Ближние и дальниеРешительно закинутая нежной женской рукой на нарпис, исключенный из сферы интересов до полного игнора месяцев 8 назад, решила оглядеться и поинтересоваться окружением, ближним и дальним. Наверху – традиционно! Уже – недосягаемые. Ну… почти. А слабо написать от 20 до 50 отзывов в день? Нет, вы не поняли. Каждый - день. То-то же! Не бывать вам нарписом! Вот что интересно: когда люди работают? И по какой такой диагонали читают? Скрип с Козой, Чемоданов с Корой и Цветом, Климова с Тунгусской – все ниже. Насмешил некто Либертус. Болезненной супер-гипер полноценностью. Или «не…». «Я – лучший!» И бегает галопом по страничкам, выпрашивая голоса. Ну, Либертус – это же свободный, отпущенный на волю. А что? Вполне логично. Видимо, перевод неверен - сорвавшийся. И как в последний день. Почитала. Ну… ничего. Неплохо. И при других прочих равных, может, и проголосовала бы. Но вот... Почему? Может, потому, что мужчина должен быть мужчиной. Может, потому, что "береги честь смолоду". Зашла «внутрь». Ещё раз почитала. Разумеется то, что «женщинам запрещено». Автор брызжет слюной и матерно кроет всех тупых баб, имевших несчастье отозваться. Ибо ни хрена не поняли. А я не поняла, чего там понимать. Герой несчастлив и сентиментально-злобен (и одно непредсказуемо переходит в другое, мгновенно, от малейшего толчка), кстати – да - зависим и мстителен (я несчастлив, я хотел иметь друга, верного и надежного, которым мог бы гордиться, но ты не оправдал моих ожиданий - так вот же тебе!). Ничтожен. Последние пять исключают возможность вожделенного счастья. Как, собственно, и достижение гармонии. Хочется верить, что ситуативно. Роковое стечение обстоятельств. Но не факт. Вы ситуативно будете убивать? Без малейшей опасности и угрозы со стороны того, кого убиваете. И не потому, что умираете с голоду. Возможно, из тех, кто кается и гадит, опять гадит и кается. Кто лебезит перед сильными и измывается над слабыми. Последнее - здесь и происходит. Раскаяние, на котором настаивает Автор в ответах на отзывы, на раскаяние не похоже, по крайней мере, в рассказе этого не прозвучало, есть лишь внутренняя борьба - завершить убийство или остановиться, которая сменяется размышлениями философско-индифферентного характера – мне плохо, но я вынужден выживать, выживай и ты. Если сможешь. И пофиг, что это я тебя почти убил. Не убил же. А если и убил - такова суровая правда жизни. Это раскаяние? Предположим, что он был бы альтруистичен, внутренне свободен, щедр и глубинно добр? Был бы гармоничнее. И не надо было бы быть (ну и оборот!) в полной боевой готовности, имея такого экземпляра рядом. Кстати, рассказ неплохо бы почистить. А то эти "уже", "только" и иже с ними - по три на каждую строчку... © Copyright: Евгения Кордова, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
