Рассветы чеканят свой шаг безжалостно, как пехота.
Встаю по утрам коровой на скотобойню.
- Ты что-то хотела?
- Хотела родить тебе двойню,
Но теперь ничего, кроме новой музыки, не охота.
Я хирург себе внутренний по разделению близнецов.
Часть меня выживет, часть отойдёт в бесполезность.
Я угловатый, некомфортабельный остров Лесбос
Для таких вот раскованных приуроченных альфа-самцов.
Я была на улице месяц назад. Не хожу туда ныне и
Вполне обхожусь заказами на дом, прямыми включениями.
Я стояла там, как трансвестит в мужском облачении:
С виду порядок, внутри – дискомфорт и уныние.
Человечьи самочки ищут счастья в кино и в клубе.
Самцы хорохорятся перед ними, гремят кастетами.
Я такая же полная дура в какой-то степени.
Скорее всего, в квадрате. Возможно, в кубе.
Я нелепый столовый комод, во мне скатерть и рюши, ну
И старая перечница, и треснувшая солонка.
Я растерянный дом, в котором вчера хоронили ребёнка,
Жажду звуков, но остро чувствую тишину.
Я и верить хочу, и жить, как солдат православный.
И, по правде, хотелось бы ветра свежего и загара.
Но внутри у меня вязкий слизень агар-агара,
Бабий вой нескончаемый, истерический плач Ярославны.
Я стараюсь отвлечься, но память скрипит старой клушей
Про то, как жизнь в меня на учениях боевыми,
Или как Вы меня выменяли на вымя.
Я поделилась бы этим. Но некому слушать.
