Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным

В первый день Нового года хочется чего-то простого и близкого. Поэтому занесу в свой литдневник немудреную историю из дореволюционного сборника о православной семье. Мне она очень нравится. Назывется история "ДОБРЫЙ СОВЕТ".

Была весна. Высоко поднялась зеленая мягкая бархатная трава. Деревья качали нарядными ветвями, белыми шапками цвела калина, а на ней по ночам пел соловей.

В орешнике за рекой приютилось много птичек. И все они пели,пищали и рокотали - кто как умел,и все радовались весне и жизни, все славили Творца. И люди были рады. Весенние полевые работы окончены, хлеб взошел хорошо. Огороды вскопаны и засеяны, а после теплых дождей всё так хорошо растет. Приятно было старикам погреться на солнышке, поговорить о хлебах. Девушки, парни и ребятишки по целым дням бегали в лесу, собирали ягоды, дышали здоровым воздухом.

Одна Наталья не радовалась весне, ходила печальная, задумчивая; дело валилось у неё из рук. В воскресенье она пошла в церковь. Тайком, точно украла что-нибудь или задумала недоброе дело, пробиралась она по узенькой дорожке вдоль реки, потом свернула в лес, отыскала там несколько пней срубленных берез, огляделась, - никого нет. Она села, подперла голову руками и задумалась.

Еще недавно много плакала она, много тосковала, молилась, а теперь нет слез, нет молитвы, только тоска по-прежнему сосет сердце. Сгубила она свою жизнь, загубит и душу. И Наталья вспомнила прошлое.

Жила она со старой матерью в другом селе. Детство прошло радостно. Выросла она красивой девушкой, работящей и доброй. Все её любили, и сама она не питала ни к кому зла. Каждый праздник ходила она в церковь, - и так легко, так отрадно ей было смотреть на храм Божий! Мужички чинно стоят и слушают священное чтение и пение, старухи усердно бьют поклоны. Старичок-священник растроганным голосом читает Евангелие. Солнце радостно светит в высокие окна и бросает свои золотые лучи на головы молящихся, точно ласково гладит их, заглядывает им в глаза и говорит: "Ну будьте же добрыми, любите всех, как Христос любит вас, как я грею вас и свечу вам, и всем даю жизнь. Нет у меня разницы: для всех я одно"...

Ладан синеватыми струйками разливался по церкви. Солнце еще больше заглядывает в окна, золотит потемневшие стены, старый иконостас.

Священник с умилением произносит: "Твоя от Твоих Тебе приносяще, от всех и за вся"...

И все падают на колени, а у Натальи на глазах блестят слезы. И что это за радостные слезы! Она сама не знает, о чем они, но только чувствует, что хочется добра, правды.

А теперь? Всего один год прошел с тех пор, а ей и в церкви нет сил стоять от тоски, и дома нет ночи. А случилось это вот от чего. Вышла Наталья замуж. Муж её оказаля дурным человеком. Он пил водку, гулял в компании с непутными людьми, ничего не хотел делать, бил жену, на глаза к себе не пускал её матери. Наталья света Божьего не взвидела. И днем, и ночью она плакала, похудела, чуть с ног не свалилась. Она разлюбила мужа. И вот теперь на заранее условленном месте она ожидает свою мать. Все думая о своем житье-бытье, она не замечает, как приходит её мать, садится на землю и глаз не сводит с дочери.

У старушки сердце надрывается от горя. Еще в прошлом году Наталья была такая веселая, румяная. Бывало, заплетет в свою длинную косу красную ленту и так звонко хохочет, так весело поет. А теперь в этой женщине, с побледневшим худым лицом, старуха не узнает своей дочери. Они поздоровались.

- Дорогая матушка, - говорит Наталья, - я не могу так жить. За что будет пропадать моя молодость? Я сгублю своего Ивана!

Старуха остолбенела.

- Что ты, дочка? Что ты сказала? Сердце мое, опомнись! Да нет, не может быть! это ты так, с тоски!.. Перекрестись, ненаглядная! - И она поспешно стала крестить Наталью, испуганно заглядывая ей в глаза.

- Нет, матушка, я не сошла с ума: сил моих нет. Не вечно же ему мучить меня.

Старуха опять стала плакать.

- Господи, что это с тобой, за что ты хочешь погубить себя?

- Что ж, - отвечает Наталья, - пред Богом мне нечего таиться, Бог всё знает. Он видит, кто прав из нас: Он видит, что терпеть дольше мне нет мочи. Души своей я этим не погублю.

- Погубишь, сердце мое, погубишь, дочь моя, не только душу, но и жизнь свою, сгниют твои косточки в Сибири.

- Нет, - говорит Наталья, - я так сделаю, что никто не узнает. Люди не будут знать. Умрет Иван, а я снова буду, как прежде, а перед Богом я покаюсь.

Видит старуха, что не разубедить ей дочери; та не хочет понять, что погубить человека, лишить его жизни, которую дал ему Бог, - грех, которого ничем нельзя замолить, - и старуха замерла в ужасе.

- Наташа, да выкинь ты из головы!

- Нет, матушка, о том, что я задумала, не расскажу: никому ни деревья, ни птицы, что слушают нас теперь, - а уж я сумею наварить такого зелья...

- Послушай! - говорит старуха, утирая слезы, - вот что: свари ты завтра кисель, да только так, чтобы никто не увидел, свари и скушай, а потом приди сюда ко мне и расскажи все, как было.

Наталья удивилась.

- Что ж из этого выйдет? - спросила она.

- Да это уж мое дело! Только смотри, поклянись мне, что, пока мы еще раз не увидимся, ты ничего дурного не начнешь.

Наталья поцеловала мать и распрощалась с ею.

На другой день чуть свет Наталья пошла в лес за ягодами. Муж её где-то загулял, и она радовалась, что удобно исполнить странную затею матери. Набравши ягод в корзину, молодая женщина прикрыла их травой, вернулась домой и затопила печь. "Вот что, - подумала она, - сниму-ка я с чердака новый горшок, а то как бы ни узнал кто из соседок". Только что влезла она на чердак, как из сеней послышался голос соседки Матрены:

- Наталья, а Наталья! что это ты на чердак полезла?

- Дымит, - отвечала Наталья, - хочу подмазать трубу.

Соседка заглянула в печь и удивилась: нигде не дымило. Не дождавшись хозяйки, она пошла домой, что-то соображая.

Наталья перемыла ягоды и сложила их в новый горшок. Вдруг в сенях послышался детский голос. Она вся задрожала, проворно сунула горшок под лавку и накрыла его полотенцем: соседкин сын прибежал искать свою мать. Он видел, как Наталья что-то спрятала под лавку, и рассказал об этом матери.

Наконец кисель сварен, и печь закрыта заслонкой.

Вернулся Иван.

- Что это у тебя так хорошо пахнет? Что варила? - спросил он.

- Что мне варить? Суп варила, а пахнет пирог: Марина сегодня пекла, так и сюда дух несет.

Вдруг взгляд Натальи упал на необмытую ложку, которой она мешала кисель.

"Ну пропало все дело! Узнает!" - мелькнула у неё мысль, и лишь только муж отвернулся, она сунула ложку за пазуху. Иван пообедал, выспался и снова ушел из дому.

- Наталья! чего это ты так рано сегодня в лес ходила, - спрашивает, входя, старуха Марина.

- Да чего вам надо от меня? - не вытерпела Наталья. - Что я вам - подневольная? спрашиваться должна? Захотела - и пошла.

- Ну чего ж ты кричишь? Ведь не даром ходила, знаю, - ворчит старуха, - еще и травку какую-то в корзинке несла. Ну да не хочешь говорить, как знаешь, - дело твое, а я так... думала, расскажешь, посоветуешься со старухой, - и она, недовольная, вышла из хаты.

На улице Марина стала о чем-то разговаривать с другой соседкой.

"Шепчитесь, - думала Наталья, - ничего не узнаете". Но сердце её тревожно билось.

Настали сумерки. Молодая женщина тихонько пробралась с киселем в амбар, съела его там, вымыла горшок и ложку и все отнесла на место.

Только теперь вздохнула она свободно.

"Вот такой пустяк загадала мне мать! - думала она, - а ведь как это тяготило меня. Чуть кто пройдет, взглянет - у меня и душа не на месте: все кажется, что пришли выведать, знают мою затею. Теперь, слава Богу, все сделала. Завтра пораньше принесу воды, печь вытоплю - и в лес к березовым пням: там матушка обещала поджидать меня. Все ей расскажу".

На другой день рано утром Наталья побежала с ведрами к колодцу. Там уже стояла молодая девушка - Маринина дочь - и лениво поглядывала по сторонам: не подойдет ли кто поболтать. Увидев Наталью, она обрадовалась.

- Вот, - заговорила она, - люди успели уже и киселя наесться, а мы еще и не варили. Все не выберу времени в лес сходить за ягодами. А то в воскресенье набрала, так дети сырыми поели... Да что ты так смотришь на меня? Ведь я вижу, что ты кисель варила, - вот и рубаха в киселе выпачкана.

Наталья смутилась. Вчера, пряча ложку в пазуху, она и не заметила, что капля киселя пристала к сорочке.

- Ну что ж, спряталась с киселем? - спросила старуха-мать Наталью.

- Матушка, - отвечала Наталья, - да разве люди дадут укрыться с чем-нибудь! Правду батюшка из Евангелия читал: "Все ищут в чужом глазу пылинку, а в своем бревна не видят". Все так и следят друг за другом: куда кто пошел, кто что сделал...

- Так ты с киселем не укрылась, а как же ты человека хотела погубить и думала, что никто не узнает?

Наталья заплакала.

- Не плачь, мое сердце, - говорила мать, - пойди лучше к священнику! он такой добрый и умный, посоветуйся с ним, что тебе делать, и ничего-ничего не скрывай от него. Как откроешь свою душу, тебе и легче станет.

Наталья так и сделала. Священник выслушал её горе и обещал уговорить Ивана жить лучше.

Но Иван был слишком испорчен. На наставления отца Даниила он отвечал: "Я все это знаю, батюшка, да сил не жить хорошо".

Тогда Наталья объявила мужу, что не хочет жить с ним и пойдёт в город служить. Иван любил жену, несмотря на дурное обращение с нею, и просил её остаться, обещал исправиться.

Прошла неделя. Наталья стояла на своем. Иван пошел к священнику и, как прежде Наталья, рассказал ему свое горе. И Наталья осталась.

Через год у них родился сын. Иван сильно любил мальчика, перестал пьянствовать, работал и никогда уже не обижал жены. Он узнал радости семейной жизни. Соседки ставили его в пример своим мужьям.

Все давно позабыли, каким был Иван смолоду; только иногда шепотом поговаривала Марина, что Наталья напоила мужа приворотным зельем в тот день, когда тайком ходила утром в лес.

Наталья же, когда доходили до неё эти слухи, только улыбалась и целовала сына.

А старуха-мать, пришедшая к дочери на житье, делала вид, что ничего не знает, но в душе благословляла Бога за его милосердие к людям.

Текст взят из книги: "Семья православного христианина". М., 2009 г.,с.221-227.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 22.01.2015. Борис Викторович Савинков и поэт В. Г. Богомяков
• 01.01.2015. Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным