Три Ивана русской литературы - Иван Тургенев, Иван Шмелев и Иван Бунин - создали трагический портрет умирающей России. С их воспоминаниями мы очищаем собственные души от корки времени и возвращаемся, как блудные дети, к своей матери. У нее на лице неизгладимые морщины и сидит она в старом пальто, прижимая к себе сухими дрожащими руками поседевшие головы сыновей, а по щекам у нее текут соленые слезы. Она их не видела почти целую вечность:
"С матерью связана самая горькая любовь всей моей жизни. Всё и все, кого любим мы, есть наша мука, - чего стоит один этот вечный страх потери любимого! А я с младенчества нес великое бремя моей неизменной любви к ней - к той, которая, давши мне жизнь, поразила мою душу именно мукой, поразила тем более, что, в силу любви, из коей состояла вся ее душа, была она и воплощенной печалью: сколько слез видел я на ее глазах, сколько горестных песен слышал из ее уст!
В далекой родной земле, одинокая, навеки всем миром забытая, да покоится она в мире и да будет вовеки благосвенно ее бесценное имя. Ужели та, чей безглазый череп, чьи серые кости лежат теперь где-то там, в кладбищенской роще захолустного русского города, на дне уже безымянной могилы, ужели это она, которая некогда качала меня на руках?"
Иван Бунин еще оказался последним дворянином от русской литературы - только он мог так проникновенно прочувствовать христианскую жизнь через языческую природу. Если ешь антоновские яблоки с кислинкой, то начинаешь мысленно попадать в бунинскую деревню и начинает тебя холодить осеннее утро "с тонким ароматом опавшей листвы"; с прозрачным воздухом, "точно его совсем нет"; "с душистым дымом вишневых сучьев" и, конечно же, там в саду слышится девичий смех. У Бунина правдоподобная любовь мужчины к женщине - физиологическое явление, а любовь женщины к мужчине - психологическая драма. В этом плане он - продолжатель Чехова. Когда я в юности прочитал "Митину любовь", у меня сердце забилось не в ритм от мысли, что его благородное повествование превосходит по своей музыкальной интонации демократического Чехова, у которого всего лишь навсего на двенадцати страницах Володя не смог переболеть первой любовью. И здесь неуместна шутка компактного Чехова: "Романы умели писать только дворяне. Нашему брату - мещанам, разнолюду - роман уже не под силу..." А Лев Толстой не увидел Бога в произведениях Бунина и упрекнул: "Когда не о чем говорить, говорят о погоде, так и писатели: когда писать нечего, о погоде пишут, а это пора оставить. Ну, шел дождик, мог бы и не идти с таким же успехом. Я думаю, что все это в литературе должно кончиться". Последним Иваном все и заканчивается. Манерный Бунин писал свои рассказы акварельными красками: отчего запечатленные контуры расплывались наружу. В отличие от Бунина, Чехов и Толстой изображали жизнь как бы изнутри масляными красками, не давая человеческой душе хоть немножко разгуляться за высоким забором этическим норм. Но все мы с увлечением зачитываемся прозой Ивана Бунина и заходим в его "Темные аллеи", словно мы дважды побывали в другой России - до и после своего рождения. Писатель говорил: "Такие люди, которые в детстве искали конец света, не могут в дальнейшей жизни ничего себе нажить". Видно, русская классическая литература искала тот самый конец света. Чехов в этих поисках оказался ближе к истине: "В природе из мерзкой гусеницы выходит прелестная бабочка, а вот у людей наоборот: из прелестной бабочки выходит мерзкая гусеница". Последний классик ответил бы своему учителю так: "Я не знаю, что называется хорошим человеком. Верно, хорош тот, у кого есть душа, есть горячее чувство, безотчетно рвущееся из глубины сердца".
