НАШ РОД
Написано моим дедом по отцовской линии Пшеничниковым Анатолием Ивановичем, который в своё время работал директором Нестеровской средней школы, преподавал историю
Как появились наши предки в Оренбуржье
Вся территория нынешней Оренбургской области входила в состав обширных и малонаселенных башкирских степей. В 1557 году царь Иван Грозный своей царской грамотой закрепил за башкирами вотчинное право на землю на вечные времена, т. е. приравнял их права на землю к боярам и княжеским потомкам. Но в 1735-40 годах башкиры были частично лишены этих прав за беспокойный характер и восстания. Царское правительство стало колонизировать башкирские земли, выделять из них казённые участки для заселения их государственными крестьянами или для продажи крупным помещикам, купцам и чиновникам. Чтобы нейтрализовать беспокойных башкир, правительство стало привлекать сюда с низовьев Волги калмыков, обращая их в христианскую веру. В 1757 году были переселены 500 семей крещеных калмыков. Часть их была введена в гарнизоны Сорочинской и Новосергиевской крепостей, а большая часть — расселена на пустующих башкирских землях по рекам Большой и Малый Уран, где они жили более 80 лет и вели кочевой образ жизни, считаясь оренбургскими казаками. От пребывания калмыков на территории наших сёл остались только одни названия: Калмык-Кочергап (отделение совхоза им. Электрозавода), пос. Калмыковский в колхозе им. Чапаева (с. Рыбкино). На землях сел Боголюбовка, Ключевка есть остатки поселений калмыков, в Балейке обнаружено калмыцкое кладбище, а на нашем дворе в Нестеровке при рытье водопроводной траншеи на глубине более 1,5 м были обнаружены кости захороненной лошади головой на восток.
С колонизацией и освоением башкирских земель в 1737 году возникли крепости Бузулук и Сорочинск, а в 1738 — Новосергиевка, и во все эти крепости были введены военные гарнизоны. В 1841 году Новосергиевская крепость (тогда её называли Тевкелева) была упразднена, и все казачьи команды и калмыки переселены дальше на восток, на «новую линию» крепостей от Орска до Троицка. Вся территория по этой «новой линии» была объявлена войсковой, казачьей, а крестьянам, жившим на ней, предложено записаться в казачье сословие или переселиться в Бузулукский уезд. Большинство крестьян к этому отнеслись отрицательно. В Троицком уезде (ныне Челябинская область) начались волнения. Несмотря на разорительность переселения, крестьяне целыми сёлами стали уезжать с казачьей территории. Начальство, опасаясь срыва своего плана колонизации края, ввело войска в непокорные села, силой оружия задержало на местах тех, кто не успел убраться, и записало их в казачье сословие. Успевшие сбежать крестьяне были размещены гражданскими властями на казённых (бывших башкирских) землям по рекам Самарка, Большой и Малый Уран, Ток, после ухода отсюда калмыков. Это одна из причин появления наших сородичей в Новосергиевском районе, в прошлом — Бузулукском уезде. Второй причиной появления людей в бывшей малонаселённой степи является проникновение крепостного права на Урал.
Таким образом, села Балейка, Боголюбовка, Нестеровка, Ключевка и Киселевка (ныне Первое Красное или Голубовка Сорочинского района) основали в 1842-44 годах сибиряки, приехавшие сюда на своём транспорте из Верхне- и Нижнеувельских волостей Троицкого уезда. Малаховка и Кодяковка образовались раньше, в 1830-39 годах, выходцами из старых сел Бузулукского уезда, самовольно поселившихся на калмыцких землях ещё при калмыках.
Ключевку основали жители Верхнеувельской волости из деревень Поповка, Михайловка, Чуксина, Шабринская, Новокумляцкая — всего 140 семей (534 мужчины, 561 женщина). В ревизских сказках 1850 года значатся фамилии, сохранившиеся до сей поры: Сдержиковы, Баклановы, Сапуновы, Жугины, Пшеничниковы, Харитоновы, Панкратовы, Бурцевы, Черных, Дороховы, Шоковы, Шестаковы, Каракулины, Ларионовы, Меркульевы, Потаповы.
