше и слов-то таких не знал, а теперь выучил целые предложения: «Мы себе такого позволить не можем!», «Давай отложим это на после югов!», «Чтоб я такого больше не слышал! Мы на юг копим!», «Маркс за накопление капитала радел и нам велел!» Все эти фразы стали теперь не то, чтобы уж ежедневными, но точно - постоянно на слуху.
      На 23 февраля Зойка подарила ему новые плавки со словами:
      - Выгодно! Сейчас на них бешеная скидка.
      Курныкин кивнул и  даже поцеловал ее в ответ. Отвыкшая от такого внимания Зойка расцвела нежным румянцем. Сын поковырял вилкой в голом пюре, которое стало на столе появляться с завидной регулярностью, и удивленный сказал:
      - Вы чо? Ну даете! Серьезно, что ли на море летом? Ради такого всю зиму можно и картоху жрать!
      Они с Зойкой лишь улыбнулись на его слова. Курныкин, поняв намек, сделанный ему на 23 февраля, и, выяснив адрес магазина, на 8 марта подарил ей купальник. Правда, ошибся на пару размеров в минус, не то, чтобы совсем ошибся, просто взял самый дешевый из тех, которые там были.
      Вечером,  с трудом вылезая из купальника,  Зойка с улыбкой подметила:
      - Ой, похудею к морю, не узнаешь меня!
      - Это ты будешь молодец!
      Добавил он и отправил в рот стопку самогона. Водку, а уж тем более - коньяк, они себе нынче не позволяли, дорого, да и времена такие настали, что пустую посуду нынче никто не принимает. Он закусил соленым огурчиком, которые теща им накатала на всю зиму, и довольный будущей перспективой поездки вдруг выдал:
      - Ты, Зойка, давай собирай там себе гардероб на море! У меня тут шабашка хорошая намечается,  буду вечером задерживаться, зато и денег тебе принесу.
      В общем, в связи с будущим южным блаженством в семье наметилась легкая идиллия, ежедневно сдобренная квашеной капустой и картохой из бесконечного подвала в гараже.
      Шабашка у него была знатная, даже приятная для мозгов. Сосед по гаражу - интеллигент в седьмом колене, местный учитель географии Андрей Андреич попросил Курныкина перебрать мотор у его старого «Опеля». По его мнению тот «Опель» нужно было уже лет десять, как сдать в металлолом, но, видя нескончаемую  унылость соседа по поводу отсутствия средств на новую машину, он ответил согласием Андреичу.
      Капитальный ремонт двигателя шел вечерами. Андрей Андреич неспешно подкидывал сырые чурки в топку небольшой буржуйки, которая давала тепло Курныкинскому гаражу, и вел неторопливую беседу обо всем мужицком, что приходило ему на ум. Ну, а хозяин крутил болты, кряхтел, когда надо было что-то тяжелое вынуть из мотора, и сдержанно матерился, когда какая лишняя деталь вдруг оставалась на верстаке после сборки очередного узла в двигателе.
      - Вот ты, Курныкин, скажи, какая у тебя цель в жизни?
      Андрей Андреич сегодня был на философской волне. Он протянул в грязные руки Курныкина граненый стакан, на дне которого присутствовало грамм сорок приличного самогона, настоянного на кедровых орешках. Они чокнулись и опрокинули философскую жидкость в организмы, изношенные провинциальной жизнью.
      - Думал я как-то о цели  в жизни по-молодости, пока не женился.
      - Ну и что думал-то?
      - Да уже не помню. Вот женился и вся жизнь теперь -  деньги. Кую рубли, мля!
      - Воооот! Я тоже кую у классной доски,  ети его! - Андрей Андреич поправил очки. - Скучно! Правильно?
      - Скучно, это ты прав.
      - Цель в жизни должна быть такой… Вот, как звезда…! Или, как идея…! Это вот нашим дедам повезло. У них идея была!  - И Андрей Андреич так рукой вверх сделал, ну, мол, сам понимаешь.
      - Так рассказывай давай, пока я карбюратор собирать буду.
      Курныкин уселся у верстака.
      - Так вот - недавно к нам в квартиру приходили кришнаиты. Это такие мужики, которые в простынях ходят и про индийского бога рассказывают.
      - Да знаю я, у нас тоже ходили. Зойка их тогда в квартиру не пустила, испугалась, думала, что это цыгане такие. А так я их видел на площади летом, они «Харе Кришну» свою пели и танцевали.
      - Это хорошо, что ты знаешь. Так вот он с порога сразу и спросил - «А есть ли у Вас, Андрей Андреич, цель в жизни?»
      - Ну и что ты сказал?
      - Да понимаешь - он меня врасплох застал, меня как заклинило. Я ему про счастье начал говорить, а он меня выслушал и вдруг такую вещь сказал, что я до сих пор о ней думаю.
      Андрей Андреич замолчал. Курныкин, оторвавшись от карбюратора, глянул на него, тот заметно волновался.
      - Ну чо замолчал-то?
      - Да формулирую по-простому… Короче, он сказал, что по-настоящему мы бываем счастливы только тогда, когда искренне, от души служим кому-то.
      Повисло неловкое молчание, будто бы кто-то пукнул из-под тишка. Он пытался переварить.
      - Андреич, ты чего-то не понял, поди. Наверно, снова подшофе был, ты частенько последнее время поддаешь.
      - Слушай, Курныкин, поверь, я сам был в таком удивлении. Я решил кришнаиту показать, что тоже грамотный, институт когда-то заканчивал все-таки. Ну и говорю, а как же ваш Бог Кришна? А он и отвечает, мол, мы учимся служить людям, которые вокруг нас, и таким образом карму свою чистим и обретаем квалификацию служить Богу Кришне. Представь, как все просто.
      - То есть, по-твоему цель жизни - это служить?
      - Да не по-моему, а по философии Вед. Веды к нам из Индии пришли.
      Андрей Андреич вдруг протер запотевшие очки, суетливо  наклонился, подбросил чурку в буржуйку.
      - Не знаю, чой-то я тут рационального зерна не вижу. Служииить… То ли дело -помогать! Ну тебя, Андреич, ты, поди, точно поддавши был, когда кришнаиты приходили.
      - Служить и помогать - это почти одно и то же. Я тебе о сокровенном, а ты меня алкоголиком обзываешь.
      - Да ладно, все нормально. Верю. - Курныкин встал, кинул в стаканы остатки кедровочки.  - Давай лучше выпьем за единство душ и цель жизни.
      Андреич  подошел к старому кассетнику, который притащил из своего гаража, и резко нажал кнопку «плей». Из динамика понеслось:
«Ты - дрянь! Лишь это слово способно обидеть! Ты - дрянь!
Я не хочу тебя любить, но не могу ненавидеть.
Ты не тот человек, с которым я способен жить! Ты - дрянь!»
      - Помнишь, группа такая была в Питере? Начало 80-х, «Зоопарк»! Ух, как мы под нее хайрами трясли!
      - Чем? Куда?
      Не понял он, глядя на абсолютно лысую голову Андреича. Лысина в данный момент даже слегка зарумянилась,  видимо, шел активный мыслительный процесс.
      - Ну тогда так густые, длинные волосы называли, от английского «Хайр».
      - Так ты, Андреич, что ли тряс?
      Курныкин постарался сдержать улыбку на лице, представляя, как толстый во многих местах Андреич чем-то там на голове трясет и резко дергается телом под примитивный рок восьмидесятых.
      - Ну да, я же старше тебя на двадцать лет, и у меня когда-то были и волосы, и портвейн в подворотне, и даже девочки в коротких юбках… Я даже за жопу двух пощупал!
      Андреич понял, что выдал какой-то страшный секрет из своего прошлого, и что-то замямлил.
