Сир Сиверт Галевин и Сильберт
«Фламандские легенды» Шарля де Костера были написаны в середине 19 века, большинство из них основывалось на народных фламандских песнях и преданиях.
«Фламандские легенды» Шарля де Костера очень разные.
Смешные и забавные, как «Братство Толстой Морды». Чего стоит только фраза о том, как разместились на своем собрании женщины, решившие держать совет, как им поступить со своими непутевыми мужьями, попавшими под влияние веселого античного божества Бахуса-Диониса! «Старые сели отдельно, молодые отдельно, некрасивые – среди старых»J
Для меня и моих книг, конечно, особенно значима легенда о Сиверте Галевине Злонравном. Ведь «Сильберт» напрямую пересекается именно с этим сочинением.
Оно необыкновенно красиво и жутко.
И поэтично. Это очень зримое произведение.
Когда переворачиваешь его странички, словно видишь перед своими глазами этот невероятно пушистый снег, который засыпает бескрайние поля и луга средневековой Фландрии.
И картинки, проступающие, как когда-то переводные картинки, через пелену его хлопьев, очень разные – то красивые и домашние – когда разрумянившиеся от снежной прогулки, нарядные, юные, смеющиеся от радости, девицы Матхельт и Анна Ми, возвратившись в замок, стряхивают снег с меховых плащей,
то трагические – когда снежный буран воет над ледяной пустыней Виселичного поля в именье Злонравного
или когда Анна Ми, студеной ночью, спешит в одной тонкого полотна рубашке на чарующий зов сира Сиверта, разбивая в кровь об острый лед обнаженные ноги. И таинственные – когда Злонравному является Повелитель Камней, дарующий право вершить злые деяния, но и за зло карающий. Именно ему принадлежат слова, ключевые для понимания этого произведения «Сердце честолюбца – каменное сердце».
Или зловещие – когда из пелены снега на пути Матхельт, едущей на верном коне, чтобы бросить вызов Злонравному, возникают поочередно недобрые встречные всадники – сестра Злонравного, брат Злонравного и его мать.
И героические – когда крошечный воробушек выходит победителем из схватки с коршуном, а юная невинная дева сражает наповал страшного злодея, мнившего себя непобедимым.
И возвышенно-прекрасно-печальные – когда освобожденные храброй девицей Матхельт невинные девицы, погубленные Злонравным, отправились в Рай. И они кланялись своей освободительнице, и одна за другой пошли на Небеса…И Матхельт с грустью обратилась к своей дорогой подруге Анне Ми, спрашивая, надо ли ей идти так далеко, но та молча следовала своею дорогой и ничего не ответила…
Я неоднократно подавала заявки и синопсиса «Сильберта» как фильма на разные киноконкурсы, но видимо, по меркам современного рынка писала в аннотациях что-то не то – про одержимость людей страстями к выдуманным кумирам, про ложные ценности, овладевшие умами. Надо было сразу написать «Это про жестокого средневекового маньяка, бесчинствовавшего во Фландрии с помощью подземной магических сил, даровавших ему обольстительный голос, и непостижимым путем проникшим в современную медиа-сферу».
И тогда из Сиверта-Сильберта современные медиа- сферы тут же охотно сделали бы экранного маньяка со зверской рожей и безжалостно разящим золотым серпом. Но мне меньше всего хочется видеть и историю, рассказанную Шарлем де Костером, и свою собственную повесть, как детективно-мистическую страшную-страшную сказку. Скажу больше – мне было бы даже жутко увидеть ее такой и по мне, так лучше и не создавать ее киновоплощения вовсе!
В моем понимании – сир Сиверт Галевин – символ, олицетворение невидимого зла, человек, который обманом получает чужую любовь, обольщает и морочит своим чарующим голосом, который на самом деле несет только гибель. Недаром его согревают чужие, обманом и силой отнятые сердца, и пока они греют его, он силен. Вот поэтому его история так соприкасается в моем представлении с другой удивительной историей, рассказанной уже в середине двадцатого века замечательным писателем Евгением Шварцем – «Дракон». Его Дракон тоже появляется среди людей не в виде древнего чудовища, а в человеческом облике не лишенном некоторой приятности…
Но об этом еще позволю рассказать себе вместе со следующей книжкой…
А сейчас, в завершении этого рассказа, одна небольшая картинка из «Сильберта», и конечно, из «Сира Сиверта»:
«Перед сном мне обычно редко удается прочитать что-то по-настоящему. Обычно я пробегаю глазами несколько строчек, откладываю книгу, и засыпаю, ощущая счастливую близость любимых строчек. На этот раз я легкомысленно открыла текст посередине – он был мне незнаком - и сразу моему внутреннему взору предстала ожившая картинка.
Дама в летах (в книге ее звали «Дама Гонда»), одетая в богатое платье тонкого сукна, украшенное золотым шитьем, с меховой оторочкой, молилась в маленькой домашней часовне. За окном шел снег, наполняя собою и праздничной тишиной спокойного зимнего утра все пространство, от неба до земли. Вдруг она обернулась к дверям, всплеснула руками, и грелка в форме золотого яблока выпала и горячие угли рассыпались по полу…
Это была очень красивая картинка, и все в ней было красиво, и дама Гонда, и замок, и снег за окном, и золотая грелка в виде яблока…
Я случайно перевернула несколько страниц и передо мной возникла стена пушистого мягкого снега из фразы « И снег накрыл их как плащом…»
Я не заметила, как заснула, не успев узнать, чему так удивилась дама Гонда.
Другие статьи в литературном дневнике:
