Их было одиннадцать человек. Девять — жёны. Две — невесты.
Почти все оставили детей, детей с собой брать было нельзя. Ещё семь женщин были с ними, матери и сёстры прочих бунтовщиков. Крошечный отряд нежных женщин.
Слишком велик контраст, невероятна пропасть между паркетом бального зала и сибирской ледяной пустыней.
От муслинового платья до тулупа.
От роскоши, в которой росли генеральские дочери, аристократки , княгини, баронессы — до ледяной воды из колодца, тёмной избы, печи, топить которую пришлось каждый день.
Это — подвиг и есть?
Променять торты на чёрный хлеб. Но... нет. Это подвигом не было и никто добровольную аскезу подвигом не считал.
Это был не мир пиров, балов, роскоши, танцев и смеха. Так же, как любой российский подданный они детьми пережили Отечественную войну, хоронили отцов, братьев и друзей. Большинство из них имели прекрасное образование, подолгу бывали за границей, и дух вольнодумия был знаком и осознание власти — как тяжелой, беспощадной машины у них были ничуть не меньше, чем у их мужей. И значение слова «преступник» они хорошо знали. «Государственный преступник» — тем более. Нам оценить масштаб ужаса, каким веяло тогда от этого обвинения невозможно. Посягнуть на царя было равносильно пойти против Бога. И первым подвигом этих женщин было то, что они, пусть не так эффектно как их мужья, без истерики и манифестов — пошли против власти.
Не за красивую идею, ни ради почестей и дифирамбов, они поддержали УЖЕ проигравшую оппозицию. И не тихими салонными разговорами, не проникновенными стихами! Они добровольно приняли на себя статус «государственный преступник» и пошли в Сибирь. В ссылку.
Царь разрешил развод с государственными преступниками. Светская власть разрешила отменить церковное таинство. Ведь жены не были в ответе. И дети — тоже. Им сохраняли титулы, положение, имущество. Власть не собиралась их наказывать. Несколько женщин расторгли брак. Ещё несколько остались воспитывать детей по категорическому требованию мужей. Вели переписку, растили детей. Но больше не увиделись ни разу. Подвиг? Нет. Это просто семья, просто такая жизнь...
Остальные же — поехали. Аристократки совершили фактическое самоубийство. Их лишили всего: дворянства, титула, имущества