      - Андреич, ну ты даешь! За жопу! Двух?
      - По пьяни было, ну и мне по морде прилетело… А сейчас вот только и осталось - «Ты дрянь!»… Дома сидит, я от нее в гараже прячусь! - Андреич надолго замолчал, уставившись глазами на огонь в печке. - Слава богу, машина есть и с ней повод - удалиться в гараж! Мы тогда даже в самых сладких мечтах о таком «Опеле»  не мечтали. И вот он - «Опель». - Продолжил он и погладил по багажнику, покрытому рыжинами ржавчины. - А где счастье? Наверно, кришнаит был прав, надо служить.
      Голос Андреича был серьезный и грустный, он не шутил. Курныкин, на всякий случай, кивнул согласно, чтобы окончательно не обидеть Андреича. Хороший он был мужик, всегда делился последними капельками на дне и бутербродом, когда они  задерживались в гаражах.
      - А песни у вас тогда агрессивные были. Вон чего там вокалист кричит - «Ты - дрянь!».
      Андреич не смог ему быстро ответить, наконец, сообразил.
      - Да это позиция лидера группы. У него личная жизнь не сложилась, вот он и кричит, потому что больно ему! Ему девушка изменила!
      - Андреич, ты включи что-нибудь пушистое из своей молодости. Вечером хочется, чтобы музыка расслабляла. А то я сейчас накручу тебе против резьбы на таких изменах.
      - Да, сейчас.
      Андреич повозился у магнитофона и вдруг высоко фальцетом заголосил Пресняков:
Уеду я на Чёрное, Чёрное море,
На тёплое Чёрное море,
На вечноцветущее море я улечу. 
Я прихвачу пару симпатичных девчонок,
А, может быть, и трёх девчонок,
А, может, всех своих девчонок я прихвачу…
      -Ну вот, Андреич, теперь и гайки в руках не проскальзывают, - улыбнулся Курныкин.
      Нравились ему такие вечера с Андрей Андреичем в гараже. Стаканы, гайки, огонек в буржуйке, пахнет маслом, бензином, ну и вечность  прямо на пороге стоит, ну или там еще где…  Все по-мужицки просто, прохладно и одновременно тепло, философски, честно и про баб без купюр можно поговорить. Не то что дома с Зойкой - только про ногти, турецкие сериалы и сломанную уже третий год плойку.

      В апреле стало точно понятно, что денег на поездку они наберут. Андреич по-честному устроил застолье в гараже, празднуя  вторую  жизнь мотора.
      - Завидую я тебе, Курныкин, вся жизнь у тебя еще впереди! Что называется - дерзай и копай! Вот на море едешь, там, может, кого встретишь? Интересного.
      - Да мне и Зойки хватает!
      - Да твоей Зойки всему вашему дому хватает. Она летом как начнет с бабами на детской площадке что-нибудь обсуждать, так все окна в доме дрожат и собаки соседские разбегаются куда-то  в сторону, где потише.
      - Она у меня громкая.
      - Я не про баб, встретишь. Может быть, людей каких интересных встретишь - духовных, образованных, не таких, как мы с тобой, что по гаражам с бутылкой сидят. Их на море должно быть много.
      - А, вон чего. Понял! Может, и встречу.
      Андреич, наконец, протянул деньги в расчет за мотор.
      - Если чего интересного будут говорить или книги какие предлагать, бери. Тебе не понадобятся, так я у тебя куплю.
      - Хорошо, - Курныкин  был не против.
      Каждый по своему готовился к поездке. Зойка уже на размер похудела и с выпученными глазами  обещала скинуть еще три кило к концу июля, ей, конечно, никто не верил, но не это важно. Сын, понимая, что его могут оставить дома из-за успеваемости в школе, говорил,  что десятый класс закончит точно без троек. Такого невиданного энтузиазма в квартире 73  не было давно.
