О мании навязывания"...Кроме того, «графомания - это не мания создания формы, а мания навязывания себя другим. Наиболее гротескный вариант воли к власти». Ибо «воля к власти» есть и у одаренного сочинителя, и у литературного бездаря, одержимого бесом писательства. В России же все осложняется еще и тем, что графомания имеет давний и прочный метафизический статус «высокодуховной болезни», национального ментального комплекса и маркера интеллектуальности. В нашем сознании понятие графомании подразумевает хотя и скрытые, но отчетливо позитивные коннотации; под бесплодное сочинительство подведена мощная эстетико-философская платформа. И даже иронизируя над капитаном Лебядкиным, мы сочувствуем Макару Девушкину, который тешился надеждой выбиться из нищеты, усовершенствовав свой литературный стиль. Так сама внутренняя форма слова незаметно подверглась каламбурному переосмыслению: мания сочинительства оказывается тесно сопряжена с манией «графства» - сановности, статусности и состоятельности Человека Пишущего. Очень хорошо об этом сказано в книге С. Бойм «Общие места. Мифология повседневной жизни»: «В России графомания, писательское недержание - это массовое осложнение от высокой болезни литературы. Выражается она не просто в желании писать, но и в желании быть литератором. Героическое жизнетворчество писателя, соперника вождей, вдохновляет графомана не меньше, чем сам акт письма <...> Графомания - это одновременно мания писания и мания величия». Таким образом, дискурс графомании изначально пронизан мифотворчеством: «муки текстопорождения», «непонимание толпы», «богоизбранность и одиночество гения» - штампы саморефлексии графомана неизменны. Однако механизмы и стратегии существования графомании все же эволюционируют с течением времени...". (Из сети). © Copyright: Лора Маркова, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
