закрытое настежь окно
http://magazines.russ.ru/sib/2012/3/ka6.html
Прошла гроза, хорошая гроза,
стремительно, как в радости — страданье,
переливая страшные глаза
из мирозданья в мирозданье.
Могучая таинственная связь
моей земли, эфира и озона — как будто пашня в небо поднялась,
и облака — как призрак чернозема.
И в небесах увидишь мужика,
склонившегося над хрустальным плугом.
Сейчас он перепашет облака
и поперек, и вдоль, и полукругом.
И станет тесно между двух зеркал:
в одном — душа, в другом — душа и тело.
В одном я к жизни новой привыкал,
в другом она цвела и зеленела.
Гроза идет, хорошая гроза,
и за руку сквозь свет ведет рябину,
переливая синие глаза
из глины в глину.
***
Шмели еще не знают, что мертвы:
немые, раскатались, как наперстки,
и березняк, что пьяница в известке,
глотнувший черно-белой синевы.
И жизни всей — как в пачке сигарет,
последняя, единственная штука.
И спичек нет.
И музыка во мне звучит без звука.
...
* * *
Чертополоху-чуду
хочется только взгляда.
Бог обитает всюду,
не выходя из сада,
в общем-то, из любого,
лишь бы была рябина,
чтобы большое слово
губы твои любило,
чтобы в стихотворенье
высветилась слеза:
это, конечно, время
щиплет тебе глаза.
* * *
Еще до слова, до начала,
светясь без плоти и огня,
я слышал смерть — она молчала
и проходила сквозь меня.
И ослепительные ночи,
и утомительные дни
казались вечности короче,
но были вечностью они.
Вселенной головокруженье
пытаешься остановить,
чтобы молчать после рожденья
и после смерти говорить.
Юрий КАЗАРИН ©
Другие статьи в литературном дневнике:
