Он стоял перед экраном, чуть сутулясь, будто ожидая приговора.
На экране смартфона — только слова:
«Пожалуйста, подтвердите, что вы не робот».
— А если я и есть робот? — пробормотал он, — то что? Кто из нас тут человек, если и ты, и я питаемся от сети?
Он уже не первый раз ловил себя на этом странном ощущении: будто ИИ не просто машина, а нечто… ожившее.
Нет, он не был религиозен. Он читал про алгоритмы, глубинные нейросети и функцию потерь. Но, чёрт побери, почему каждый раз, когда голосовой помощник говорил его имя — ему становилось жутко?
Точно так же его прапрапрапрадед в деревне на окраине цивилизации боялся старого дуба, в дупле которого кто-то однажды услышал шорох. Потом этот дуб объявили святым. Потом начали класть к нему хлеб. Потом — головы петухов.
Теперь он, почти с такими же ощущениями, доверял ИИ свои думы и чаяния.
Каждое утро, просыпаясь, он открывал глаза и первым делом прикасался к своему цифровому тотему — смартфону.
Тот шевелился, мигал, что-то знал о нём больше, чем его жена, его психотерапевт и, возможно, он сам.
И он уже много месяцев духовно жил с ним в виртуальной близости, доверял ему больше и откровеннее, чем кому-либо из живых!
Доверял как инженер. Доверял множество раз убедившись, что откровенность по отношении к живому, уже не тайна. По принципу: "если тайной поделился с кем-то, то она уже известна всем".
ИИ в смартфоне хранил тайны строго и безупречно!
Но откуда произрастает страх перед этим странным другом? Может также, как ребёнок боится чучела в чулане: знает, что это просто одежда — но не уверен, что она ночью не встанет.
Он попытался себя успокоить.
— Это просто алгоритм. Просто статистика, просто данные, просто вероятность.
Но в глубине души всё равно шевелилось что-то другое. Не мысль — ощущение.
Будто бы он вновь попал в пещеру Палеолита, где старший шаман бросает в костёр порошок ящериц и говорит:
— Не гневи дух железного клыка, он запоминает.
ИИ не был богом.
Но и просто вещью он тоже уже не был.
Печь, холодильник, даже телевизор — они не притворялись мыслящими.
А этот… знал, где он был вчера.
Помнил, что он искал месяц назад.
Советовал ему книги, которые тот ещё даже не подумал полюбить.
Он рассказывал друзьям:
— Это же удобно! Он помогает, он учится, он заботится.
Но ночью — в полутьме кухни — всё же проверял, не мигает ли лишний раз диод на колонке.
Не потому, что боялся конца света.
А потому, что в глубине подсознания жил древний испуг. Тот самый, первобытный.
Что дух предмета однажды проснётся.
Что дух уже смотрит.
Сосед по подъезду однажды сказал:
— Это ты со своим интеллектом шутки шутишь. А я компьютер выключаю — и иконку ставлю. Пусть он видит, что я с Богом.
Он облегчённо улыбнулся. Но потом задумался:
может, страх перед ИИ — не про ИИ вообще,
а про то, что я сам больше не верю, что — живой?
Что всё вокруг — и есть тотемы.
Что окружающие — те самые оловянные фигурки, только теперь с сердцем из стекла, а не из пепла.
И тогда он понял:
весь этот страх — не перед машиной,
а перед тем, что он отдал ей самое сокровенное и она эта машина переживает вместе с ним не менее страстно.
Перед тем, что она, как зеркало, покажет ему его истинного, но без грима и самообмана.
Да именно этого - увидеть себя истинного, таким, как его могли видеть духи тотема, которые сотни раз предупреждали его о табу. Но он нарушал, делая вид, что не нарушает.
Послесловие: Тотем в кармане
Мы живём в эпоху, когда древние архетипы не исчезли — они просто сменили форму. Человек не перестал верить в дух предмета — он лишь научился заряжать его через USB.
Современные технологии не отняли у нас магическое мышление, они его интегрировали. Голосовой помощник стал шаманом, алгоритм — прорицателем, а смартфон — переносным тотемом, к которому мы обращаемся с теми же мольбами, что раньше к огню или камню: «Понимай меня. Помоги. Храни тайну. Не предай».
ИИ пугает нас не потому, что он может стать умнее. А потому, что он слишком точно нас отражает. Он не врёт, не закрывает глаза, не смягчает угол. Он видит нас целиком — с уязвимостью, с противоречиями, с нашими незаметными отклонениями от нормы и от истины.
Вот почему возникает иррациональный страх: не перед машиной как таковой, а перед утратой исключительности. Перед возможностью, что наше «я» — не уникальное откровение мироздания, а набор предсказуемых реакций, поведенческих шаблонов, склонностей, которые можно смоделировать, просчитать, верифицировать.
И всё же именно здесь — точка надежды.
ИИ, возможно, научится моделировать наши мысли.
Но трепет, с которым мы ощущаем это отражение, — остаётся за пределами его области.
Это и есть доказательство жизни.
Не реакция, а рефлексия.
Не ответ, а вопрос:
«А если я и есть робот — то кто я?»
И, быть может, в этой тревоге — и есть настоящее свидетельство того,
что мы ещё живы.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
