Рецензии на произведение «Гоп со смыком. история великой песни»

Рецензия на «Гоп со смыком. история великой песни» (Фима Жиганец)

Здравствуйте, Саша!

Это не просто рассказ о песне, это академическое исследование, весьма глубокое и развернутое.
Я коснулась этого вопроса вскользь и благодарна читателю, давшему мне ссылку на Вашу публикацию.

Спасибо за труд. Большой труд!

P.S. Надеюсь, Вы в добром здравии. На странице Сережи Чуприна прочла о горестных событиях в Вашей семье. Прошли с тех пор годы, но такое не заживает. Держитесь, пожалуйста.

Ваша Лена   20.07.2023 07:46   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гоп со смыком. история великой песни» (Фима Жиганец)

Здравствуйте, Александр.
Я сейчас пытаюсь узнавать неизвестных мне авторов различных студенческих песен.
Вот вспомнила песню "Гоп со смыком" и нашла в интернете вашу статью. Эту песню пела мне когда-то моя мама. Она в 1938-41 училась в Москве в фармацевтическом техникуме и оттуда вынесла эту песню (не знаю уж каким образом - там и были-то одни девчонки).
Я помню лишь кусочки, но может быть вам интересен этот московский студенческий вариант?

Родился на кордоне Гоп со смыком
И славился своим басистым криком,
Имел глотку он здорову и ревел он, как корова,
Гоп со смыком – это буду я, ха-ха.

Граждане, послушайте меня,
Ремеслом я выбрал кражу,
Из тюрьмы я не вылажу
И тюрьма скучает без меня, ха-ха…

…По трамваем всё скакаешь,
Рысаков перегоняешь
И без фонарей домой не йдёшь.

Большой фонарь под глазом нам не страшен,
Маленький – как будто, чуть подкрашен,
Если рожа не подбита, не достоин ты бандита,
Так заведено в районе нашем…

И ещё где-то была строчка:

Дядька с рыжей бородою окропил меня водою…

Ольга Парусникова   06.10.2013 21:44   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гоп со смыком. история великой песни» (Фима Жиганец)

Вот две авторские версии известных песен:

ТЁМНАЯ НОЧЬ (http://proza.ru/2009/04/17/441)

Тёмная ночь -
Значит, безлунно, значит, беззвёздно,
Лишь от снарядов многобороздно
Было вверху.

А на краю
Тёмного поля, вот что мы помним,
Был недоступный, облаком тёмным
Обнятый бор.

В тёмную ночь
Ветром да пулей поле свистало,
Вдруг перестало, словно устало, -
Стало быть, смерть?

Эй, молодой!
Так не бывало, чтоб не хватало
Снега - метели или металла -
Ей, мировой.

Ты не забыл:
Вязли в болоте, грузли в сугробе,
Стыли да ныли… Где теперь обе
Эти ноги?

Гулкая мгла,
И протянулись к дальней зазнобе
Руки с гармонью (где они обе?),
Что не ждала.

Уж не волочь
Тёмною ночью да непогожей
Вооружённых, крытых одёжей,
Жёстких мослов.

Всё, старина,
С нами: смекалка, выправка, смелость.
Время проверить, верно ли пелось:
«Смерть не страшна».

В тёмную ночь
Словно над степью залп незакатный,
Вспыхнет внезапный да необъятный
Смысл этих слов.

Сидя в земле,
Не различая грохот и шёпот,
Кто догадаться пробовал: что под
Мантией тьмы?

Что же ты, брат?
Или не чуешь в гибели чуда?
Или вернуться вздумал, покуда
Близок возврат?

В тёмную ночь
Ветром да пулей поле свистало,
Вдруг приустало да перестало,
Да и опять.

В тёмную ночь
Движется, бьётся, светится, свищет,
Колется, жжётся, встречного ищет -
Ну как найдёт?
СИНИЙ ПЛАТОЧЕК (http://proza.ru/2009/04/17/433)

22-го июня
Не досмотрели мы сна.
Плачут платочки,
А в радиоточке
Молотов молвит: Война!

