Ну вот, опять Америка кого-то бомбит, на этот раз Югославию. А в России
и без бомбежки хватает всего. Я, конечно, личность глубоко асоциальная и еще
более аполитичная. Мне на все это вобщем наплевать, за исключением одной
детали, которая меня волнует сильнейшим образом. Это мысль, или скорее
заморочка такого плана: индивидуальная судьба и ее перипетии, маленькие
драмы, трагедии, победы, поражения, восторги и разочарования, на фоне грубой
и неизбежной силы, которая крушит и ломает судьбы в миллионных масштабах,
теряют всякий смысл и значение, как жизнь отдельно взятого муравья под
солдатским сапогом, когда взвод идет в баню через лес. Понятно, солдатам
надо мыться, но и ведь и муравей тоже хочет жить! Эта чуждая и враждебная
сила давит не неизбежностью смерти, смерть - она так или иначе неизбежна,
человек смертен, более того он %внезапно смертен%. Но эта сила давит своей
циничностью, выходящей за рамки всякого понимания. Циничность ее не в
отрицании жизни как физической реальности, а в отрицании всякого смысла в
жизни, что еще гораздо страшнее, в отрицании сложных и возвышенных чувств,
романтики, философии, разума, телеологии, прогресса, гуманизма, любви, да
всего чего угодно человеческого, то есть всего того, ради чего только и
стоит жить. На фоне массы статистических смертей, которые одни люди принесли
другим, уже не слагаются стихи, не поются песни, не рассказываются анекдоты.
Все это бледнеет, съеживается и теряет смысл, и даже за тысячи километров от
места события становится скверно и муторно, как будто съел несвежую сосиску,
и тухлая отрыжка давит горло и не дает дышать. Вот за этот продуманный
(впрочем, без точного понимания всех более или менее отдаленных последствий)
цинизм, за эту оппозитивность основным человеческим ценностям, которые
начинаются со свободы личности и отрицания любого насилия, я всегда
ненавидел и буду ненавидеть политиков, ибо они есть нелюди. Они лишены
возвышенности и романтизма, умения чувствовать и переживать. Они "
прагматики до мозга костей, машины в образе людей, равнодушно относящиеся к
насилию, и применяющие его обдуманно и спокойно, если это необходимо для
достижения их целей. Стихийное бедствие может унести сотни тысяч жизней,
однако даже оно все еще оставляет в глубине души веру в мировое совершенство
и надежду на поворот к лучшему, на силы и разум человечества. Но бедствия,
сравнимые по масштабу со стихией, которые чинят люди сами себе, низводит
самое человечество, его разум, на уровень стихии, убивает веру в
совершенство и значительность самих людей, убивает романтизм, губит душевные
силы, уничтожает желание жить, превращает жизнь в ничто. Зачем они это
делают? Ведь даже добившись своего, они должны потерять гораздо больше, чем
приобрели. Если после всего, что они сделали, они попробуют заглянуть в свою
душу, что они там найдут? Чихательный порошок, как внутри перезрелого
гриба-поганки, если разломить. Все истлело, все обратилось прахом. Чем жить
дальше? Ненавистью, упрямством? Неужели ненависть или жажда власти может
захватить человека полностью и выдавить из него все другие чувства? И
больно, и странно это сознавать! Но ведь они живут и действуют. Неужели их
не одолевает сомнение, раскаяние? Впрочем, и об этом достоверно никогда не
узнать, и это тоже очень огорчительно. Но иногда все же у меня создается
впечатление, что демон разрушения и насилия образуется не вследствие
абсолютного несовершенства людей, а вследствие незнания ими законов
общественной жизни. Ведь политическая партия самого радикального толка, не
стесняющаяся применять насилие, состоит все же из отдельных людей. И кого-то
из них обязательно охватит и сомнение, и раскаяние. Но партия отринет их и
оставит внутри себя самых непримиримых, готовых на все. И насилие будет
продолжаться. Но никто почему-то не стремится узнать, отчего так происходит.
Напротив, наука обслуживает интересы этой партии и выискивает способы
сделать этот механизм насилия еще более мощным, консолидированным и
неуязвимым. Вот только зачем? Да ни за чем, просто по своему положению.
Наука - это такой же сервис, как и любой другой, и ждать от нее разработки
принципов общественной морали и наилучшего, наиболее гуманного устройства
общества - это по меньшей мере, легкомысленно, ведь никто этого не заказывал
и не закажет, потому что никому это не надо. Да и что может дать самая
лучшая, самая правильная мораль, если вдруг наука ее предоставит обществу?
Трагедия самой лучшей, самой гуманистической морали в том, что она не умеет
консолидироваться так, как умеет консолидироваться насилие. Еще большая
трагедия в том, что даже если высоко моральным людям удавалось
консолидироваться в партию, она немедленно становилась инструментом насилия
и произвола, и так было во всех без исключения революциях. Парадокс это или
закономерность? Наверное, и то, и другое. А причина всего этого, видимо, в
том, что человек по своей природе склонен к разрушению вокруг себя того, что
кажется ему враждебным или даже просто мешает или не нравится. И человек
разрушает помехи на своем пути, не сильно задумываясь, вместо того, чтобы
усовершенствовать себя и приспособить себя к своему окружению. Но что такое
абсолютное совершенство? Абсолютное совершенство пластично и самодостаточно,
ему не нужно консолидироваться в мощный кулак для изменения чего либо вовне
себя. Поэтому трагедия совершенства состоит в том, что оно легко погибает
под ударами извне, и не может дать отпор, потому что для этого ему пришлось
бы изменить свою природу и ответить насилием на насилие. Но совершенство не
может применять насилие, ибо насилие несовершенно, и совершенство перестанет
быть самим собой. Поэтому совершенству проще и легче погибнуть, не оказывая
сопротивления и оставаясь совершенным до самого своего конца. Очень грустный
вывод. А еще из этого выходит, что если бы человек обладал безупречным
внутренним совершенством, он бы не стал бороться с враждебными
обстоятельствами и не выжил бы физически, не создал бы цивилизации и
культуры. И тогда получается, что борьба и насилие - это органически
неизбежная часть цивилизации и культуры, которая просто вынуждена каждый
день разбивать миллионы яиц, чтобы сделать миллионы омлетов. А иначе
цивилизация погибнет. Так значит нельзя создавать, не разрушая, значит - нет
абсолютного совершенства, оно химера, такая же как идеальный газ, как
абсолютно черное или абсолютно упругое тело? Только это значительно более
опасная химера, потому что она заставляет людей страдать, и манит туда, куда
прийти невозможно. С другой стороны, если отказаться от этой химеры, то в
людях не останется ничего человеческого. Выходит, и здесь необходим баланс.
Как его соблюсти? Никто этого не знает, и я тоже не знаю. Грустно все это,
очень-очень грустно
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
