каким он был 1. 2. Вторник
1.2. Вторник
Утренний визит обошелся дешево, а памяти было маловато, но все кадры удачно получились, кроме Катюшкиного дня рождения, заснятого в лесу. Он посчитал количество листов фотобумаги, только для нее, распечатал сенсацию и осторожно раскидал по голой стене комнаты.
1996г. набор 07.12.2016
В полумраке прихожей дама в длинном платье словно отшатнулась от внезапного порыва Семена поцеловать ей руку. Картина «Дефиле». Это
она - в черном вечернем наряде, усыпанная бриллиантами, на миг застыла в свете рамп и сейчас резко развернется, чтобы исчезнуть. «Лучом полоснула по сердцу», - пишет Тимей. Художник может мечтать, сочинять. Но в такие совпадения сложно поверить. Она существует! И двигается в жизни как на полотне и в тексте. Он талантлив. А ей пятьдесят лет! Не может быть. Какие живые глаза... «Отчаянно живой»… Это непонятно. Совсем. Она нарочито не включила свет в коридоре, чтобы скрыть свою взволнованность. Что-то скрывается за этим, однозначно.
Набор\ред. 3-4 мая 2016г 7, 8, 9 стр оригинала
На курсе его называют ловцом сенсаций неспроста. Если бы он не закутил с кудлатым поэтом Онисимом, назвавшим себя последним Скитальцем, в его огромном подвале, то вряд ли удалось бы узнать о существовании Незнакомки. Поэт стенал под гитару о «пустыне бескрайней» по которой он брел к «родникам ее пальцев», иногда прерываясь, чтобы впасть в экзальтацию, крича о несправедливости, брызгая слюной и запивая разочарование от прочитанных чужих «стишков» то пивом, то водкой. Он устал швырять пыльные журналы и уже тыкал воблой в пыльные страницы, где напечатали какую-то смазливую куклу с бабьей чепухой, а ему тогда позарез нужны были деньги. Он был молод и влюблен, влюблен в богиню – не меньше! Он икнул, значит, уже готов.
- Если бы не эта стерва (имени богини он уже не помнил), вылепленная мною собственными руками, то разве я бы пал так низко? –
Он убеждал Семена, что его любили и печатали, много, но поздно, кормушку прикрыли, да и Союз, все союзы-профсоюзы, мир рухнул. Семен не верил, особенно, поэтам. Если покопаться в прошлом, он на любого мог бы найти или сочинить досье. Онисим, выпучив глаза, приняв стойку Дали, отведя согнутый локоть, вперив взгляд в пространство, издевался над строфами начинающей поэтессы, учительницы русского языка в простой московской школе. Он ненавидел каждое слово сиюминутной пьяной неукротимостью. Это было его единственным развлечением, после сбора "макулатуры" по районным помойкам. Книг выбрасывали много, что-то даже принимали букинисты. Семен отобрал журнал. Надоело. Прочел:
СОН
Мне снится поцелуй
Смятением Шопена
В мазурке легких па
Взлетают кружева.
Мне снится поцелуй –
Где я равна вселенной.
1989 год
Москва
Лицо притягивало и казалось очень знакомым, но по году издания, она, пожалуй, бабушка - седая клуша. Онисим сник, уткнулся лицом в кипу бумаг, хрипло бормоча проклятия всему миру. Пора уходить. Он завел будильник для приятеля, погасил свет, электроплитку и уже с лестницы вернулся за журналом «Юность», так, на случай, он не любил неясностей. Кружева заинтриговали. Для барышни конца двадцатого века вполне сносные стишки, нынешние самки-хищницы в эротических снах вряд ли услышат музыку Шопена, видения более прозаичны, более ритмичны, агрессивны и алчны. Катька не скажет, кто это – Шопен? Ее перекошенное в страсти лицо порой вызывает отвращение. Он передернул плечами, предвидя упреки, что не на чем напечатать высунутые языки и придурь в каждом снимке.
Конечно, неразумно пять лет изнывать в пустыне Казахстана, чтобы заработать на обучение переводчиком у америкосов, и пропускать лекции. Сама же вызвалась порыться в архивах по заданной теме, а он ведет себя как свинтус, подлец, далее по полному трафику… Придется проглотить, а что делать, у этого препода – не купить зачет… Верить совдеповским изданиям глупо, да и вся группа пользуется одним источником, а википедия – это слишком мало и неинтересно. Говорят, великий был художник, наглый, техничный как Дали, но изменил классическому стилю, увлекся космическим цветом, оскандалился на последней выставке, запретил распродажу, вроде как был не в форме. «Письма из небытия» публиковались, но были мало известны, пока журналы не завели интернет-версии. Москва, Питер, Париж, следы теряются, нет картин – нет шума. Два семейства вели битву за права на портретную галерею, аренду никто не оплачивал, но пораспродав картины, поделив денежку, договорились молчать.
Набор ночь 7\8-12-2016 с маш.рукописи.
Катерина недовольно листает каталог, ехидно поглядывая на Вадима и Тасика, пытающихся уловить в снимках нечто, посулившее успех в первой публикации.
- Уже пора включить свет. Вас оставили в прихожей как мальчиков, она и капли ясности не внесет. Да. Это она! Ну и что! Кем была Джоконда, «незнакомка», она же «мадам»? Домохозяйкой! Вы об этом будете писать? Денег вам не заплатят, - фиговая практика, ладно, что зачет примут. На фотографии она почти не изменилась, тот же ракурс, но взгляд…
- Мы откроем тайну творческого надлома.
- Боже мой! Да какая же здесь тайна? Выдохся и уехал, чтоб алименты не платить. Да, был роман – мучительный и долгий, - где ничего нельзя изменить. И если они скрыли его тогда, то зачем ей сейчас раскрывать карты? Она может, конечно, высудить малый процент от скандальной известности Тимея, но она не была топ-моделью, это фантазии…
- Катюш, ну почему ты так запросто решаешь то, о чем и они не задумывались. Нет нигде и намека на личные отношения, никто и не догадывался, что человек с портрета жив-здоров, всегда говорили только о нем, редко о семьях, обе супруги отзывались о нем прекрасно – по словам детей. Нет и намека на что-то общепринятое. Он очень много сделал, устал, поэтому вторая жена увезла его, сменить обстановку, тему. Именно дочь от второго брака имеет право распоряжаться его наследием, проводить выставки за рубежом.
Катя повела плечами, словно стряхивая досаду, помолчала, закурила новую сигарету.
- Было бы доверие, не было бы скандала, что он отказался продать в Париже свои работы, хотел закрыть выставку. Об этом много информации. Если была топ-модель, то почему бы не сделать ей рекламу? Обычный обмен, это же деньги! Бизнес! Все-таки странно, что более никто не пользовался ее внешностью, натурой…
- Да… Тимей не боялся конкуренции своим работам, он выиграл гранд, будучи преподом в Строгановке, учился в Германии.
- Вот я чувствую, что его сгубила умопомрачительная страсть, он не сделал выбора – с кем жить дальше, а просто сбежал, но не вынес разлуки, начал письма писать. И снова страх…
- Страх падения рейтинга? Однако, бабы… - Семен оглядел подругу, размышляя, затевать ли с дурой спор, ибо все сведется на личные, прискучившие ему отношения. – Знаешь, Катюня, дай нам поработать. И хватит курить, лучше займись собой.
- Время было другое, они слов-то таких не знали, мне кажется, что художнику просто мешала семья. Он задыхался, вмешивались в творческий процесс такие курочки, как Катя (деньги, кредиты, шубки, брюлики, машинки для блондинки), и шло прахом. – Тарас исподлобья смотрел на Катю.
- А эта женщина мудро соблюдала дистанцию и вошла в историю живописи, не претендуя на славу, собственность творца. Возможно, она понимала, что всегда будет лишь удачной моделью известного художника.
- Она или он сделали замечательные выводы, напустили туману, в котором каждый подумает в меру своей испорченности. Это привлекает. Рекламный трюк. Поэтому ни слова о ней. Нигде, никому. Не так ли, Вадик? –
- Я не всегда имею настроение вступать в разговор. Именно – вступать, словно в желе... многоликий образ. Не загадка. Образ один, а взыскующих глаз неисчислимое множество. Поэтому чуть выше мольбертов и пытливых взоров. Посвящатьв свои замыслы недосуг. И просто докука – до… Домыслы. Лиловый край. Приближаясь, лиловая планета исчезает. Я готов закрыть глаза и не возвращаться, но видение исчезло. Гуманней не знать о ее существовании, а просто любоваться, любить или мечтать о любви. Велика ли необходимость? Существует ли Смысл? Не более, чем мы с вами. Стоит ли беспокоиться? Это вне нашего сознания. Извне. Вне любви? Однако, видение. Мы более не пленники. Уловка, магия портрета? Таинство паузы. Всегда так просится пауза, после встречи с прекрасным. Не много ли нам плодов от древа? Любопытство наказуемо. Не пора ли проститься? Легко и отрывисто, и забыть райскую жизнь великих грешников? Воторженная ретушь возгласов: «Она была!» и пафос и бесстрастие увязнут. Желе. Легкий десерт иллюзий. Чернильные шторы ночи. Свечи. Все возможно. Не вскрикивайте, если вам приснится незнакомка – мечта всей вашей жизни. Да, это магия любви выплеснута в портреты. На радость? На зависть? А вот так случилось, так зарисовалось… У него еще столько пейзажей, натюрмортов. Да, это жизнь, но у каждого она своя. На портретах сама любовь - она не есть бытовая повседневная утеха. Отмахнуться бы от этой темы, речь ни о чем конкретном, а ощущение, что влюблен… влюблен в призрак чужой любви. Так ведь, Тасик?
Тарас судорожно потянулся, отвлекаясь от снимков, огляделся, затушил Катькину сигарету.
- Сумерки. Материала на грош. Ерунда. Не о душевной же смуте, навеянной каталогом и теткой, писать с статейке? Ощущения. Не понять нам тех принципов, ни их самих, чем они и как жили. Мы другие, нам многое кажется лишним в прошлом веке. Нечто вечное, огромное осталось в лицах предков… две тысячи лет этому нечто, а в нас нет этого.
С нас требуется три листа прозы о человеке, сделавшем себе имя без современных технологий. Как ему это удалось, мы можем знать через ответ на вопрос: каким он был? В школе, дома, в постели? Каким он был?.. Нервным? Худым? Злобным? Как достиг карьеры и богатства, как упустил бразды правления двумя самками и детьми? И зачем сменил род занятий на уходящее из жизни писательство? Что значит: «отчаянно живым»? Он любил спорт, богемных прислужниц, автомобили, детей (их трое взрослых). Вторая жена моложе на пятнадцать лет, первая очень миловидна, сейчас у нее другая семья. Почему? По любви. А что было прежде, тридцать лет назад? Вероятно, он был несносен, нетерпим, неудобен. Именно – неудобен для близких в быту. Об этом буду писать, надо вернуться к его пассии, попробовать встрянуть ее. Факты, только факты биографии важны, а не уходы от вопросов. Ничего бестактного мы не спрашивали. Я согласен, Вадик, между ними существует притяжение, портреты создают эмоциональную напряженность, так ведь на то оно и искусство!
- В первые годы никаких лирических отступлений, жесткая классика, темный фон, каждая ресничка прорисована, строгие рамки советского периода. Затем декорации светлеют, меняются по настроению, декольтируются, волосы тоже в легком беспорядке, словно на ветру и она все изысканней, воздушней, вот-вот улетучится. И он перестает быть самим собой, трансформируется, исчезает. Так отчего же они не исчезли вместе, если настаивать на Катькиной версии? Ничего не понимаю, зачем вводить в заблуждение потомство легендой о бурной фантазии художника? -
- Яснее ясного. Он женат, она замужем. Об этом-то, надеюсь, вы не забыли спросить? Конечно, забыли! Я уверенна. И так было всегда. Она умна, красива и практична. Зачем же ей быть женой с клеймом прислуги?! или наоборот?.. Тогда не писали в анкете – в отношениях или в активном поиске. Нравы общества карали за откровенность в связях. Нормы поведения, этические устои, - вроде так это называется. Нелепые законы. Роскошь менять партнеров, менять апартаменты не приветствовалась. Дикая страна была, секса не было, поэтому я, конечно, могу согласиться, что у них были только рабочие отношения.
- Ага, а в средние века за измену мужу сжигали, я недавно прочел в учебнике. Не верите?
- Трудно спорить о том, чего не знаешь, мы там не были. Вам, бабам, везет, лассо накинете на лоха, родите ему и на всю жизнь обеспечены. Хорошо устроились. –
Семен раздражающе щелкал зажигалкой, ожидая, когда же схлынет энтузиазм коллективного творчества, все умолкнут, разойдутся. Студенческий романтизм надоел. Им легко, они моложе его на пять-семь лет, о них позаботились родители, а он сам оплатил гуманитарный курс МГУ, чтобы стать белым воротничком. У Катьки скоро овуляция, если залетит, то он женится и, конечно, переедет в ее квартиру, купленную ей предками. Вот было бы счастье! От мужской повинности бы отдохнул за беременность! Его утомляла взрослая жизнь, что-то противное было в этих законах природы, трактуемых по новой моде. Но и в прошлом веке не все было ладно. Ему не нравилось нравы девочек из общаги, но и у Скитальца он чувствовал себя чужим. Он любил с ним выпить, но редко. Почему его мучает какая-то совесть? Внутренний голос тут же переспросил: «незаслуженно»? Надо сходить к аналитику. Что мне до того, что было у кого-то тридцать лет назад, кто кого превратил в легенду, предал, превознес ее влюбленность на недосягаемые высоты, с которых навернулся нечаянно. А ей спокойнее быть домохозяйкой, такой же курицей, как и его благоверные супруги… да и Катька. Глупо, досадно. Все-таки браки или совместное хозяйство не лучший способ существования полов. Загвоздка скорее всего в том, - имеет ли он право открывать ее имя. Сейчас зрителя провожают глаза любящей дамы, это необыкновенно приятно, поэтому так дороги эти работы на аукционах. И Вадик прав, лучше бы ничего не знать о ней. Утренняя жажда застать ее врасплох теперь кажется постыдной. Это чужие люди из прошлого века и живут они в старом доме, где нет спален с различными новшествами для секса... Трудно представить и пошло гадать о том, где и как любилась эта парочка… Допустим, это имело место быть, то когда же они рисовались. Но он же очень плодовит, когда бы он успел такую уйму выставлять на продажи. Тарас прав, - еще есть пейзажи, акварели… тоже классика. Вот он мечется на экране: «Привет!» - Еще два-три слова клиенту, торговцу, жене, кто-то еще спрашивает и все на бегу. Его темп ничуть не уступает третьему тысячелетию в скорости общения, только без гаджетов, инета. А взгляд «Мадам» из древних лет девятнадцатого века держит на дистанции: вам не понять. Действительно, иной уклад жизни, доживающий свое. Свое, но не чужое… Допустим, он поспешил бросить службу по контракту, там он был на своем месте. Семен вздохнул. Впервые ему стало неловко представлять чужое соитие, в своей бы постели разобраться. А Катерина никогда, ни разу так не смотрела на него. Никогда.
- А ты, Катерина, решилась бы стать женой гения и не мешать ему в творческих исканиях? – Семен очень недружелюбно, тяжело взглянул на нее. Она перестала теребить его плечо, отстранилась, прошла, извиваясь за ключами от машины и пальто.
- Конечно, если будет прилично платить, чтобы не слышать причитания родичей. А если тебе первая заметка дороже будущего ребенка, то шел бы ты…-
- Знаете, ребята… Вадик, давайте ломанемся по девочкам, может быть, кому-то ведро икры прислали, а вы без нас решайте свои проблемы. –
Но Катерина уже подняла вихрь недоразумения и спешно одетая удалилась. Тасик пожал плечами: как угодно, господа. Вадик не удержался от реплики:
- Если бы Катька была горда, как мадам, и не вернулась более, то Сема любил бы ее как несбывшуюся мечту. -
- Поживи с мое, узнаешь, что все они поют о любви, женщинам просто больше нечем заняться. Обнародование отношений ненормально. Вадик, это не желе благородного семейства, это болото, зыбучие пески. Общее житие, а жития-то и нет. Тусовки, пьянка, обжорство, снова голод до следующего транша северянкам. Пьют со всеми, дают всем. Жуть… и мы к ним пойдем. Нет уединения, нет вкуса в этом обиходном сексе, нет таинственности происходящего между двоими. Тимей поступал мудро, скрыв свои интимные перевоплощения, скрыв имена и даты. Только одно странно, зачем ему понадобилось рассыпать пепел чувств по журналам в чужих странах? Сейчас бы он писал о ней в инете. Послания ни о чем, никому. Есть какая-то болезненность восприятия реальности. Наверно так и есть. Ладно, идем в геофак?
- Семен, о каком уединении для двоих ты говорил? Групповуха уже собралась там в обычном составе.
- Спать не дадут, не надейся.
1996год- 08.1.-2016 с маш.рукописи. набор, сокращения и добавки в реал.времени.
Другие статьи в литературном дневнике:
