Вот тут, аккурат в преддверии, подумалось, а что если бы меня звали Апполинарий. Или Дормидонт. Начальник копья. Звучит. Нет, назвали прозаично, Димасик. Не солидно. Дормидонт встречал бы новый год с размахом. Всадники, конница, доспехи - штандарт скачет, народы расступаются, начальство суетится, порученцы мечутся, девушки поют. Честь по чести, а так - сплошное оливье.
Дормидонт, он нарядный, величественный и недоступный. Воин, аристократ, всадник золотое копье. Подарки, приветственные речи, осыпание и всеобщий восторг. Не судьба.
Существование штука странная. Зависит от включенности и вовлеченности. Загружен своим, нормально, чужим - тьма и бремя. Новый год, свое и чужое. Понятно, детство, понятно, шпроты с мандаринками, понятно, президент с курантами. Традиция. Голубой, теперь уже без всяких аллегорий, огонек и сорокалетнее шествие первых на первом.
Жизнь из мелочей все равно, что фуга из нот. Или человек из воды. Не, ребята, жизнь штука неделимая. Вот когда подмена, когда чужое на первое, второе и компот, тогда мелочи. Костюмы, позы, эмоции. Стимулы и реакции, роли и образы.
На самом деле - все есть, все может быть и все еще будет. Не в смысле имущества, а в смысле полноты, которая от печали до радости. И да, дверь к тому, кто бурлит и пенится, радуется и грустит по настоящему, неподелен и неподделен открывается редко. Хуже, непредсказуемо, но есть исключение. Точка, где сходятся расходятся лучи. Начало. Точка радости. Одна на всех. Этим новый год отличается от всякого другого рождения и поэтому свой. Самый близкий праздник.
