В канун векового юбилея академика Андрея Сахарова важно понять, почему его идеи потерпели крах в новой России, оказавшись чуждыми большинству народа
Андрей Сахаров — великий человек. Он — создатель советской водородной бомбы, так называемой «Царь-бомбы», которая дала возможность сталинскому СССР говорить с США на равных. Академик в 32 года, он трижды стал Героем Социалистического Труда, а также удостоен целой кучи других наград и званий.
Но есть второй, совсем другой Сахаров, у которого отняли все государственные награды, устраивали многочисленные обыски, выслали в ссылку в город Горький (нынче Нижний Новгород) на долгие семь лет — за его протест против вторжения СССР в Афганистан, поносили в газетах и с высоких партийных трибун. Этот Сахаров — борец со своей же ядерной бомбой и за полное разоружение, главный диссидент Советского Союза, рыцарь-защитник прав человека, лауреат Нобелевской премии мира. Начав ссориться с Хрущевым в 1961 году по поводу наземных испытаний ядерного оружия, он постепенно втянулся в войну с властью, в чем его активно поддержала жена, Елена Боннэр, «мой мозговой центр», по словам академика. Кстати, лишенный всех званий, он все-таки остался академиком, за него вступился легендарный физик Капица, который напомнил коллегам, что Гитлер в 1933 году исключил Эйнштейна из Прусской академии. Противоречивый и по-человечески симпатичный, Сахаров входит в десятку самых важных людей России ХХ века, наряду с Горбачевым и Гагариным.
Когда знаменитый на весь мир Андрей Сахаров умер в декабре 1989 года, никому не известный Владимир Путин работал мелким шпионом в Дрездене, прикрывшись должностью директора Дома советско-немецкой дружбы. Почему же сейчас, в год 100-летнего юбилея Сахарова, Путин — фактически царь России, прикрывшийся должностью президента, а Сахаров — исчезающая историческая тень?
Формальности все еще сохраняются. В Москве есть прекрасный проспект Сахарова, есть улицы, площади, названные в его честь, есть они и во многих других городах России, но Россия Путина — это антипод той страны, о которой мечтал Сахаров.
Сахаров уходит с исторической сцены, потому что в России ушли в небытие его основные сторонники — русская интеллигенция. Остались лишь несколько очажков интеллигентской либеральной мысли, включая московский Центр Сахарова и несколько все еще независимых СМИ. Интеллигенция слиняла, потому что оказалась жертвой своей утопии. А во главе этой утопии, противостоя утопии коммунизма, стоял честный, картавящий ученый в брюках на трогательных подтяжках, Сахаров, верящий в то, что его народ мечтает о либеральном правительстве, свободе совести и прочих высоких идеалах.
Но народ, поблуждав вместе с Горбачевым, а потом и с Ельциным в пустыне красивых слов и нищенской жизни перестройки конца 1980-х и в 1990-е годы, потянулся за защитой от бандитов и олигархов к советским структурам КГБ. Под зонтиком жестких блюстителей порядка он научился, благодаря государственному телевидению, которое у нас в народе до сих пор считается голосом правды, понимать основные истины путинского режима. Вот они: мы окружены враждебными цивилизациями, НАТО подошло к нашим границам с угрозой, коллективный Запад хочет расчленить Россию как труп. Нас спасет патриотизм, духовные скрепы православия и дружба с Китаем против Америки.
Если бы Сахаров был сейчас жив, он бы немедленно снова умер от разрыва сердца. Он не ожидал такой спайки КГБ и народа. Интеллигентские мечты кончились. Возникло государство, уникальное в истории России, которое возглавили новые масоны — офицеры и ставленники государственной безопасности.
Откуда взялись эти новые правители? Они прошли через несчастное детство городских дворов и подворотен — мелкой шпаны, которую у нас называют гопниками. Это обидчивые и бесчеловечные ребята, которые любят своих и ненавидят чужаков. Они-то и надели военные мундиры, нашили на них погоны.
Ошибка Сахарова, да и всей либеральной интеллигенции, состояла в том, что они не учли одного обстоятельства. Русский народ — не абстрактная категория, а исторически сложившееся явление, настоянное на крепостном праве, отсутствии элементарной политической культуры, на архаических ценностях и культе силы. Для народа героями являются три богатыря во главе с Ильей Муромцем, вооруженные копьями и палицами, — мифологические фигуры, многократно воспетые русскими поэтами и живописцами, защитники русских границ, первые русские кагэбэшники, поскольку именно КГБ традиционно охраняло границы СССР. Вся советская страна балдела от фильма «Семнадцать мгновений весны» — гимна во славу КГБ, где главный герой Штирлиц, работающий на советскую разведку в логове гитлеровской Германии, стал не менее популярен, чем Гагарин.
Сахаров, который в брежневские годы выступал против реабилитации Сталина, пришел бы в ужас, узнав, что в путинской России половина населения (даже чуть больше) считает Сталина положительной исторической фигурой. А как же Большой террор конца 1930-х годов? А он — как теперь модно считать среди того же народа — дал возможность Сталину очистить армию и государственный аппарат от предателей и потому выиграть войну с Гитлером. Таковы нынешние политические нравы, и на этом фоне флегматичный Путин, втайне мечтающий собрать земли СССР в один кулак и договориться с США и Китаем о разделе мира, при всех его страшных локальных войнах, дипломатических и прочих скандалах, закручивании гаек, истории с Навальным, еще не самый худший собеседник для Запада. И это бы мое утверждение окончательно добило посмертного Сахарова.
В конце концов Сахаров — это сказочник, вроде Андерсена. Он выдумал, что Снежную Королеву мировой истории можно победить слезами сострадания и любовью. Слезы действительно льются, но Снежная Королева только набирает силы. Национал-популизм захватывает позиции не только в России, но и во многих других странах. Путин торжественно провозгласил смерть либерализма. А это уже финал сказки Сахарова, его закономерное и трагическое исчезновение из русской истории, по крайней мере, до конца самого царя Путина.