      В общем, в июне  по интернету забронировали себе комнату где-то под Геленджиком. Сын устроился в ближайший магазин на подработку кем-то, сказал, что хочет карманных денег на юг.
      Курныкин курил на балконе и пытался понять, а зачем ему вся эта суета, что он там на юге такого получит? Уже так задолбало жить на прошлогодней картохе и сладком чае, хоть сосиску бы какую сожрать. Он отложил в сторону атлас автомобильных дорог России, который штудировал уже второй месяц. Нужно было найти дорогу покороче и такую, чтобы не застрять в каком-нибудь овраге, так как опыта дальних поездок у него не было совсем. Зойку назначать штурманом нельзя, она путала понятия лево и право. Оставался сын, но тот хотел ехать на заднем сиденье и играть в своем планшете.
      - Сын, иди сюда.
      Тот с неохотой оторвался от экрана с очередной игрой.
      - Ну что, папа?
      - Вот! - Курныкин протянул ему атлас автомобильных дорог России. - Будешь штурманом в нашей дороге к морю.
      - Да ну тебя, папа! Купи навигатор!
      - Знаешь, что я тебе скажу? Хочешь на море с нами, значит, будешь штурманом! Будешь служить родителям! Я буду вести машину и служить вам с мамой!
      - Причем тут «служить»? Слово какое-то старорежимное, - сын скорчил лицо недовольством.
      - Слово это самое правильное, мне о нем Андрей Андреич рассказывал. Если слово не нравится, назовем это - «помогать отцу».
      - Хорошо, - сын взял атлас.
      - С сороковой страницы и далее, я там карандашом все пометил. - Уточнил он для сына.
      Наконец, после долгой суеты со сборами и погрузки огромного количества вещей в машину, рано утром они стартанули. Все в машине спали и только Курныкин, ловя взглядом длинные тени белых ночей, катил в сторону такого далекого и такого желанного моря. Ближе к обеду третьего дня пути между гор вдруг возникло море. Оно светилось бесконечной чередой отраженных солнечных лучей и казалось, что такое чудо скоро закончится. Но нет, они ехали вдоль моря еще пару часов, а море все кидало в них бесконечную череду света. 
      Повезло всем, Курныкин без аварий довез семью до их мечты. Сын - молодец, ни разу не ошибся с направлением. И даже Зойка, хоть и потеряла в груди статную упругость, похудела к поездке почти в меру того самого купальника, который ей купил муж. Устроились хорошо и начали наслаждаться этим соленым теплом. 
      Сына отправили за мороженым,  а Зойка, все три дня в дороге пившая только кефир и воду, примеряла перед зеркалом совместный купальник.
      - Ты смотри, какая я упертая. - Она с любовью поглаживала свои бока. - Влезла и выдыхать не пришлось. Токо чего-то меня пошатывает.
      - Это тебе надо покушать углеводов, чтобы до пляжа дойти, - согласился он, абсолютно не удивляясь Зойкиному упрямству.
      Дней через семь активного отдыха Курныкин начал скучать еще более, чем дома. Дома была мечта - «едем на МОРЕ», а здесь мечта растворилась в понятии «повсюду»! Мечта по сути стала всем окружающим миром и даже, более того, стала воздухом, которым они дышали, и яркими звездами южного неба, и ласковой теплой водой моря! Она свершилась! Она перестала быть мечтой, как таковой, мечта растворилась сама в себе! А вот счастья от свершившейся мечты с каждым днем становилось все меньше. И у него сегодня даже накатило вопросом - а что дальше? Он очень удивлялся такому своему состоянию. Вечером, прячась от мельтешащей загорелыми  ягодицами Зойки, под предлогом - схожу за пивом, он свалил на пляж и, усевшись на большой валун, уставился в море.
      Вдруг из глубины сознания вспомнилась  эта почти забытая фраза цыганки -  «Вижу я тебя в море! И там, соколик ты мой, ты себя найдешь!»