Наш род на новом месте пошёл от Никиты Пшеничникова. Это мой и не только мой прадед. У него было семеро детей: двое парней, Василий и Тимофей, и пять дочерей — Катерина, Ольга, Василиса, Надежда и Анна. Прабабушку будто бы звали Катей. Известно, что Никита женился здесь, а не в Троицком уезде, и что невеста была из богатых и за бедного Никиту ее не отдавали. Никита был красив, и невеста к нему убежала без согласия родителей. Их дочери выходили замуж, и Пшеничниковы роднились с Семочкиными (Надежда), Сапуновыми (Анна), Баклано-выми, Черных и Дериглазовыми.
Новые поколения
У моего родного деда Василия Никитовича было трое детей: Иосиф Васильевич, Пелагея Васильевна и мой отец Иван Васильевич. Ни деда, ни бабушки я не знаю. Говорят, дед умер в 1933 году, мне было 4 года, но я его не помню. Дядю Иосифа тоже не помню. Он вместе со своей семьей, дочерью Марией и сыном Андреем, срочно уехал в Ташкент, точнее, в Янги-Юль. Дядя Иосиф рождения 1884 года, на 11 лет старше моего отца, к началу коллективизации был зажиточным, поэтому, боясь раскулачивания, быстро распродал нажитое и, прихватив зятя Федора Родионовича Каракулина, мужа Марии, поменял место жительства.
Своих двоюродных Машу и Андрея, а также Федора Родионовича я узнал позже. Когда колхозы уже укрепились и раскулачивание закончилось, приезжала Мария — стройная, красивая женщина, останавливалась она у сестры мужа Клавдии Махортовой. Побывал у нас и Андрей, было это перед войной. Помню, что летом, спали в мазанке, так многие тогда делали: дома маленькие, да и летом в них жарко. Как позже выяснилось, он у нас отлеживался от преследования «дружков» и по возвращении в Ташкент, как писал дядя Иосиф, его зарезали, предположительно, за долги. Федор Родионович приезжал уже в 60-х годах, замучила его ностальгия, не мог дальше жить, не повидав родные места. На мотоцикле мы с ним объехали все ключевские поля, леса и выселки — Постный, Ближний и Дальний Леденёв. Увиденным был очень доволен, что всё так хорошо и зелено, обещался приехать ещё, но мечтам не суждено было сбыться. Связи с его детьми у нас нет.
Со слов отца, тетя Поля в молодости была отчаянной девушкой, не хотела зависеть от родственников, хотелось ей воли и свободы. К северу от Ключевки и Нестеровки расположены были земли помещиков Неклюдина и Шихобалова, вот туда и попала наша тетя Поля. Вышла замуж и вскоре уехала в Соль-Илецк. Родились у нее дочь Тоня и сын Саша. Об этом мы узнали много позже, когда сама она, после десятков лет молчания, приезжала к нам в гости. Оказалось, дочь у нее умерла, а с сыном она живет в Соль-Илецке. Потом она ещё приезжала и всё рассказывала, как встречала Вовку и деда Ивана с бригадного двора, где дед плотничал. Вовка нес охапку щепок и на вопрос, а что это такое, ответил: «Шабашка». А слово было распространено в то послевоенное время: строились частники, строили и в колхозах, бригадах. Наемные рабочие были из Белоруссии, Армении, Грузии — их называли шабашниками. Были мы с Вовкой и в Соль-Илецке. Тети Полина сноха работала продавщицей и достала нам краску для дома, она была дефицитом в то время. Теперь их нет никого в живых, и детей они не оставили. Поездку я помню. Бабушка Поля, маленькая, высохшая, курила папиросы. Угощала меня конфетами, показывала дагерротипы, на одном из которых дед Иван красовался в форме Первой мировой войны, с шашкой, а на обороте были стихи и его подпись — длинная, с рыбкой внизу. Дядя Саша работал таксистом. Когда пили чай в их саду-огороде, он кусочки сахара аккуратно крошил пальцами правой руки, говорил, что лагерь и не тому научит. В Новосергиевку вернулись мы ночью, ночевали на колхозной квартире, а перед тем ужинали в чайной, рядом возвышалась пожарная каланча, и звучали позывные «Маяка» — только что запущенной программы Всесоюзного радио. Жизнь казалась бесконечной, люди все добрыми, а ночь была короткой и теплой.
Ближняя родня
Мой отец Иван Васильевич Пшеничников (1895 - 1970), мать — Степанида Захарьевна, в девичесте Жугина (1897 - 1979).
Старшая моя сестра Наталья (1918-го года) была выдана за Шестакова Ивана Алексеевича. Это была хорошая пара, мать души не чаяла, но вместе они прожили не долго. После рождения девочки, а рожали дома с какой-нибудь бабушкой, Наташа, чтобы угодить свекрови и всем домашним, не отдохнула положенного срока, взялась за домашние работы и простыла. Бабушка говорила, в осеннюю речку за скотиной лазила. Заболела двусторонним воспалением легких. Отец старался лечить, возил в больницы и к знахарям, но увы, болезнь эта в то время, в основном, была неизлечимой, и Наташа умерла в 1937 году. На две недели раньше умерла ее дочка, поэтому никого от этой пары не осталось. Иван Алексеевич женился на другой женщине, но в первый год Отечественной войны погиб, и жена тоже вскоре умерла.
Вторая моя сестра Нина (1924 года) умерла маленьким ребенком.
Третья сестра Ефросинья (1926 года) замужем за Шоковым Алексеем Федоровичем, 1925 года рождения. В этой семье трое детей, внуки и правнуки. Старшая дочь Валентина (1950 года) работала учительницей в разных селах района, а, выйдя замуж за Лоскутова Владимира Ивановича, теперь покойного, осталась в Нестеровке, работала в средней школе. В этой семье двое девочек: Людмила и Татьяна. Татьяна закончила институт, вышла замуж за Гузеватого Юрия, и теперь они живут в Оренбурге под опекой дядьёв — Василия, Сергея и Алексея Лоскутовых. Людмила окончила медицинское училище, работала в Челябинске, выходила замуж, но вскоре муж погиб, и она вернулась в Нестеровку. Сейчас Людмила работает в местной больнице, которую возглавляет ее муж Титов Владимир Александрович. Их дочь Юля учится в школе. Василий Алексеевич Шоков (1954) после школы учился на шофера, служил в армии, женился на Баженовой Валентине Владимировне. Валентина работает в местной больнице стоматологом. Василий работал шофером, а после окончания автотехникума работал в колхозе завгаром. Теперь он глава Нестеровского сельсовета. В этой семье двое детей. Старший сын Владимир окончил школу, затем выучился на стоматолога, работал в Электрозаводской участковой больнице, женился на местной учительнице Юле, и теперь у них растет сын Владимир Владимирович. Живут в Оренбурге. Дочь Наталья Васильевна закончила экономическое отделение института и теперь преподает в Оренбургском колледже. Виктор Алексеевич Шоков (1959-2004) закончил сельхозтехникум, служил в армии, работал в колхозе. Женился на Кодяковой Надежде Петровне, у них родились два сына — Александр и Виктор. Александр после армии устроился в милицию, женился, работал в Сорочинске. В автокатастрофе погиб, похоронен в Ключевке. Отец не прежил потерю, похоронен рядом с сыном. Виктор после основной Ключевской школы учиться дальше не захотел, служит в армии.
Я, Пшеничников Анатолий Иванович (родился 2 ап-реля 1929 года), был четвертым ребенком в семье. В школу пошел в 1937 году, окончил семилетку в Ключевке, а с начала войны продолжил учебу в ШКМ (школа крестьянской молодежи). Эта школа располагалась за Нестеровкой (в сторону Боголюбовки) для равной доступности из Роптанки, Ключевки, Кодяковки, но ходили ученики и с Балейки, и с Черныша, было такое село к юго-востоку от Нестеровки. Последние ученики с Черныша, например, Славка Гарипов, учились в Нестеровской СШ со мной. В ШКМ я окончил 8 и 9 классы, а 10-го не было из-за нехватки учителей. Ближайшие средние школы располагались в Электрозаводе и Сорочинске, но чтобы там учиться, нужны продукты, деньги, а этого не было — была одна война и связанная с ней бедность. Но и 9 классов по тем временам было большое образование, если учесть, что из 35 учеников, окончивших в Ключевке 7 классов, продолжили учебу только пятеро. С этим образованием меня с испытательным сроком приняли на работу воспитателем детского дома «Всемирный Октябрь» — так назывался детдом эвакуированных детей из Вязьмы (за Москвой). После испытательного срока я стал воспитателем чуть ли не у своих ровесников, выловленных с вокзалов, неучей военных лет. Им давали возможность получить 7-летнее образование, а потом устраивали в ФЗО или ЖДУ. В июле 1949 года меня призвали в Советскую Армию. Служил в Армении в п. Севатошен. Окончил школу сержантов, учился на радиста. За хорошую успеваемость и другие качества был оставлен помкомвзвода батареи связи и в течение двух лет учил курсантов радиоделу — выпускали командиров отделений связи. Все три с половиной года службы связи с детским домом не терял. Ученики писали чуть не каждый день, а в иные и больше десяти писем приходило. По переписке познакомился и с будущей женой, Сапрыкиной Антониной Ивановной, которая приехала на работу в детдом на мое место. После службы поженились с Тоней и прожили вместе почти 49 лет. Умерла она 2 июня 2001 года от сердечного приступа, по-хоронена в Нестеровке, куда мы переехали в 1976 году в связи с моим назначением на должность директора Нестеровской средней школы.
У нас двое детей: сын Владимир 1955 года рождения и дочь Светлана 1964 года. Вовка окончил Ключевскую восьмилетнюю школу, потом Нестеровскую СШ, работал в Ключевской школе учителем, где в то время директором был его отец. Работая в школе, женился на Чиглаковой Валентине Николаевне — учительнице школы, и с этого времени пошла его самостоятельная жизнь. Вскоре обдетился, сыновья: Андрей 1974 года рождения, Дмитрий 1976-го, Александр 1989 года, моложе деда на 60 лет.
Наша дочь Светлана начала учиться в Ключевке, а в связи с переводом меня директором Нестеровской СШ заканчивала восьмилетнее образование в Нестеровке. Затем продолжила образование в Оренбурге, в счетно-вычислительном техникуме. По распределению работала в Курманаевской РИВС инженером. Будучи на уборке урожая в с. Проскурино вышла замуж за Торопова Петра Николаевича, теперь у них двое сыновей: Александр 1987 го-да рождения и Николай 1990-го, и они по фамилии Тороповы.
Род Тимофея Никитовича Пшеничникова
Второй сын Никиты Пшеничникова, Тимофей, оказался не только долгожителем, но и сполна соответствовал званию сильного пола, «бракоделом» не был. Все пять его детей — сыновья. По старшинству Тимофеевичи вышли так: Прокопий, Роман, Владимир, Семен, Андрей.
Прокопия и Романа я не знал лично, они в раннем возрасте уехали в Новороссийск. В 50-60-х годах к дяде Семену приезжала из Тбилиси сноха Прокопия, по национальности еврейка, он знакомил нас, и я узнал, что у Прокопия было двое детей, имен не помню. О Романе говорили, что он заведовал портовыми складами в Новороссийске и перед войной был расстрелян за растраты. Владимир Тимофеевич, 1898 или 1900 года рожде-ния, жил в Ключевке в небольшом, с раписными ставнями, двухэтажном доме. Первый этаж был каменный, наполовину опущенный в землю. Сам дядя Володя был хорошим плотником и столяром. Жену звали Ефросинья, по-уличному Апросяха. Их дети: Полина, Мария (1927), Геннадий (1928), Таисия (1934) и самый младший Виктор 1937 года рождения. Дядя Володя был мобилизован в 1941 году, и вскоре на него пришла похоронка. Полина перед войной уже работала фельдшером, была призвана на фронт. Там вышла замуж за хохла и жила на Украине. Приезжала в гости, разговаривала по-хохлацки — красивая, веселая, любила петь. Дети ее ни разу не приезжали. Мария сейчас живет в Новосергиевке, у нее трое детей, муж умер. Таисия живет в Санкт-Петербурге, там же и Виктор, который, по разговорам, больше всех похож на прадеда, такой же высокий и красивый. У Таисии сын, у Виктора дочь — все в Питере. Следующий по возрасту Семен Тимофеевич, жена его Евдокия. У них из живых детей трое, два мальчика в малом возрасте умерли от какой-то болезни. Старшая, Нина Семеновна, 1922 года рождения, живет в Ключевке, замужем была за Меркульевым Ильей Михайловичем (умер). У них двое сыновей: старший, Виктор, 1954-го, живет в Курганской области, младший, Александр, — в Ключевке, работает шофером, жена — математичка в школе. Второй по возрасту, Анатолий Семенович, высокий красавец, живет разнообразной жизнью. Был женат на кодяковской женщине, жили в Самаре, развелись, женился на другой. Работал коком на торговом флоте, побывал во многих странах Латинской Америки. Теперь живет на Украине. От первого и второго брака по одной дочери — «бракодел». ».. Дядя Семен пришел с фронта живым и невредимым, умер в Ключевке в возрасте 79 лет. Помню, как они с тетей Дуней приходили к нам в гости непременно вдвоем, а из разговоров — бесконечные жалобы тети Дуни на здоровье: «так прям всю, сестриц, на колотья и поднимает» . Самый младший, Андрей Тимофеевич, 1907 или 1908 года рождения был женат на Марфе Ивановне (1908 года). Погиб в самом начале войны. Осталась Марфа Ивановна с тремя детьми: Мария с 1931 года рождения, Анатолий с 37-го, Люба с 40-го. Андрей Тимофеевич был самым младшим в семье, и отец с матерью жили с ним в одном доме. Этот дом (перестроенный) стоит и сейчас в Ключевке, в нем живет Анатолий Андреевич с Валентиной Андреевной (дочь Шаповалова Андрея Ивановича). У них двое дочерей, Нина и Светлана. Нина замужем за Лыковым Владимиром Борисовичем, у них двое детей, сама работает библиотекарем, Светлана замужем за Кодяковым Валерием, работает историком в школе — у обеих по двое детей. Мария Андреевна вышла замуж в Нестеровку за Стрельникова Николая Михайловича, который нам тоже сродни — мне он доводился троюродным братом, а у него есть и сестра Мария с 1926 года, она всегда с нами роднилась, живет в Тольятти. По рассказам, Мария Андреевна приходила со мной няньчиться, просила сказать, как ее зовут, и я отвечал «Пышика»; наверное, тогда же я и карандаш называл «даляк», а «шабашка» появилась позже. У них двое сыновей: Александр и Михаил. Александр был женат на Потребиной Людмиле Викторовне, их дети — Саша и Марина, живут в Нестеровке. Михаил женат на Шараниной Наталье Николаевне, живут в Новосергиевке, у них два сына и дочь. Младшая из этих Пшеничниковых — Любовь Андреевна — живет в Кваркенском районе, у нее дочь, подробностей о ней не знаю.
Ключевская школа и детдом
Появление детского дома в Ключевке связано с тем, что здесь нашлось подходящее помещение. Даже не одно, а несколько, пристроенных одно к другому. В основании этого комплекса находился поповский дом. Стоял он вдоль улицы, с двумя классными комнатами и небольшим коридором. К нему были пристроены несколько комнат из дерева и самана. Это была начальная школа, в 1937 году ставшая семилеткой. С прибавлением классов, открывались пятый, шестой, седьмой. Учащихся было много. Я помню два первых, два вторых, а в остальных наполняемость была за тридцать и за сорок учащихся. В одном классе ученики были разных возрастов, например, со мной учились Гриша Сдержиков и Демин Петр с 1926 года рождения, а Василий Бурцев был с 1922-го.
Из-за переполненности или по политической причине в 1940 году в школу стали превращать церковь: сняли головной купол, разобрали до фундамента колокольню, сняли стропила, и заново сделали крышу. Из двух входов оставили один, где он сейчас и находится. Алтарь, как и звонницу, разобрали до фундамента, и в 1941 году была открыта новая школа. Правда, не было в ней галанок, машины с кирпичом мы разгружали, выстраиваясь в цепочку, а вечером после занятий печники строили голландки. В новую школу в 1941 году я пришел в 5 класс.
Вскоре после начала войны, вместе с другими жителями села, забрали нашего директора школы Логинова Петра Егоровича. Он был высокий, стройный, требовательный. Вскоре пришла на него похоронка. Жена его, Анастасия Ивановна, осталась с детьми одна, а после уехала в Сорочинск, наш бывший райцентр. На смену ушедшим на фронт учителям приходило пополнение из числа 8-, 9-, 10-классников.
