Азия - Европа

Дмитрий Парамонов: литературный дневник

Отплыл из Азии и прибыл в Европу, пишет бедный Пушкин, имея в виду маршрут Тамань - Керчь. Вот уж кто бы с удовольствием и, наверняка, с большой пользой для литературы проехался бы по настоящей Европе. Хотя для этого ему мало было бы пережить ранение 37-го, - необходимо было бы пережить Николая Палкина. Здоровье могло бы позволить...


Когда-то я, поддаваясь трагической красоте этой гипотезы, считал, что он чуть ли не покончил с собой при помощи Дантеса, но это, конечно, далеко от действительности и, скорее, применимо к Лермонтову, и то с массой оговорок.


Что касается его творчества, то он, без сомнения, выходил на новый уровень. От байроновской романтики, которая была изжита им ещё в "Евгении Онегине", он переходил ко всё более серьёзному погружению в историю. "Борис Годунов" даёт понять, по какому пути в литературе он мог бы двигаться дальше, да и, вероятно, не по одному пути.


То, что его начали переставать понимать современники, которые вполне могли восторгаться его прежней лирикой, "Повестями Белкина" и т.п., как раз указывает на то, что он вошёл в пору революционных литературных свершений.


То же было и с Моцартом в последние годы, когда его поздние симфонии и концерты стали вызывать удивление почитавшей его публики. Типа, что-то наш блестящий виртуоз и вундеркинд начал слишком заморачиваться. А он бы, проживи нормальный срок, может быть, и Бетховена оставил бы курить в сторонке.


Как и Пушкин - Гоголя и многих других. И он не мог этого не предчувствовать. Даже не предчувствовать, а не видеть, при всех своих сомнениях, - слишком хорошо сам разбирался в литературе. Да, период был тяжёлый, переломный, и не исключено, что из-за этого он, и так "бешеный", психовал больше обычного и звал стреляться кого попало.


Вобщем, переживал кризис среднего возраста. Опаснейшее время для вспыльчивых гениев.


Тем не менее, можно согласиться с Достоевским, что вектор развития русской литературы он успел задать. В это он похож на Петра Первого, который тоже умер в середине пути, но после него обратной дороги из империи в Московию уже не было.



Другие статьи в литературном дневнике: