Прошел год, затем второй. Дольше века. Двенадцать мутаборов назад, но время исчезло. Отсутствие. Уборка по утрам и отбивная по субботам. Три зала и четыре леса, будто происходящее уже произошло и будет происходить дальше. Вечное настоящее.
Стал перебирать, мама дорогая, тыща текстов, диссертация, совершенный иск. Будто не сам, а кто-то, кто кроме меня. Золотое сечение.
Патриотика. Эксперт. Еще лет пять назад полез бы врукопашную.
Позвали. Пришел. Оказалось свои. Те, кто готов сутками напролет искать Челябинск, раздвигать пласты, видеть знаки и тащить наружу сумрачный атлас. Живо, искренно, без дутой позы и ложного пафоса. Инженерный замок. Сошлось. До копеечки.
Инженерия, адвокатура и буквы письма. Ничего удивительного, традиция. Русско-уральско-советская. Инженерная. Так сказал Кирилл Алексеевич, и у меня перещелкнуло. Инженерия. Это ж не профессия. Суть. Розмысел. Соединитель фундамента и вершины. И какая разница, что соединять. Буквы, правовые средства, нотные знаки или биотехнические показатели. Круг замкнулся. Поэтому ник, который изобрел в далеком две восьмом, оказался пальцем в небо. Лабиринт Дедала
