Ей говорили: жди. И она ждала. Как человек без слуха, однажды в лад
Странно попавший (у Бога и блажь - талант), ждёт и не верит возможности повториться
Правильной нотой. Ему говорили: верь, если дорога уводит тебя левей,
Значит, так надо. А кто-то варил глинтвейн в городе детства, и город дышал корицей.
Мимо слонялись апрели, росли дома, чьи-то нимфетки подчас расцветали в мам.
Главная роль принимала другой формат и начинала всерьёз отходить от текста,
Прочь от границ, выворачивая столбы. Он не читал потому, что слова слабы,
Раз в предложении "Помнить нельзя забыть", как ни поставь, запятой откровенно тесно.
Память застыла. Наверно, устав бежать от своего регулярного грабежа.
Он возвращался с работы, снимал пиджак, думал о ней как единственной и ничейной -
Странное чувство в режиме автопилот. Не углубляясь в попытки найти предлог,
Амбивалентное медленно их вело к ранее заданной точке пересеченья,
Вместо причины и следствия ставя в ряд цепь совпадений, чтоб заново их сверять.
Кто бы такое придумал. Ну, разве я вправе добавить сюжету щепотку соли.
Время вздохнуло и скрылось в своей норе. Им ничего не осталось, как в октябре
Встретиться, переспать и перегореть. А остальное - для школьниц - херня и сопли.