      «Ну и что я здесь найду? Хорошо! Можно даже сказать - лепота! Но, что я здесь найду, не понимаю! Эх, цыганка, надурила ты мне мозги! А я ведь тогда, наверно, год переживал по поводу моря и моей судьбы!»
      Совсем неожиданно из темноты возникли две фигуры. Видно было, что один человек был пожилой, а второй - очень даже значительно помоложе. Они остановились совсем рядом.
      Тот, который был постарше, снял теплую кофту, остался в длинных шортах и очень неуверенно в темноте начал подходить к воде.
      - Махарадж, давайте я Вам помогу!
      В голосе молодого, который произнес эту загадочную фразу, чувствовалась такая забота и тепло, что Курныкину стало не по себе.  Молодой, который не раздевался, быстро подхватил старшего под локоток и помог ему войти в воду до колена.
      - Спасибо, - сказал старший и, опустившись в воду, медленно поплыл вдоль берега.
      Кроме них троих на пляже никого больше не было. Молодой кинул на камни какой-то большой кусок материи, похожий на покрывало, аккуратно сложил на нем одежду старшего и уселся смотреть на море в ожидании, когда вернется его товарищ.
      «Наверно, деда привез купаться. Хотя, почему деда и причем здесь какой-то «МАХАРАДЖ», как в кино про Хотабыча или про «Зиту и Гиту»? Как это все странно». Курныкин решил понаблюдать, что будет дальше?
      Через несколько минут старший приплыл к месту, где они сидели, и начал медленно выходить на берег. Ему было тяжело, волна с моря иногда подхватывала его, тормозила  и настойчиво тащила назад. Младший быстро вошел в воду по колено и с большой заботой стал помогать тому. Как только они оказались на берегу, он накинул старшему большое полотенце на спину.
      - Махарадж,  Вы не замерзли? Свежо. Давайте я Вам чаю горячего из термоса налью.
      Молодой наклонился к вещам и быстро организовал чай. Через несколько минут странная парочка собрала вещи и ушла в сторону светящейся рядом улицы.
      Ощущение, что он раньше таких отношений не видел, не покидало  его весь следующий день. Наконец, он подвел итог своим размышлениям - «А ведь это чужие люди, не родственники и точно не друзья. Это какая-то форма отношений, неизвестная мне… Это, наверно, и есть служение. Удивительно, сколько любви в том, что делал молодой для старшего. Очевидно, что все действия, которые он совершал, доставляли ему удовольствие. Странные люди!»
      Курныкин подвел итог  и залил переживания, которые не знал, к какой категории отнести, свежим пивом. Так было проще, острота сознания куда-то сразу ушла и легкий алкогольный кайф вернул его в уже привычное русло южного расслабона, на волну - «как все». Зойка что-то щебетала на своем языке, а он, не вслушиваясь, кивал в такт ее речи, сохраняя видимость семейного понимания.
      Пиво - поганый продукт, чтобы быть на волне, нужно все время добавлять или спать ложиться. И то, и другое казалось чем-то неуместным. К вечеру следующего дня любопытство созрело вновь, возникло желание еще раз проведать то место на пляже, где вчера он видел странную парочку. Для приличия и повода он быстро схватил полотенце и вскоре был на пляже на своем месте. Удивительно, но вскоре появились те же двое. Также младший с почтением и любовью заботился о старшем, церемония омовения и ожидания повторилась. Вечером, придя домой, он загуглил термин МАХАРАДЖ. Курныкин чуть не упал на пол от итога, узнав, что это - «Великий князь, высший титул у индусов,  равный нашему императору!»
      «Ничего себе, рядом с какими людьми я нахожусь! Видать, МАХАРАЖ прибыл в Россию инкогнито для каких-то важных дел! Ходит в ночи купаться, чтобы никто не узнал случайно! Может, переговоры с Путиным? А здесь он, чтобы народ посмотреть, как мы -простые работяги, туда-сюда…живем! Заботливый, однако!» Он подскочил, понял, что не заснет сегодня от такого великого события, которое с ним случилось. Ночь он кое-как проспал, на утро побежал на пляж освежиться. Зойка чего-то вслед кричала, но он не слышал.
