Яблочный спазм

Какая самая страшная напасть в жизни российского садовода?
Комары? Слепни? Пожары на торфяниках?
Нет.
Это – ЯБЛОКИ. В смысле, их урожай.
Даже если у садовода крохотный участочек в шесть соток с парой яблонь, плодов на них в урожайный год бывает СТОЛЬКО, что решительно непонятно, чего с ними делать.

Сожрать – нереально. Делать на зиму варенья, повидлы и прочие конфитюры – слишком муторно для нынешнего изнеженного и занятого дачника (а для среднего деревенского жителя – слишком муторно всё, что требует усилий хоть немного больших, нежели бухалово и скулёж на тяжкую долюшку отечественного крестьянства). Гнать сидр и самогонку с него – на любителя, не все так напрягутся.

Вот и получается, что каждый год миллионы тонн яблок сгнивают на земле и в компостных кучах. Что, конечно, неприятно для сколько-нибудь рачительного хозяина. Но и возиться с этими яблоками – ему себе дороже. Нынешняя российская реальность такова, что проще заработать денег и покупать яблоки в магазине, свежие и строго когда надо, чем запасаться с лета на зиму.

Правда, не всем это проще. Некоторые – лишены такой возможности, и, как мне представлялось, были бы не против получить мал-мало яблочек (да и других фруктов, которые лень собирать хозяевам) на шару.

Оставалось дело за малым. Свести горемычных дачников, готовых задаром отдать свой урожай, и потенциальных яблокоедов. Которых я решил поискать в детском доме в том районе, где у меня картофельная плантация. Нет, понятно, что сейчас детские дома в России снабжаются весьма неплохо. Но, решил я, всяко не помешает усилить фруктовую компоненту сиротского рациона.

Директор, конечно, знал, кто я такой (ну, в тех пределах, в каких обо мне все в районе знают). Чекист, лэндлорд, предприниматель, рабовладелец. То есть, персона респектабельная во всех отношениях. Поэтому принял он меня гостеприимно и выслушал внимательно.

«Чел! – сказал я ему. – Пойми правильно, пиар мне нахер не нужен, а чистая благотворительность претит. Но я люблю устраивать взаимовыгодные сделки. И не люблю, когда низахер пропадают плоды земные. Поэтому, тема такая. Я выделяю транспорт. Для начала – пару камазов с водилами и автобус, ну а там как пойдёт. Также – тару. А от тебя – требуются только твои спиногрызы, лет от десяти начиная. Для сбора. Падалицу – мне на свиноферму. По два рубля за кило. Налом, без формальностей. Я возьму и сто тонн, и двести, - сколько будет. А что с деревьев снимут – вам. Хотите – кушайте. Хотите – варенье делайте. Хотите – торгуйте. Я скажу, чтоб на рынках места выделили и не домогались, если чо. Идёт?»

Вообще-то, лично меня больше всего интересовала как раз падалица для свинтусов. И я бы, конечно, мог организовать её сбор исключительно своими силами, припрягши своих невольничков. Но проблема в том, что при нынешней организации нашего хозяйства – они и так все при деле, они – слишком ценная рабочая сила, чтобы выдёргивать их с ферм да с автосервисов и посылать собирать падалицу по садам и деревням. А вот детдомовские ребятишки – самое оно. Квалификации никакой, а желание срубить хотя бы по тысчонке в день – должно быть. И пусть половину от моей оплаты возьмёт себе директор детдома, но если хоть половину оставит своим воспитанникам, - это будет значить, что косарь они будут получать за сотню вёдер. Что элементарно исполнить, когда падалица сплошным ковром устилает землю. Ну а уж на торговле – они и гораздо больше наварить могут. И, короче, сами разберутся, как бабло делить, но моё дело – предложить транспорт (моим-то невольничкам – всяко не помешает шофёрская практика) и решение возможных проблем с рыночными какими-нибудь зверьками и ментами (что для меня вообще бесплатно, только зубом цыкнуть :-) ).

Было видно, что предложение казалось ему заманчивым. Ведь и сам он прекрасно понимал, что дачники (да и деревенские) тонут в этих яблоках, и отдадут скорее всего даром (или за чисто символическую плату). А многие, преимущественно пенсионеры – позволят собрать и груши, и сливу (жалко, вишня уже отошла – ну да я был другими делами занят).

Но виделись в его лице и некие сомнения.
Я подбодрил:
«Ну чего ты мнёшься-то? Если из-за налоговой, типа, придерутся к «нелегальному бизнесу», - так это не беспокойся. Не придерутся. Ну а так – и на нужды детдома деньжат мал-мало срубите, и мелким на карманные расходы кой-чего обломится. Всяко лучше, чем воровать».

Он возразил:
«Вот это и смущает, Артём! Использование воспитанников для сбора фруктов – это ещё полбеды. Хотя, тоже, знаешь, если пресса пронюхает – могут пойти вопли об «эксплуатации детского труда». Но вот если торговать – они ж по-любому какие-то деньги себе оставят. Я ж не смогу за этим проследить!»

Недоумеваю:
«И чо?»

Ужасается:
«Ну а потом они на эти деньги бухло купят. А то и наркотики».

И вот я смотрел на него и думал: «Чел! Ты реально такой наивный – или вовсе дурак? Или ты передо мной тут комедию решил поломать? Типа, ты правда считаешь, что торговля на рынке яблоками – единственный способ для твоих воспитанников поднять мал-мало денюжек? Да это один из немногих – ДОСТОЙНЫХ и социально полезных способов. А так-то – правда не знаешь, сколько раз твоих пацанов мусора за кражи принимали, да по жалости отпускали? А разок было – моего одного невольничка твои пацаны-старшаки втроём гопнуть пытались, аж с травматом и с тычинкой. Но он даром, что ровесник их – он два года с нами, сеньор, поэтому полетали они там красиво, разбрасывая зубы и оружие. И он тоже в жалость вошёл, когда допросил. Оружие отобрал, но мусорам сдавать не стал, только мне сказал. А так – им реально пятерик ломился бы, за вооружённый разбой, идиотам твоим. И как девочки твои старшеклассницы зарабатывают – тоже не знаешь? Нет, я ничего не имею против проституции как таковой, но – это всё же профессиональный выбор сознательного возраста. А когда тринадцатилетки по трассам стоят – это уже перебор. И тут не ментам – тут нам приходилось внушения делать, типа, девочка, побереги себя, а то подхватишь хворь какую, по дурости, или залетишь, да после аборта детей вообще иметь не сможешь, если жива останешься, - потом локти кусать будешь. Но без толку, когда денег у неё нет, а хочется иметь мобилу новую, да шмотьё козырное, да марафет на мордашку. И ты всего этого не знаешь?»

Да знал, конечно. Но, типа, «против этого я сделать ничего не могу». А вот честная трудовая деятельность с ведома администрации – это как бы «залёт».
«Почему дети занимаются сбором фруктов? Это – эксплуатация!»
«Почему у детей оказываются деньги на бухло и дурь? Они торгуют? ОФИЦИАЛЬНО? Какой кошмар!»

И ведь что печально, в этой новой реальности (не только российской) – оно действительно так. С ног на голову, вверх тормашками, массаракш. Если дети совершают преступления, чтобы заработать на жизнь и кайф, - молодо-зелено, неизбежные пороки общества, бла-бла-бла. Как с этим бороться? В принципе, никак, но мы будем бороться не с детской преступностью, а с деньгами. С возможностями заработка. Всякого. В том числе - легального и достойного. Зачем? Какая логика? А не надо её! Главное – не поощрять эксплуатации детей и каких-то их доходов, неподконтрольных взрослым.

Клянусь, у меня довольно мало симпатий к Советскому Союзу, но и там у детей-подростков было реально больше возможностей легально зарабатывать деньги, чем сейчас, в этой новой «европеоидной», гиперсоциалистической реальности.

В том числе – и на сборе фруктов.
Помню, в старших классах школы многие мои приятели ездили целыми классами на всякую там Кубань, по договорённости с совхозами. Собирали вишню, черешню – ну и неплохо оттягивались. Конечно, по части оплаты обворовывали их безбожно (и это-то как раз была злостная эксплуатация детского труда), но рублей по восемьдесят-сто на руки получали за месяц. Хоть что-то. Главное – там было весело, судя по отзывам.

Я сейчас даже жалею, что сам тогда ни разу с ними не метнулся. Но у меня тогда были гораздо более денежные дела в Питере. Я ведь с двенадцати лет выполнял роль переводчика у своих приятелей-фарцовщиков (а потом – и по заказу Бати переводы делал), неформально водил интуристов по «злачным» местам («Сайгон», Ленрокклуб, всякое такое), и, что было уже совсем нелегально, посредничал в валютных сделках.

У нас там схема была реально такая «шпионская», с использованием хитрых закладок, чтобы не взяли на передаче. А если меня и хлопнут в движении, с баксами на кармане – так я малолетка, хер чего пришьёшь. И хер напугаешь.

Сейчас смешно, конечно, вспоминать, но тогда – я получил очень хороший опыт, возможно, определивший дальнейшую профессиональную деятельность. Во всяком случае, я научился так оперов срисовывать, что мог на спор с пацанами их в толпе выявлять, а потом подходить и – «Дяденька, а вы не в милиции работаете? Я вас там, кажется, видел» - «Ну, в милиции. А что?» - «У меня для вас важное сообщение. Я тут на Лиговке слышал, как один пижон, очень такой криминальной наружности, в тёмных очках, говорил, что все мусора – козлы. Ну, это он так сказал. Я думаю, он бандит. Я вам могу составить фоторобот, если надо».

Правда, нужно отметить, хвалёная советская милиция – она реально совершенно лоховская была. Не знаю, как в предшествующие десятилетия, но в восьмидесятые – туда реально какие-то недоделанные биороботы шли. Ни тактики, ни психологизма, ни осознания цели. Сейчас – они всё же гораздо умнее, хитрее и артистичней, нынешние опера. Уже не с первого взгляда их в толпе срисовываешь, а только с третьего (поскольку действительно эффективно скрывать повышенное внимание и напряжённость – это всё же удел настоящих профи, которые под погонами долго не захаживаются :-) )

Ну, один раз меня, правда, накрыли. Правда, безрезультатно. Я просёк хвост (пасли хату одного фарцовщика, от которого я принял баксы), зарулил в колодец, незаметно сунул валюту в груду кирпичей, потом, пройдя пару дворов, уже в поле зрения сделал вид, что совершаю закладку (сунул в дупло пластиковый пакет с подобранными во дворе всяким мусором) – там меня и повязали.

И я помню, как майор в штатском ездил мне по ушам.
«Да, сейчас тебе повезло. Очевидно, преступники заподозрили наблюдение и всучили тебе пустышку. А знаешь, что ты обычно носишь для них? ДОЛЛАРЫ! А знаешь, чем это пахнет? Это же незаконные валютные операции! Это – расстрельная статья! А тебя – они просто используют. Подставляют. Понимаешь, о чём я?»

Тогда мне было тринадцать, я не был так хладнокровен, как сейчас, и я притомился слушать за базара этого козлиного. И я сказал:
«Слушайте, дяденька! Как вы видели, в пакете была какая-то хрень, о которой я действительно понятия не имел. Что дали – то и нёс. Насчёт валюты – ваши фантазии. Но вот если допустить на секундочку, что там была именно валюта, – то и в этом случае что я плохого сделал? Помог людям поменять одни рисованные фантики на другие. Только и всего. В этом нет ничего, чего бы мне стыдиться. О чём бы я не мог рассказать своим детям. А вот что делаете вы – это постыдно. Это позорно. Вы – подводите под расстрел людей только за то, что они меняют одни бумажки на другие. Чтобы покупать какие-то вещи в загранке и возить сюда, чтобы здесь было больше хороших вещей. А вы за это – убиваете людей. И вот тебе, мент, - оно действительно в кошмарах будет сниться, чего ты делаешь. А мне – стыдиться нечего».

Естественно, он возмутился, пробовал ещё по ушам ездить, стыдыть, грозить, что хоть привлечь они меня не могут, но запись будет, и в школу сообщат, и в комсомол потом не примут (вот же печалька-то в 88-м!), но было видно, что морально – он подавлен. Потому что сам понимал, что я – прав, а он – грязь по сравнению со мной, реально мусор, тупая псина на тупой «работе». К тому же, шелудивая и беззубая псина. И он не привык видеть «преступников», которые не прогибаются перед ним, а в лицо ему говорят правду. Как оно есть в этом мире.

Я запомнил его фамилию – и потом, когда уже работал в Ауэрзе, как-то поинтересовался его судьбой. То ли спился, то ли в безудержный криминал подался? Рисовалось в фантазиях, как я ему теперь лекцию почитаю о том, что такое хорошо, и что такое плохо. Оказалось – средненько с ним. Ушёл из органов в девяносто третьем, попалившись на неумело принятой взятке (возможно, действительно имел мало практики в этом деле), устроился охранником в ночном клубе со стриптизом. Ну, хоть какой-то социально полезной деятельностью занялся. И, конечно, «некогда могучая советская милиция потеряла ещё одного ценного кадра».

Впрочем, это было лирическое отступление.
Суть же его в том, что даже в Совке можно было детям зарабатывать деньги достойными средствами. Я не говорю «легальными», но – достойными. Такими, о которых действительно нестыдно рассказать своим детям. Хотя можно было – и легальными.

В блаженные девяностые – вообще широчайшие открылись горизонты. Тогда государство было почти таким маленьким и поджареньким, как ему идёт быть, в моём представлении, близко к моему идеалу, – а граждане суетились, кто во что горазд.

Дети мыли машины, работали курьерами, торговали, выбивались в люди своим трудом, своим упорством, своим умом. Да, порою было жестковато – но это была жизнь.

А вот сейчас – на нас надвигается казалось бы отвергнутое нами социалистическое дерьмо из Европы. Ожирение мозга, диктующее, что дети должны двигаться по жизни по строго заданным рельсам, школа-институт-синекура, и не дай бог им проявлять какую-то самостоятельность, не дай бог позволить им зарабатывать собственные деньги. Ведь знамо дело – тут же станут алкоголиками и наркоманами.

Но мне странно. Почему-то из моего поколения, из всех моих знакомых сверстников, с малолетства как-то крутившихся и как-то зарабатывавших бабло, даже при очень состоятельных по тем меркам родителях, - чего-то никто не стал наркоманом, да и нормальных алкоголиков – тоже из нас не получается. Хотя и бухали порой крепко, и дурь всякую перепробовали. Но как-то обидно спускать жизнь в унитаз, когда сам свою жизнь сделал.

А вот из детишек более поздней генерации, тянувших деньги из родаков, в школе, в вузе, после вуза, - бывает. Я таких много повидал, кого родители всячески вели по жизни, оберегали от соблазнов и пороков, тянули за ручку, школа-вуз-карьера, а тут глядь – а он уже на гере плотно сидит.

И я не думаю, что это случайность. Я думаю, это закономерность. Когда с человеком обходишься, как с неразумным животным, не способным делать самостоятельный выбор и отвечать за принятые решения, - он и становится таким животным.

И когда директор детдома озабочен прежде всего тем, чтобы его воспитанники не имели никакого поля для самостоятельности – естественно, они, даже при наилучшем снабжении этого детдома, вырастают совершенно тепличными овощами, которые становятся жертвой всякого жулика, кто позарится на их халявные квартиры или что ещё. Или – идут в голимый криминал, где очень быстро палятся и садятся на многие годы.

Сейчас – я объяснил свои мысли этому директору, и убедил его, что ничего страшного не случится, если он отрядит своих воспитанников и позволит им мал-мало подзаработать честным трудом. А если что – я прикрою.

Вероятно, я включу в свой проект и другие детские дома. И Калужской области, и Московской. Десяток, может, два. Но – меня не хватит на всю Россию. Поэтому, думается, «в консерватории» нужно что-то менять.

Начиная с того, что зарабатывать детям деньги честным трудом – это хорошо, а не плохо. И это лучшая школа социализации, какую они только могут пройти. И что «эксплуатация детского труда» - тоже отличная штука, если не сопряжена с принуждением. Поскольку все мы в цивилизованном обществе эксплуатируем друг друга, сиречь используем к обоюдной выгоде, и это наилучшая формула нашего взаимного существования (лучше разбоя, во всяком случае). К которой следует привыкать с детства. Ибо – в этом мире никто никому ничего не должен за просто так, а если хочешь чего-то получить с кого-то – будь ему полезен (а он будет полезен тебе).

Другой момент – идефикс с «высшим образованием», который, вполне справедливо, сравнивают с «карго-культом».

Ну вот что оно даёт, высшее образование? У меня их два. Филологическое и юридическое (причём, я ещё и КЮН). Но для реальной моей работы – важны вовсе не дипломы, а умение извлекать пистолет из кобуры, грубо говоря. Даже сейчас, когда я уж столько лет «чинуш», а не «оперативник». Директор Дипломатического Департамента. Но всё равно, что самое важное для моих наиболее брыкливых контрагентов – что меня загасить почти нереально. Чай, не Кеннеди! Что я столько раз уходил от покушений, а потом размазывал в ноль покушавшихся, - что лучше не испытывать фортуну, как знают многие. На том и держусь. А дипломы – так, мишура. Ну и кое-какие связи, через общих преподов.

Людям же попроще – ну нахер вообще стремиться к «вышке»? Да кто в нынешнем мире реально востребован – так это грамотные водопроводчики и электрики, и автомеханики, и всякое такое. Ну и коммерсы, когда мозги на месте и стоят нормально, - тоже безо всякой вышки нормально дела крутят. С пользой для себя и для общества.

Именно этому, принесению пользы себе и обществу, - и стоит учить детей. Хоть сирот, хоть родительских. А уж с дипломом они это будут делать или без, - дело десятое.
Но вот повидав столько никчёмных дипломированных нытиков и столько бездарных торговцев на наших просторах – хотелось бы поспособствовать приобщению толковых сирот к торговле, а не к абстрактному высшему образованию хер знает зачем. И – «с молодых ранних лет».

Опять же, я чужд абстрактной благотворительности, но в том, что я делаю сейчас, – я вижу конкретную пользу для того общества, в котором жить мне и моим детям. Если эти сиротинушки научатся торговать и на том иметь свою долю, - это лучше, чем если моему сыну придётся лет через десять отстреливать их, когда они, так ничему лучшему не научившись, пойдут громить лавки в пароксизме социального протеста.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 30.08.2013. О деле Мэннинга
• 25.08.2013. Совершенно впал в детство
• 07.08.2013. Автоментовский анекдот
• 06.08.2013. Яблочный спазм