Воспоминания, как начиналось, и как пишется сейчас

Елена Куличок: литературный дневник

Давно не писала... Моё существование состоит из резких подъёмов и спадов. Если подтверждения подъёму нет - просто медленно тлею...


Спад длился не много, не мало, но более 10 лет…


Поделиться хочется, а не с кем. Меня распирает – а выплеснуть некуда и некому, только безответной Вордовой странице.


Не думала, что мне сейчас так тяжело будет писать. Тяжело физически – долго сидишь, ноги болят, руки болят, пальцы сводит. Голова и шея болят. Это понятно, это при любом сидении. Но главное – тяжело психологически. Текст сам по себе трудный. Пожалуй, горче, чем предыдущие книги. Очень тяжело вести своих героев постепенно к пропасти и знать, что обходного манёвра нет, будет сразу ясно, что хэппи энд притянут за уши, что он тут - диссонанс. Это каторга. Я буквально выгораю. Приходится дольше отдыхать.


Иногда становится страшно, я вспоминаю обстоятельства, при которых я заставила себя не писать, чтобы не скатиться в пропасть. Сейчас снова иногда возникает ощущение, что такая же ситуация, кто-то очень беспощадный водит моей рукой, присылает тексты и идеи. Как я ухитрилась подцепить в астрале эти сюжеты и эту болезнь? Хотя все тексты, где ведется к одной злой развязке, вполне логичны. Надо делать перерывы.


Хотя, справедливости ради, должна сказать, что далеко не все мои тексты настолько депрессивные. Во многих герои не погибают, но переходят в иное качество, «Млечная Речка» – самый безобидный, ибо он временами пародийный, временами сказочный, и в финале даже главный злодей перерождается, его жажда сравняться с богами, используя все средства, исправляется любовью, он спускается с небес на землю ради любви.


В «Запасном Огне» все герои остаются живы и успешно борются со злом, ибо жизнь есть даже на Изнанке Иномирья, т.е. в мире неживых.

А в «Острове» герой-злодей жертвует собой ради спасения жизни любящей его женщины – во второй его части, в «Пути Меора». В коротких рассказах тоже всё в порядке.


«Маятник» – самая скорбная вещь. Даже вторая книга – «Возвращение к истоку» - жизнеутверждающая. А вот финальная книга – «Новые старые игры» - убийственно злая. Но ведь именно этот финал был задуман много лет назад!


Вот если произведение – рассказ, повесть, поэма, роман, - без хэппи-энда, если его герои гибнут, или один из героев гибнет, - разве вы назовёте такое произведение депрессивным? Это только у Светлова так: «Я сам собираюсь роман написать - счастливый…»


Раньше я могла написать главу за вечер. Сейчас двигаюсь маленькими шажками, по эпизоду. Мясо на костяк сюжета наращивается очень медленно. Вот одна мышца, вот другая, вот связочка между эпизодами, вот синапс, вот сосуды, пронизывающие всю ткань, а вот костная мозоль… не забыть обтянуть кожей, причём фигурно. Макияжем тоже не пренебрегаем. Это всегда было медленно, но не до такой же степени.


Раньше писалось легче, даже в сложных текстах легче, шло быстрее. И фактически непрерывно. Просто моложе была? А ведь начинала писать «Маятник» именно вручную, ручкой по бумаге. А разве писать вручную легче? Не думаю. Потом приходится переписывать набело, сводить, собирать разбросанные по всем листам вставки, подгонять разные варианты фраз – хуже не придумаешь. И руки будут точно так же уставать, и править куда сложнее, и переписывать набело нужно, а потом все равно придется оцифровывать.


Очень смешной факт. Сохранились наброски аж школьных лет. Можно себе представить этот детский лепет. И вот я начала их разбирать, и меня разобрал дикий хохот. Я начала читать вслух дочке, чтобы поделиться смешным, и не могла читать от хохота, просто помирала, а она ничего не могла понять… Как приятно бывает иногда похохотать над самой собой. И полезно – мозги ставит на место.


Еще один момент. Я нашла черновики 2006 года. Представить невозможно – 2006 год! Т.е. сразу после окончания продолжения «Маятника», который есть «Путь к истоку», я начала еще одно продолжение, окончательное, но оно не шло – видимо, я чувствовала, что будет тяжко. Наброски так и остались набросками, пошёл застой, и я поняла, что дальше писать не буду, не хочу.


Подруга, прочитавшая всю дилогию, спросила – а когда будет продолжение? А я ответила, что продолжения не будет. Вообще. Больше никогда. Она огорчилась. А я отказалась, хотя финал остался открытым, а я ненавижу открытые финалы и всегда ставлю жирную точку.
И все эти долгие годы мои герои висели в астрале, законсервированные, и не знали, что с ними дальше будет. А ничего хорошего быть не могло.


Я не писала 11 лет! Просто за голову схватиться и не отпускать! Как я могла НЕ писать целых 11 лет! Упустить безвозвратно столько благодатного времени! А ведь были великолепные и абсолютно новые сюжеты! Лёгкие, интересные, благополучные! Сколько я могла написать! Даже если исключить время болезни, всё равно, времени с лихвой.


