В «прошлой жизни» я решила попробовать заработать на творчестве.
Нашла какой-то сайт для копирайтеров — название уже не вспомню, зато хорошо помню своё наивное настроение. Там висело объявление: «Для авторов художественных текстов». Я отправила пробу. Меня взяли.
Писала по заказу — три маленьких рассказа.
В итоге почти ничего не получила: не хватило терпения разобраться в правилах платформы. Да и купить на эти деньги что-то по-настоящему интересное всё равно было бы невозможно — настолько символической оказалась сумма.
На этом моя карьера «писателя на заказ» и закончилась.
И всё же это был мой первый — почти оплаченный — литературный опыт.
К тому же писать пришлось в непривычном для меня стиле, а это всегда полезно и по-своему интересно.
Поэтому я сохраняю эти три рассказа здесь, в дневнике, — как напоминание.
Я вообще склонна «улетать» в замыслах: если книга — то сразу роман, если заказ — то непременно большой, масштабный проект.
Но, если честно, странное ощущение — оглядываться назад и снова погружаться в те воспоминания.
«Архив. 2024» / «Коммерческая попытка №1»
"Мудрость матери"
От лица матери — Анны Семёновны, 67 лет
Дом, где трещат стены
Не бывает в жизни покоя, когда под одной крышей живут три поколения. Дочь моя Светка — девка с характером, не промолчит, если что-то не по её. Зять Вася — вроде работящий мужик, но под стать жене упрямый. Сразу закипает, точно чайник на плите. А дети... Дети — святое. Внуков я люблю. Ради них всё это и терплю.
Живём в старом доме, ещё мой отец с дедом строили. Вроде крепкий домишко, а трещины, как и в людях, только со временем шире становятся. Одна трещина, вон, на кухне идёт вдоль стены. "Как в жизни, — думаю я иногда, — от мелкой царапины до настоящей пропасти. Сначала и не заметишь её, а потом уже поздно."
Светка с Васей взяли моду по вечерам ругаться. Ребятишки в спальне — я с ними спать ложусь, чтобы не слышали. Всё равно слышат, стены-то тонкие, будто из картона.
— Сказала, денег на чушь тратить не буду! — орёт Светка.
— Я ж для дела мотоблок купил! — Вася тоже не сдаётся. — Хочешь всё по-старинке? Спину надрывать? Правильно, не ты же лопатой землю поднимаешь! Что же за мегера ты, Света!
Тут уж и я не выдерживаю:
— И что вы всё лбами сшибаетесь? Трещите, как старая крыша в бурю! Ты бы, Вася, своё упрямство в глину замесил да стену бы замазал. И толку было бы больше, и голова бы у всех не болела от ваших криков. А ты, дочь, что орёшь, как на ярмарке? Взяла бы тряпку, да полы намыла, всё пользы было бы. Что вы туда-сюда страсти свои в криках да обвинениях перекатываете? Вы ж семья, держаться надо друг за дружку, а не бока друг другу подламывать. Дети вас слушают, думаете, они ничего не понимают? Всё они понимают, ещё и в себе носят. Вы хоть их не калечьте своей дуростью!
Светка глаза опустила, но злость свою держит. Вася на меня буркнул что-то под нос и вышел на крыльцо — папиросу курить. Вот и поговорили. Больше-то я и сказать не могу — не слушают ведь. Молча обидятся, переглянутся, а на следующий раз опять за своё.
И так каждый день. Идут оба упрямые, как два быка, а я стою посередине и чувствую себя пастухом без хлыста.
Исчезновение
Настало утро, когда после очередной ссоры Вася ушёл и не вернулся. Обычно к обеду уже дома, а тут — ни слуху, ни духу. Внучка Катька сидит у окна и всё спрашивает:
— Бабушка, а папа когда придёт?
А я не знаю, что ответить.
Прошёл день, второй. Телефона у Васи нет, а друзей, чтобы у кого-то загулять, — тоже нет. Человек он не гулящий. В деревне быстро слухи пошли:
— Убежал, наверное. Жена, стерва, довела, — шепчутся бабы на лавках.
Светка только молча сжала губы, но я видела, как по ночам она плачет в подушку.
На третий день решила идти к председателю. Надо искать. Трое суток мужик пропал, это ж не иголка в стоге сена.
— Семёновна, — говорит мне председатель, — да чего ты волнуешься. Захочет — объявится. Мужики нынче такие, своих баб пугают, чтобы те помягче были.
— Да не такой он, — отвечаю я. — Тут чтото другое. Не мог он так просто взять и уйти.
Но кто меня послушает? Ищу сама. И Светку беру с собой. Сначала овраг обошли, потом к реке подались. Из сил выбились, промокли до костей. Нигде его нет.
Находка в лесу
На четвёртый день утром прибегает внучка Катька:
— Бабушка, там дядя Лёнька с леса идёт и говорит, что наш папа там...
У меня сердце в пятки. Бросаю всё, бегу за Катькой. В лесу, где старая вырубка, нас встречает Лёнька.
— Вон там, в кустах, — машет рукой.
Иду туда, не веря. И правда — лежит Вася, бледный, как полотно, глаза закрыты.
— Вася! — кричу, а у самой дыхание перехватывает. — Вася, ты что?!
Подбегаю, трясу его. Он стонет, глаза приоткрывает. Живой! Господи, живой!
— Нога... — еле выдавил он.
Смотрю — а у него нога под корнем дерева зажата, как капканом. Вывернута, вся синяя. Значит, он тут трое суток пролежал! Один, в холоде, без еды и воды.
— Лёнька, зови людей! Нужны мужики, вытаскивать будем! — командую, как на войне.
Через полчаса уже полдеревни тут. Мужики поднимают корень ломами, вытаскивают Васю. Лежит, стонет.
— Нога сломана, точно, — говорит сосед Андрей. — Надо в больницу.
Светка и Вася
И тут Светка... Дышит тяжело, видно — бежала всю дорогу. Слёзы текут по лицу, а она даже не пытается их вытереть. Опустилась на колени и бережно провела рукой по волосам и щеке мужа.
— Прости меня, дуру, Вася. Прости. — И глаза у неё такие... Не видела такого света в них раньше.
Возвращение домой
Васю увезли на скорой. Светка с детьми поехала с ним. Вернулись через неделю. Нога в гипсе, но Вася держится бодро.
— Ты как? — спрашиваю его вечером.
— Жить хочется, Семёновна, — отвечает он. — Когда там, под корнем, лежал, только о детях думал, о доме... о всех вас.
Мы долго молчали. Только слышно, как в печи огонь потрескивает.
Теперь они с Светкой не ругаются. Мир между ними. И это, знаете, многого стоит.
Берегите друг друга. Не ждите, пока беда вас этому научит.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