Так, учителем немецкого языка был парень из Новосергиевки Смагин Михаил Петрович, но и его призвали на защиту Отечества. Ему повезло, и он вернулся с фронта, работал в райкоме партии. После присоединения Южного Сахалина началось заселение острова, и его призвали на освоение новых земель. До самой пенсии Михаил Петрович проработал в партийных органах Сахалина, вернулся в родные места еще в работоспособном возрасте, с пенсией за выслугу лет. Он рассчитывал на торжественную встречу, на то, что его опытом воспользуются, но встреча была холодной, переросла в скандал, и закончилось дело тем, что ему пришлось уехать в Покровку, где он и умер. Извиняюсь за отклонение. Приехали вместе с другими беженцами и учителя в нашу школу: Яков Лазаревич и Клара Лазаревна, эстонка - учитель математики. И завезли детей в детский дом, в ту старую школу.
Основным контингентом детей и воспитателей детского дома были жители города Вязьма (граница Смоленской и Московской областей), где осенью 1941 года шли затяжные кровопролитные бои. С нового 1942-43 учебного года школа пополнилась воспитанниками детского дома. В 6 классе мне пришлось сидеть за одним столом или партой с Игорем Любимским, он был в эвакуации с матерью и братом Мишкой. Вливание детей из города в село ничего существенно не изменило, просто началось знакомство, налаживание дружеских отношений, началась борьба за выживание, за место в огромном детском коллективе. По-степенно увеличивалась численность детей в детдоме, рост, в основном, шел за счет безотцовщины близлежащих районов. Привозили на лошадях деды или родственники, были и дети, выловленные на вокзалах. Директором детдома была женщина из Вязьмы, Анна Петровна, воспитателями работали: Вера Иосифовна Загорулько с сыном Владимиром, Надежда Ивановна (фамилию не помню), Нина Ивановна Янсон с матерью и братом Костей, Александра Васильевна, — Маша Вольф (с братом) была завскладом. Вот этот коллектив вместе с сельской властью вел обустройство детей на новом месте.
Сначала приходилось тяжело: не было одежды, обуви, кормили слабо, дети искали друзей среди местных, и они их подкармливали. Потом стало все постепенно улучшаться: одевали детей в готовое белье, верхнюю одежду, отличникам давали шубы, пальто с воротниками из меха. В детдоме была своя самодеятельность, радиоприемник, которых в селе ни у кого не было, своя электростанция с двигателем в 5 лошадиных сил, одноцилиндровый. После семилетки детей направляли в ФЗО (фабрично-заводское обучение), через 2-3 года они получали специальность, их трудоустраивали, давали общежитие или квартиру. Как исключение, директор детдома мог оставить одного-двух отличников до окончания средней школы. По мере освобождения оккупированных территорий, приехавшие работники забирали своих детей и уезжали, но, как говорится, свято место пусто не бывает. Приехала во «Всемирный Октябрь» новая директриса Арова Надежда Васильевна, с матерью-пенсионеркой и младшой сестрой (вскоре уехала), с усыновленным Колей Волковым. Позже приехал ее брат Ваньков Василий Васильевич, назначенный воспитателем. Вместо уехавшей фельдшерицы, приехала Дынина Таисия Федоровна с матерью, которая работала в детдоме прачкой.
Новая директриса развела подсобное хозяйство в пойме ручья Антошка. Там были делянки зерновых, огородних, бахчевых культур. Работали, в основном, дети из детдома под руководством кого-то старшего, например, плотника Демина Леона Семеновича, пришедшего с фронта. Пришел по ранению Махортов Федор Арсентьевич и вскоре женился на Таисии Федоровне Дыниной, медичке, которая устроила его воспитателем в детдом. Директриса была крутого нрава, вспыльчивая — под горячую руку ей не попадайся: обругает или выгонит. Поэтому состав воспитателей часто менялся, а заменить особо было не кем. Вот, видимо, в такое критическое время и был принят на должность воспитателя и ваш покорный слуга. Осенью 1948 года, по рекомендации Федора Арсентьевича, меня приняли воспитателем 2 класса. Для меня эта работа новая, приходилось учиться на ходу, перенимать опыт у старших. За мной наблюдали доверенные лица директора, да и сама она не обходила вниманием и во время приготовления уроков, и в клубные часы.