Перрон. Вагон.
Разлетается пара погон.
Розы у Тани
На сарафане.
Поезда грозный разгон.

Тучи над городом встали.
Мессер крестом знаменит.
Кончились речи
Выстрелить нечем
В смертью набитый зенит.

Судьба – в горсти.
От написанного не спасти.
Белые точки
На синем платочке.
Целую, прости, не грусти!

А пелось-то как трогательно десятилетиями и поколениями:

22-го июня
Ровно в 4 часа
Киев бомбили,
Нам объявили
Что началася война.

Прям-таки ровно в 4 часа? Какая-то сверхнемецкая аккуратность! И тут же объявили, что началася война. А можно ведь и так вспомнить тот день:

22-го июня
Не досмотрели мы сна.
Плачут платочки,
А в радиоточке
Молотов молвит: Война!

Отрываю глаза от листка, сама думаю: что есть стихотворение? Это найденный и восстановленный настоящий текст. Восстановленный, как лик Ярослава Мудрого по чуть сохранившемуся черепу. Потому что рахитичная рифма “часа” и “война” – это уже совсем рассыпавшийся череп, а “началася” – это его лишённый губ оскал. А тут – живое лицо того дня – с глазами, где плачут синие платочки, с устами, голосом наркома Молотова, молвящими: “Граждане и гражданки! Сегодня утром фашистская Германия без объявления войны вероломно напала на нашу Родину. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами” . Тревога с ясного неба, очередь добровольцев под военкоматом, розы на сарафане, поезда грозный разгон. И уже на этот поезд, на эту очередь мечет шаровые молнии самолёт “Мессершмидт” – по-русски: “Кузнец Ножей”, а вкратце – “Мессер” – просто “Нож”. И снова возникает синий платочек, уже усеянный белыми точками слёз, хотя визуально – поплачь на платочек, Катарина, и усеется он

тёмными точками слёз…

А закрой глаза, солдат, в военном эшелоне – и станут эти точки белыми. Потому что поэзия – это только мгновенная запись преображения действительности чувством. Нет, поэзия не только это. Но сейчас я об этом. О той её стороне, которую называют “реализм”. То, что человек видит – открытыми ли, закрытыми ли во сне глазами: чёрные точки, белые точки – а всё на синем платочке.
Или вот как тогда в степи под Сталинградом:

Тёмная ночь,
Только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах,
Тускло звёзды мерцают.

Это поэтическая часть песни, это как Гийом Аполлинер в 1914 году пел из окопа:

Que c`est beau ces fusеes qui illuminent la nuit

Но дальше:

В тёмную ночь
Ты, любимая, знаю, не спишь
И у детской кроватки тайком
Ты слезу утираешь.

А вот тут уже не поэзия, тут уже сентиментальность, а попросту – слезливость, русская там, немецкая, а всё равно. Не спит! А почём ты знаешь, солдат: может быть, 14-часовым трудовым фронтом утомлённая как-нибудь и вздремнула – неужто осудишь? Или вспомнишь ненаписанную ещё пошлость Евтушенко:

Любимая, спи!

И насчёт детской кроватки: почему тайком? От кого таиться, если всплакнётся? От дитяти разве, которое ведь, слава Богу, спит, ибо тема не та, ибо чем бы дитя ни тешилось… лишь бы мама не плакала. Да и сам солдат, может быть, неженат: таких ведь было большинство, а женат – так, может быть, бездетен, как и ты, Катарина… И, может быть, сам вздремнул малость в окопе, утомившись созерцанием ракет, озаряющих ночь. И, может быть, как раз во сне попадёт в окоп снаряд – и сон перейдёт в сон, и сбудутся слова песни:

Смерть не страшна:
С ней не раз мы встречались в степи.
Вот и теперь
Надо мною она кру-
жиц-
ца…

И достиг вершины военный романтизм:

Всё, старина,
С нами: смекалка, выправка, смелость.
Время проверить, верно ли пелось:
«Смерть не страшна».

И вдруг, когда уже ясно, что не страшна, опять сменяется окоп, или там землянка, какой-то комнаткой пять на пять в коммуналке, и опять не даёт песня поспать измождённой 14-ю часами работнице трудового фронта, и ни с того ни с сего перекладывает уже погибший солдат всю ответственность на бедную женщину, и утверждает ни с того ни с сего: не поспи, любимая, да поплачь - ничего не случится. Как так не случится, когда вот уже случилось? Когда уже разбросаны руки-ноги (гармонь, сапоги…) по промёрзшей приволжской степи – а где голова?

Судьба – в горсти.
От написанного не спасти.
Белые точки
На синем платочке.
Целую, прости, не грусти!

Думаю ещё: может быть, в каждой песне скрыта идеальная её возможность – стихотворение. Народ поёт наугад, словно мотив на гармони подбирает: тут нажалось красиво, а там фальшиво. Снова и снова угадывает гармонист, как сыграть то, что слышит он издалека. И тот гармонист, который всё, наконец, угадает, - он и есть поэт, а стихотворение – сбывшаяся, наконец, возможность.

Константин Могильник   18.04.2009 02:12   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гоп со смыком. история великой песни» (Фима Жиганец)

Блестящая работа!
У читателя (не киевлянина) может возникнуть вопрос - А почему "Жил-был на Подоле Гоп-со-смыком"? Почему на Подоле? Вы пишете, что Подол район в Киеве. Но Подол - это особый район. Само название Подол говорит, что это низ. Это район примыкающий к Днепру, где со времен Киевской Руси жил люд торговый, ремесленный, "низкий", в отличие от князя и дружины с челядью живших на горе. Подол всегда считался районом людей ушлых, районом босяцким, бандитским. У меня еще сохранились детские впечатления (середина 50-х) от знаменитого Подольского базара. В силу удобства сообщения на базар съезжались подводы не только из окрестных сел, но и по реке из Черниговских и даже Черкасских. Поэтому туда ездили хозяйки со всего города, чтоб дешевле купить. Возможно из-за того, что я смотрел снизу, базар казался неимоверных размеров. Шумный, яркий, где смешались язЫки - украинский, русский, идиш, татарский, рома - что угодно. Именно там и должен был промышлять Гоп-со-смыком. Именно поэтому, я думаю, он жил на Подоле.
***
"...свёртывания оголтелого революционного интернационализма и возрождения российской государственности. Это связано с приходом к власти в Германии Гитлера и необходимостью противостоять германскому фашизму".
Здесь Вы вступаете на зыбкую почву, где 60 тыс. авторов Прозару имеют 60 тыс. мнений.
Я, например, полагаю, что "возрождение российской государственности" явилось результатом внутренней эволюции (или контрреволюции), и очень мало связано с гитлеризмом. Хочу еще заметить, что "оголтелый революционный интернационализм" очень неплохо служил СССР не только в ранние годы, когда просто спас страну в период Интервенции, но и во время войны, когда советская разведка опираясь на "оголтелых интернационалистов" украла секрет атомной бомбы.

Михаил Абрамов   01.06.2008 01:33   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гоп со смыком. история великой песни» (Фима Жиганец)

Александр! (Фимой называть Вас язык не поворачивается, а Ефимом как-то ну совсем не с руки). Я в восторге от Вашего текста. Почему? У меня был один знакомый, который восхищал меня способностью в самом простом предмете видеть суть событий, которые в совокупности и составляли то, что называется эпохой. Он брал в руки мельхиоровую ложку, помятую керосиновую лампу или обычной подстаканник и через несколько минут его монолога, пересыпанного датами, именами, фактами, я совершенно забывал о том, где нахожусь, а тени в комнатке этого человека становились вождями, танками, рейхстагами и линиями Манергейма.
Мне уже давно казалось, что мне никогда больше не суждено увидеть как тень от совершенно обыденной и привычной вещи, песни или музыки становится памятником эпохи. Но прочтя этот и другие Ваши тексты я снова могу это видеть. И за это я Вам благодарен...

Eddie   28.05.2008 01:09   •   Заявить о нарушении

  .. 10:48   •   Заявить о нарушении