Жила-была на свете Рёва-Капризулина.
Нет, конечно, у Рёвы было другое имя: настоящее, красивое, но его давно уже все позабыли. Чуть сказка страшной становится, Рёва в крик. Непогода на улице, она в слёзы. И вообще, как что не по ней – такие капризы начинались – жуть. Вот и стали называть её Рёвой. Так и стала она Капризулиной.
Раскапризничалась как-то раз Рёва: «Не хочу Рёвой быть; как моё настоящее имя?» Пристаёт ко всем с этим вопросом, а никто ничего ей ответить не может.
Не помнит никто.
Забыл папа. Не может вспомнить мама. Дедушка, сколько лоб не морщил, так ничего из памяти не извлёк. Лишь бабушка сказала: «С тех пор, как у тебя голосок окреп, и ты кричать начала, с тех пор тебя Рёвой и зовут, тогда ты имя своё и потеряла. Не знаю имени твоего».
Как имя своё отыскать? Где? Села Рёва-Капризулина и заплакала.
– Будешь ревмя реветь, – сказала бабушка, – так безымянной Рёвой и останешься.
– Как же мне быть? – спросила Рёва.
– Сперва научись без слёз обходиться, – ответила бабушка.
– Н-о-о ка-ак? – затянула Капризулина.
– И канючить прекращай.
– А ты мне поможешь, имя моё найти? – утирая слёзы, всхлипнула Рёва.
– Как только научишься себя в руках держать, так сразу на поиски и отправимся, – пообещала старушка и пошла своими делами заниматься.
Села девочка на пол, обхватила себя ручонками крепко-крепко, да так и сидела на полу, пока папа в комнату не зашёл и не спросил – почему она здесь сидит.
– Я учусь себя в руках держать, – твёрдо ответила Рёва-Капризулина.
– Для чего, – улыбнулся папа.
– Бабушка обещала, что, когда я научусь, мы вместе на поиски моего имени отправимся.
– Ну, тогда, Рёвушка, ты не тем занимаешься, – сразу посерьезнев, сказал отец, – для того чтоб себя в руках держать, надо не мышцы развивать и не цепкость пальцев, а силу воли, дух свой.
– А-а-а, – сказала девочка и пожала плечами: «Что ещё за сила такая, и как можно свой дух развить?» – но папа уже вышел из комнаты.
«Я знаю, – подумала девочка, – чтоб силу развивать, надо по утрам зарядкой заниматься – с завтрашнего дня начну, а вот, что нужно делать, чтоб свой дух развить?» Вспомнила Капризулина, что баба-яга в сказках всегда приговаривает: «Фу-фу-фу, русским духом пахнет» и решила, что дух – это запах такой, поэтому и духи духами зовутся. Видимо надо ей какой-то особый запах себе придумать.
Собрала Рёва-Капризулина все пузырьки, склянки и тюбики, какие были дома, и уселась «особый» запах изобретать, духи с одеколоном смешивать.
Увидал это строгий дед и, ну, ругаться на Рёву: ты чего, дескать, такое делаешь, почто Капризулина безобразничаешь? Хотела Рёва расплакаться, но вспомнила, какое бабушка ей условие поставила, и сдержалась, а вместо этого объяснила деду, что она делает и зачем. Заметил дед, что Рёва слёзы сдержать умудрилась, спрятал улыбку в бороду: «Это ты дело придумала. Вот только силу духа развивать, это значит, характер закалять, а не одеколон попусту переводить – иди, расставь всё по местам».
Прибрала Рёва пузырьки и села думать, как ей характер закалить. Вспомнила Капризулина, как папа ей зимой моржей показывал. Не тех моржей с ластами вместо ног, которые в зоопарке сидят, а людей, которые своими ногами к проруби ходят после работы, чтоб искупаться. Капризулине тогда так холодно стало, что она даже поревела немножко, а папа сказал: «Смотри! – это самые закалённые люди на свете, они никогда не плачут».
Решила Рёва, что надо ей научиться, в холодной ванне бултыхаться, и пошла она, воду ледяную набирать. Открыла Капризулина кран, а когда стала пробку вставлять в дырку, куда вода убегает, прикоснулась к струе и, как вскрикнет – такая она холодная оказалась. Стало девочке так страшно, что слёзы выступили. Заплакала она, но опять про уговор с бабушкой вспомнила, и давай их скорей смывать. В это время мама в ванную комнату заглянула: «Ты чего, доченька, холодной водой умываешься?» Рассказала Рёва и ей: про поиски намечающиеся, про то, как она себя в руках держать пыталась, как дух приобрести хотела, и, что сейчас будет она характер закалять. Улыбнулась мама и объяснила, что для того, чтоб характер закалить не обязательно моржом становиться, просто нужно трудностей не бояться, а стойко их преодолевать и не плакать.
Вздохнула Рёва-Капризулина с облегчением, что не надо ей больше в ледяную воду нырять, и пошла себе трудности придумывать. Думала она думала, ничего придумать не смогла. «Вот ведь противные трудности, какие, – надулась девочка, – когда не надо, так я из-за них столько слёз пролила, а как понадобилось, ничего даже и вспомнить не могу. Это что ж получается – это я из-за ничего плакала что ли?» За такими размышлениями не заметила Рёва, как день к концу подошёл. Пришлось ей так в кровать, и укладываться с незакалённым характером, без силы духа и не умеющей себя в руках держать.
А на утро вскочила Рёва-Капризулина ни свет – ни заря и сразу давай утреннюю гимнастику делать. Поглядела на это мама и ахнула. Папа увидел – изумился. Дед посмотрел, так и крякнул в бороду. Только бабушка ничего не видала: она, как всегда по воскресеньям, на кухне блины пекла. Толстые такие, вкусные, с маслом топленым в блюдечке и, главное, с пылу – с жару. Ели блины всегда по очереди, пока те не остыли. Сперва дед ел, потом папа, следующая мама приходила, а уж после всех, бабушка внучку звала. Позвала она её и в этот раз. Не забыла. «Иди, – с кухни крикнула, – Наташенька, блины кушать». Ахнула Капризулина, – точно, её же Наташа зовут. Вот интересно – как бабушка её имя нашла?
А имя-то, какое – НАТАША! Красивое имя. Настоящее. И решила девочка никогда больше не капризничать, чтоб снова в рёву не превратиться.
С тех пор Наташу никто Рёвой-Капризулиной не называл. Да и незачем было.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