С моим приходом в детдом несколько изменилась внешкольная работа. У нас с Федором Арсентьевичем образовался дуэт музыкантов, а это было значимым фактором в воспитательной работе. Мы готовили и проводили различные вечера, конференции, встречи и т.д. Федор Ар-сентьевич хорошо играл на гитаре, а я на балалайке, гармошек не было. Под эти струнные мы устраивали танцы.
Время шло, стали изменяться требования к работникам детдома. Понадобились образованные воспитатели. Пришлось и нам с Федором Арсентьевичем поступать в учебные заведения. Начинать пришлось с получения среднего педагогического обазования, и мы устроились в Бу-зулукское педучилище: Ф.А. со своими 8-ю классами на второй курс, а меня с 9-ю приняли на третий. Но учиться в этот раз мне не пришлось — призвали в армию.
Служил в Армении более трех лет. Все годы не прерывалась связь с детским домом. Приходил в отпуск — директриса брала в гости, просила после службы вернуться на работу в детдом. Так я и поступил. Демобилизовался в октябре 1952 года, но положенного месяца не отдыхал — директриса вызвала на работу, оформлять детдом. Писал плакаты, транспоранты — готовились отметить 35-ю годовщину Октября.
За время моей службы контингент детей не уменьшился, но дети изменились по социальному составу, больше стало выловленных на вокзалах железных дорог — эти были вольные, не хотели жить в режиме дня детского учреждения. Было несколько побегов детей, запомнился один из них.
Заметили отсутствие детей, стали расспрашивать видевших ребят. Чтобы быть меньше заметными, они пошли оврагом, который был образован весенними водами вблизи школы, затем через улицу и опять оврагом — вниз к реке (где сейчас мост, построенный Курманаевским ДРСУ), через реку, лесом и — на пашню, напрямую на Гамалеевку. Эту картину наблюдала директриса через бинокль. Видя, что беглецы идут быстро, и возврата не предвидится, она велела мне седлать лошадь и скакать вдогонку. Пришлось это делать быстро, так как приближалась ночь. Правда, долго уговаривать никого не пришлось, все вернулись. В других случаях некоторые из беглецов начинали отставать в пути, возвращаться, и так все вернулись, больше попыток покинуть детдом не было. Жизнь в стране налаживалась, детей стали забирать родственники, приезжали желающие усыновить или удочерить, некоторых по желанию доставляли до мест проживания отцов или матерей. Например, я возил шестиклассника Филатова в Бузулук к матери, Антонина Сапрыкина возила троих в Ульяновск и двоих в Оренбург.
В 1953 году меня перевели в Ключевскую семилетнюю школу на должность физрука. Директриса не хотела отпускать, но потом смирилась. Недолго после моего ухода продержался и детдом, к новому учебному году 1954 года его закрыли. Все разъехались, кто куда. Директриса с братом Василием Васильевичем и его женой переехали на работу в детдом в Преторию. Надежда Васильевна умерла, а Василий Васильевич работал директором аэропорта, где и проживает его семья. Федор Арсентьевич был переведен директором в Хуторской детдом, потом работал учителем географии в Землянке, а затем был избран вторым секретарем Новосергиевского РК КПСС. До пенсионного возраста не доработал, был переведен директором школы №1, потом в райпотребсоюз на какую-то незначительную должность, затем был снят с работы и отправлен на пенсию. Поехал как-то в Самару, в архив, на вокзале с ним случился сердечный приступ, и он скончался. Похоронен в Новосергиевке. Через некоторое время распрощалась с жизнью и его жена Таисия Федоровна. Остались две взрослые дочери, живут где-то в городах.
Вера Иосифовна уехала к сыну в Переволоцкий район, наверное, уже нет в живых. Никуда не уехела и сейчас живет в Ключевке Нина Ивановна Янсон, она вышла замуж за Красикова Алексея Гавриловича, нарожала много детей, все куда-то поразъехались. Ее мать Ефросинья Архиповна похоронена в Ключевке, брат Костя приезжает к ней в гости. Таня, младшая дочь, живет в Ключевке с матерью. Виктор Иванович Ермолин, работавший воспитателем детдома после меня, выучился на юриста, теперь пенсионер, живет в Свердловской области.
Я, последний из магикан, живу в Нестеровке один.
2005 год
Другие статьи в литературном дневнике:
