нежность или битва
Природу страсти понял он за день.
"Горишь – и значит мучаешься". Право...
Но где пророки!.. Мудрость – это тень.
Но что слова! для бешеного нрава.
Все вспыхнуло в один, но божий час:
Нежданно, бережно. Одна неделя, нате, –
Они не прятали огонь из глаз,
Не разжимали чувственных объятий.
Он был боец, умен; она была чиста;
Умыты радостью их были лица…
В тетрадях не было ни одного листа,
Где буквы "л" не рдели словно птицы.
И оба верили: навеки эта дрожь,
Волненье духа, радость без предела.
Что их безумие – в эдем дорога… что ж!
Навстречу участи бросались смело…
Он разжигал в пути костер; она ждала...
Ее такою видеть было чудно –
Она тянула пальчики к огню, цвела
И улыбалась: было ей уютно.
Он собирал по веточке и бдел,
Чтобы не угасло чудо с ними. (С нами!)
Над каждым чувством он благоговел.
Хранил и пестовал живое пламя.
Там, у костра, с небесным сном лица,
Они сплетались в прочный общий узел,
В котором нет ни кромки, ни конца…
И свет из глаз сиял, подобно друзе.
Горячий пульс на маленькой руке
Так тонко бился, был настолько смелым…
В печали, радости, экстазе и тоске –
Он в чувстве (каждом) вышел за пределы.
Нагой он шел в котел первичных чувств,
Он отдавался им, порой себя пугая:
Казалось, скоро будет нем и пуст –
Но нет. Источник бил, не иссякая.
Наутро множилось атак его число,
Раздеты сделались души его движенья…
Ее, святую, бурей потрясло
Величие картины обнаженья.
Тот человек… – покой вменить? – ему ль? –
Неумолим как револьвера жало –
Рождал он сонмы гладких пуль,
И в чувство каждая, как в мясо, попадала.
В конце концов, тарана не снеся,
Она упала, грудь закрыв руками…
Он понял все и обратился в камень.
Он обмер здесь же. Он пришел в себя.
Ее глазами, видел лес прицельных дул...
И ошалел, до слез, от поля куликова:
Как гол душой, как эго отстегнул.
Как был помешан: сбросил все покровы.
Так, ужаснувшись наготы своей,
Он отступил, с прохладным, чистым взором.
Вернул платок, цветок, свободу ей,
Убрал с их душ вериги приговора.
Тревоги, беспокойства дальше длить,
Экстаз и обморок – тогда опять сраженье.
Чтоб больше душу снегом закалить,
Капитулировал без пораженья.
Своей душе он бедственность простил.
Нелепо или стыдно? нет, печально!
Набравшись маленьких, но безызъянных сил,
Ее душа… Она вернется к тайне.
И все к добру (никак иначе быть).
Она спаслась; и в парне сердце крепко бьется.
И все неплохо. Значит, будут жить.
Свинец любви в любую душу льется…
Он отдал ей последние дары.
Что это, фатум? карма?.. Ну, не будем.
В земной юдоли, где страдают люди –
Лишь ангелы глядят на красоту игры…
Ее покой… (я зритель, я сужу)
Неприкасаем. Нежен. Равен чуду.
Уйдя, он думал: "Что ж. Я, вероятно, буду
О ней молиться жизнь, пока дышу".
Егор Ченкин
Другие статьи в литературном дневнике:
