Боже мой, как же глупо быть необразованным! Бедные мои читатели! Простите, но я в Интернете без году неделя и не знаю как отредактировать текст в окошке! Чтобы был без этих глупых чёрточек внутри слов. Вас уже полтора десятка человек, а мой друг, который знает, как сделать, чтобы читатель не спотыкался через слово, уехал надолго.
Дело, конечно, не исключительно в форме, в которой оформляется та или иная книга. Сочинения графа Хвостова в раззолоченных обложках, ныне помнят ли?
Но досадно. Обещаю на неделе всё отредактировать по-новому.
Вот ещё... Отписал рецензию Артёму Киракосову, получил... на самого себя. Эт как понимать? Стёр на фиг... а зря, наверное. Я его там утешал, помнится... Слов этих уж не вспомнить.
Друзья! В середине Селезнёвской улицы (если идти от "Новослободской", после первого светофора первый переулок вправо), стоит памятник дудуку! Тихо так, во дворе. Музыкант отложил инструмент и следит как его ученик мастерит свой дудук... Дети облепили, ждут, что ещё сыграет, а он ждёт, следит за молодыми...
Таэос Аверроэсович Бархударян, мой педагог по прозе. Тёмный, грустный, мудрый...
Слушай-ка, друг мой. У тебя горе, умерла мать. У меня горе, умер отец. Мы с ним год были в ссоре, так и не помирились.
Но сейчас они с Богом разговаривают, им легче. А нам с тобой ещё идти, идти...
Знаешь, у испанцев есть поговорка, жестокая, но верная."Мёртвых в землю, живых - за стол!" Где-то жестоко, но где-то и правильно. "Не умирай, пока живой!", говорят гасконцы, они же баски. Вокруг каждого из нас - многие десятки и сотни людей.
По-моему, понятно.
А о смерти, кстати, я много писал - см. мои пока неизданные никем романы.
Ну, представь. Мы, кстати, судя по всему, ровесники. Обоим за полтинник. Воспоминая о чём-то, привычно говорим: это было двадцать, а это тридцать, а это... у-у-у сорок лет назад... Еще помню на площади памятник Сталину-у-у... И давит груз прожитых ле-е-ет...
Короче, Дункан Мак-Леод (в просторечии Маклауд) НЕ СМОГ БЫ ПРОЖИТЬ СТОЛЬКО ЛЕТ. Он бы скончался от спонтанного взрыва мозга.
Потому мы и живём так недолго. Просто потому, что память одной жизни не беспредельна. А далее - другая жизнь, что есть спасение. Потому что Бог нас не спишет и не сотрёт. Мы - накопители информации.
У отца была замечательная повесть, которую он так и не смог опубликовать. Там, в будущем, героя воскресили и он имеет возможность встретиться со своими предыдущими воплощениями. А их - полный зал...
Спасибо редакции "Проза-ру" за возможность высказать свои мысли. Не в дугу, так в жилу...
Хочется, чтобы наша литература всё-таки вновь заняла свои позиции в рейтингах...
Помните?
Хочется, хочется белых облаков,
Хочется, хочется плыть куда-то дальше,
Скоро на свете не будет дураков,
Хочется, хочется, чтоб оно пораньше...
Да, вообще-то, если это - писательский дневник, то, наверное, здесь надо бы обмениваться опытом о писательской кухне?
Ну, извольте.
Есть писатели крупного жанра. Таким очень трудно удержать мысль в пределах небольшого произведения. Возьмём меня, любимого. Ну не даются мне рассказы! Нарастают герои,сюжеты, линии, всё это ширится-топырится... привет, очередной роман!
Есть писатели рассказа. Как Вы, дорогой читатель этих строк, не относились бы, например, к Шекли, но его романы - резиновое фуфло, и ничего более. С другой стороны... ах, его рассказы! Ну мне бы так! Коротко, ясно, хочется и смеяться, и плакать. Как вовремя рассказанная байка у костра.
И есть редкие писатели, удачно совмещающие и то, и другое.
Выбор жанра диктует и его границы, и количество идей, и... предусматривает границы терпения его читателей. "И зачем я это всё читаю?" - фраза сия как дамоклов меч висит над плечами пишущего. Так ты постарайся, чтобы фразы сией не возникало... а это трудно. Поднимите руки те, кто дочитал до конца "Братьев Карамазовых"!
Мне представляется, что удачно написанная вещь должна с равным интересом читаться с какого бы места ею не начал интересоваться читатель. Пусть с конца, пусть с середины, перебегая отсюда туда, отсюда туда, перечитывая уже прочитанное - как мы все читали в детстве.
И, друзья мои. Давайте так. Есть реализм, а есть натурализм. Можно, разумеется, описывать чуть не на каждой странице как герой подтёр задницу, а потом подмылся и в такой-то позе трахнул мадам Н., а после хлебанул-таки водяры и сказал такимим-то словами, но... Вспомним-таки Горького, Глеба Успенского, Грина, Куприна, Гиляровского - писателей, вращавшихся на самом дне жизни. Есть у них это? А вот и не-а. Обходились, знаете ли, и тем не менее...
Сие не так важно, вот в чём дело. Эпатировать публику? Эпатировали и до нас, и гораздо хлеще. И описывали подробности. И не только плана сексуального. Лично я Шолохова дочитал до того момента, когда чей-то штык пронзает человеку позвоночник и вонзается в мочевой пузырь. Зачем мне эти врачебные подробности? Можно было бы обойтись в "Донских рассказах" без описаний 33 способов убийства председателей колхозов? Прямо кулинарная книга какая-то...
"Если вы даже очень хорошо нарисуете кошку, это будет лишь всего ещё одна кошка"...
Идти в поводу у "Голубого сала"... А зачем? Вы так увлечены идеей известности? Но это будет известность престарелой эстрадницы, при взгляде на фотографию которой так и тянет спросить: "Бабушка, ну зачем тебе такие большие зюбы?"
Вы видите что-то?
Вы нашли слова, чтобы это описать?
Вы считаете, что кого-то этим взволнуете или наведёте на мысль?
Как это будет согласовываться со всем, что Вы до этого описали?
Совет: найдите и почитайте письма Флобера. Учился по ним, посему и советую. Учитель Мопассана и многих иных неплохих писателей, знавший изнанку жизни и ругавший Золя за его чрезмерный натурализм... Грустный автор, но тем не менее писавший о том, что плохой конец в произведении - не всегда жизненный...
Удачных Вам мыслей и решений!
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