У меня часто так – вдруг натыкаюсь на древние черновики, наброски, отдельные эпизоды, главы.


Вспоминаю давний сюжет, начинаю писать. Потом оказывается, что я уже начинала писать это, или даже написала! Второй вариант - когда уже было написано, - куда лучше. Получается просто две равноценные версии одного сюжета.
Первый вариант – очень нелёгкое дело. Жалко старых черновиков, одинаково жалко нового варианта. Пытаешься их сочесть, свести, заходишь в тупик, приходится править всё, написанное прежде, чтобы увязать отдельные моменты, максимально совместить – а это часто портит текст, он буксует, тяжелеет и всё равно где-то не совпадает. И даже если это удаётся – «совмещённый» вариант оказывается хуже каждого отдельного.


А часто – совместить не удаётся вообще.


Так, у меня завяз ранний сюжет «Острова» при попытке возродить старый вариант… Я начала возрождать старый вариант заново, потом нашла черновые наброски какого-то затёртого года, логичные и достаточно качественные. Попытка совместить категорически не удалась, совмещённый вариант так и лежит незаконченный. При этом тот же «Остров» существует в законченном виде, и даже с продолжением, и это абсолютно новый вариант, без оглядки на давние замыслы – он писался очень быстро, потому и удачен, потому и не имеет несовпадений, он просто другой.


В юности я пережила долгий период увлечения коротким рассказом. Называя его «новеллой». Собирала книги новелл. Подражала О'Генри, Александру Грину и коротким фантастическим рассказам. Поэтому рассказы и кажутся забавными, а для меня-сегодняшней - откровенно детскими и беспомощными, иногда они заставляют меня смеяться, но они по-прежнему очень трогательны и эмоциональны. Я даже мечтала переписать их с высоты своего нынешнего возраста.


А после коротких рассказов вдруг перешла на крупные формы. Ну, как перешла? Я жила за счёт снов. Тех, что снятся ночью. Эти сны были яркими и сюжетными, словно послания из астрала. Они не вмещались в короткий рассказ. Они были серьёзны и глобальны. А у меня не было опыта, материала, концепции, одни ощущения. Я в принципе не способна была закончить, довести до конца большую вещь. Было написано много глав, отдельных, ключевых эпизодов, но связать всё воедино не хватало ни умения, ни сил, ни знания. Да и жизнь не стояла, била ключом – преимущественно по голове.


… Кажется, мне сейчас вообще больше ничего не хочется, только закончить «Старые игры», только они у меня в голове, остальное – сопутствующее. Я словно живу не здесь и сейчас, а там, в своей прекрасной Гростии, где пока еще очень неуютно, которая не подозревала и не подозревает о страшных делах под боком, в замке Мендесов. Но подвигаюсь мелкими шажками. Мне до сих пор сложнее всего наращивать «мясо» на костяк сюжета. Маленький эпизод, завершение одной главы – и я уже выдохлась. Вот погода меняется - и я еле сижу, засыпаю, голова раскалывается.
Подумала. А финал-то открытый, и непонятно, остался в живых Виктор для того, чтобы продолжать дело отца, или для того, чтобы исправить его грехи. Всем непонятно. Мне тоже. И не хотелось бы мне оказаться в Гростии в первом случае.


Чтобы не усугублять депрессию, и избежать обвинений в ней, «умилостивить публику», написала более-менее благоприятный эпилог. (Ну да, эпилог у меня зачастую впереди пролога пишется, чтобы знать, стало быть, к чему стремиться). Т.е., все, оставшиеся в живых (маловато их, впрочем), больше глупостями и гадостями не занимались, и продолжили/закончили жизнь достойно. А кто в живых не остался – поделом, не будет злопыхать.


А когда закончу – на самом деле не представляю. Каждый день приходят «прозрения» о косяках, временнЫх лакунах, нестыковках и просто бытовых ляпах. Самым ужасным оказались нестыковки на временнОй шкале – т.е. последовательность эпизодов. Всё время занимаешься только исправлением, на бОльшее времени и сил не хватает.
Вот черновой вариант закончу, и отложу надолго, на неопределённый срок, забуду, остыну, очищу голову. Потом сяду и прочитаю словно заново. Сколько ляпов снова всплывёт!


Давным-давно, закончив рассказ или стихотворение, я бежала к папе. К кому еще – он один меня понимал и не отлынивал. Я прочитывала ему свеженькое. Именно прочитывала сама. Для меня был исключительно важен слуховой аспект – когда читаешь вслух, лучше воспринимаешь слаженность, мелодику текста, диссонансы сразу режут слух. Кроме того, я читаю артистически, не бу-бу-му-му, а подчёркивая достоинства и нюансы. А сейчас читать вслух некому.


И ещё - папа никогда не высказывался категорично, деликатно уклонялся от оценки. Он мне говорил: «А теперь отложи на некоторое время, можно подольше, и потом перечитай заново, сделай исправления – и снова отложи». Он сам не писал, но тонко чувствовал меня.


Эх, сколько бы я ему сейчас начитала! Того самого, что вылежалось!



Другие статьи в литературном дневнике:

  • 20.03.2018. Воспоминания, как начиналось, и как пишется сейчас
  • 02.03.2018. Из марта 2009-го