Александр Филоненко:
"Левинас проблематизировал идею общения с Другим, отталкиваясь от неудовлетворительности философии диалога Мартина Бубера, согласно которой общение, а вместе с ним и человечность, возможны лишь при условии взаимного уважения и принятия Я и Ты. Буберовская идея диалога подразумевает симметрию взаимности как условие встречи. Левинас испытывает ее огнем постхолокостного вопрошания. Существует ли возможность сохранить человечность в концентрационном лагере, в ситуации искоренения всякой человечности? Каковы условия этой человечности? Если вопрос о человечности – исток этики, то как возможно этическое усилие в концлагере? Если мы, вслед за Бубером, будем предполагать условие взаимности, то этика окажется невозможной. Левинас развивает свою этику Другого как первую философию, кладя в ее основу почти аксиоматическое требование, намечающее ответ – выход в ситуации концлагеря, заключающееся в том, что единственный способ сохранить человечность состоит в принятии Другого в его радикальной человеческой другости, не спрашивая его о том, как он относится к тебе."