      Удивительно - на пляже было почти пусто и молодой как раз помогал МАХАРАДЖУ заходить в воду. Тот поплыл неспешно в сторону горизонта.
      - Слушай, а это кто? Я слышал, что ты его Махараджем называешь.
      Молодой обернулся на его вопрос.
      - Да, это - великий человек! Духовный учитель!
      - Так он  царь?
      - Нет, он выше! Он объяснил мне смысл жизни!
      - Во, точно! И я ищу смысл жизни!
      Курныкин по-простому хотел добавить пару матерных слов, прилагающихся к мужицкой беседе, но мгновенно понял, что мат совсем из другой оперы, и сдержался.
      - Ну и замечательно! Значит, Вы тоже ищущий?
      - Ага.
      - Тогда можете поговорить с Махараджем. Он Вам точно все объяснит про смысл жизни. Единственное - он очень занят, у него весь день по минутам расписан: лекции, духовная практика, общение с учениками.
      - Так он по-русски говорит?
      - Да.
      - Тогда я сейчас его в море догоню и все узнаю.
      - Можно и так. - Молодой кивнул с улыбкой. - Он добрый, не откажет в беседе, даже в море.
      Курныкин  быстро скинул лишнюю одежду и побежал в море. Широкими и сильными гребками он догнал учителя. Все оказалось даже еще лучше, чем он мог предполагать. Лицо Махараджа светилось каким-то неземным счастьем и спокойствием. Он кивнул подплывшему к нему Курныкину и первый с ним заговорил.
      Минут через двадцать Курныкин выходил на берег и с удивлением понимал, что у него началась другая жизнь. Он, наконец, нашел то, что искал всю жизнь. Он нашел СМЫСЛ ЖИЗНИ!
      Наступив на колючий камень, он слегка очнулся.
      - А цыганка-то была права, в море я обрел себя и истину!
      Курныкин подошел к молодому, тот, блаженно улыбаясь,  что-то повторял на четках. Он прислушался - «Харе Кришна, Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе. Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе».
      - А можно у Вас взять контакты Махараджа - электронку и номер мобильника?
      - Да, сейчас, - молодой быстро достал визитку.
      - Вот здесь сайт и все координаты для связи.
      - Спасибо.
      Курныкин пошел в гостиницу. В обед он отказался от пива, вечером - от похода на местную дискотеку.
      - Ты у меня приболел, что ли? - Зойка даже  потрогала его лоб.
      - Да, вроде, нормально.
      - Ну тогда, что случилось?
      Он вдруг начал потеть, понимая, что то, что он сейчас скажет, для Зойки будет, как предложение съесть плохо пропеченную кулебяку с кузнечиками - вроде, как модно, но настолько «фу», что не притронешься. Он решился и, наконец, выдавил:
      - Я теперь знаю СМЫСЛ ЖИЗНИ.
      Он думал, что Зойка сейчас запричитает в голос, призывая соседей в свидетели того, что муж сошел с ума, или влепит ему подзатыльник со словами -  «Придурок! Только ты и можешь у меня в такое вляпаться!»
      Но его мудрая жена вдруг подошла к столу, налила «Нарзанчика» и подала ему стакан.
      - Выпей и ложись поваляйся. Длительный отдых не всем на пользу. - Она погладила его по голове.  - А мы с сыном пока в кино сходим.
      Щелкнула дверь, Курныкин завалился на кровать.
      - Эх, Андреича обрадую! Он мне не поверит, что я вот так - с полтыка…!
      Курныкин сделал жест ладонью, означающий все самое хорошее в одном мгновении, включил кондиционер и начал планировать новую жизнь в гармонии с собой и этим миром.