Кто ж не знает весёлую песенку про замечательного соседа, непрерывно играющего на музыкальных инструментах. Не буду спорить, может это и здорово слышать беспрестанное дудение на духовых, только вот что до струнных, то я здесь более склонен доверять профессору Преображенскому, кому игра Шарикова на балалайке сильно не нравилась. Я также, подобно Филипп Филиппычу, совершенно не выношу вибрирующих и звенящих звуков, особливо в их нехитрой комбинации. Скажете, так и не слушай, коль не нендравитцца. Хорошо так говорить, когда супротив вас, с балкона, не раздаются без перестачи милицейские свистки в исполнении городской сумасшедшей, в кои она вкладывает всю свою неприкаянную душу и страстное желание быть замеченной. Иногда свистки замещаются убедительной маршировкой и бодрыми возгласами «левой! левой!», создающие некоторую сейсмическую нестабильность, отчего у меня в квартире начинают раскачиваться люстры и падать на пол мелкие предметы. Только чем бы она не забавилась, милицейского свистка всё же миновать не удастся.
Так тебе дураку и надо – скажет кто-нибудь, знающий мою склонность к затворничеству и меланхолии, как иначе-то тебя расшевелишь и пробудишь хоть какой-нибудь интерес к жизни!
Всё верно, только её балконное присутствие не всегда окрашено в способствующие тому жизнеутверждающие и мажорные тона. Случается, что между милицейскими трелями раздаётся такое душераздирающее «спасите, помогите!», что сама рука механически начинает судорожно набирать 02.
Особенно это действует впечатляюще ночью, когда немногим ранее с грехом пополам наконец-то удаётся уснуть под несмолкающий вечерний свист. Плюс, разумеется, в том, что не нужно пить крепкий кофе по утрам и принимать избыточно холодный душ.
Впрочем, мне удалось найти ещё одно рациональное применение перманентному свисту. Я записал милицейскую трель в качестве мелодии вызова для своего мобильника применительно ко всем надоедалам, с отчаянным упорством досаждающим меня телефонными звонками. И помогло. Во всяком случае, те, кто узнавал про такую звуковую дорожку, обижался на меня страшно и более меня уже не беспокоил. Нет худа без добра, говорят в народе, и, надо сказать, верно говорят.
