20 лет при архимандрите Павле Груздеве Еще до того, как я поступил в семинарию, отец Павел пригласил меня в первый раз к себе на приход. И вот едем мы из Тутаева. У него было восемь сумок - все набиты чем-то, тяжелые. Он говорит: - Толянко, ты буланкой мне послужишь. Я говорю: - Батюшко, так конечно. Он босиком. Жара невыносимая. Через плечо навешали: Марья две сумки, я сумки четыре. Пот - во все ручьи. Приехали в Рыбинск, оставили сумки на вокзале. Отец Павел говорит: - Толькя, пойдем на Мытный рынок. Это старый рынок в Рыбинске. Отец Павел там всех по имени даже знал. Вот мы идем. Подходим - памятник Ленину. Смотрю: отец Павел крестится и кланяется. Я говорю: - Батюшко, так это же Ленин. А он говорит: - Толька, дурень, смотри внимательно пьедестал-то. А я смотрю, пьедестал-то никак не вяжется с Лениным. Оказывается, Ленин-то - современная скульптура, а на пьедестале там царь Николай стоял раньше. И это очень заметно: старинный постамент, а на нем Ленина поставили. Заходим на рынок. Одни грузины, да армяне, да азербайджанцы сидят; да арбузы да дыни - ножики воткнуты. И никто ничего не берет. Увидели батюшку отца Павла: волосы распущенные, босиком, шаровары. Подходит отец Павел к мужику-азербайджанцу, берет дыню, отрезает от дыни сантиметра три пласточек - мне, отрезает Марье. Этот мужик подошел - он и ему отрезал. Тот берет. Все едим. Мужик смотрит, отец Павел говорит: - Ешь, ешь. Он ест. Хочет, наверное, поперек сказать: у нас денег-то нету. Отец Павел говорит: - Хороша дынька. Вкусно. Мужик говорит: - А у нас все такие. - Толянко, возьмем? А я думаю, чего же сказать-то? У нас и так восемь сумок... И вот мы пошли по рынку, а этот азербайджанец бросил свой лоток и ни на минуту от нас не отстает. Я говорю: - Ты иди, тебя ограбят. А он говорит: - Где этого деда можно найти еще? Я говорю: - Я тебя спрашиваю, где вот этого деда можно найти. - Чего ты к нему пристал-то? - Не твое дело. Где этого деда можно найти? - Так иди вначале покрестись. - Не твое дело. И вот так ходил целый час за отцом Павлом. Потом надавал ему этих дынь просто так. Устали, сидим на вокзале с Марьей. Чего же делать-то будем с этими сумками, а? Как же быть-то, а? Отец Павел говорит: - Пойдем к Ваське. - Так поди уж скоро поезд. - Толенькя, оставляй дыни, пойдем. Заходим, смотрим: «Начальник отделения линейной железной дороги подполковник Василий Иванович какой-то там Важный». Отец Павел открывает двери. - Ой, Васенька! - Батюшка, дорогой ты мой! - То ли вези, то ли сади. Как хочешь! Подполковник выбежал, сразу обнял батюшку, закрыл кабинет свой изнутри поплотнее: - Батюшка, по восемь капелек! - Обязательно! Сразу коньячку да по стопарику помаленечку. Марья кричит: - Батюшка, тебе нельзя! Он говорит: - Васькя, ты бы Марью куда-нибудь в технички устроил бы. Надоела, зараза! В шутку, конечно. Подполковник троих участковых вызвал, все эти сумки взяли, остановили поезд не на две минуты, а на пять, посадили в вагон, денег еще на дорогу дали, да еще и стремянную стопочку налил. Отец Павел говорит: - Толенькя, вот так я и живу: не имей сто рублей, а имей сто пятьдесят. *** Приезжаю домой, а Галя на меня: - А, ты такой-сякой, как тебе не стыдно, в такой шляпе! А я себе возомнил, мне нравится: Иоанн Кронштадтский тоже в шляпе ходил. А я в пиджаке, да волосы длинные, да еще в шляпе. Однажды ко мне родственники из Сибири приехали, и мы решили на ВДНХ сходить. До обеда мы на Литургии побыли, а после обеда на ВДНХ. Многие там на нас смотрели и удивлялись: попы на вылазке, длинные волосы, да еще шляпа. Матушке моей это очень не понравилось, и она на меня сильно восстала, и целый вечер мы ругались. Эта шляпа была камнем преткновения. Я говорю: - Не брошу шляпу и все. Она мне нравится. Она говорит: - А мне не нравится шляпа. И вот как-то я отправился к отцу Павлу: у меня много вопросов было. Это был дальний путь. Я доехал на поезде до Шестихина, там на автобусе, дальше пешочком. Приехал. Отец Павел выходит из своей кельи: короткие шаровары, ноги босиком, волосы распущены. Говорит: - О, Толянко, в параличной шляпе идет. Я говорю: - Батюшко, дак новая. - Дак сам вижу. Он снял с меня шляпу и на кол повесил. Так она три года ворон отгоняла. Приехал я домой - и никакой атомной войны. Разругались второй раз. Пошла тогда матушка моя к отцу Павлу жаловаться уже на меня. Вот он ее встретил и говорит: - Галькя! - Чего, батюшко? - Денисовых-то много? - Много. - Так тебе самый лучший достался! - И верно, батюшко. И по сей день живем вместе, уже 24 года, по молитвам отца Павла. *** В 1985 году я окончил семинарию, и владыка Ярославский и Ростовский Платон (он сейчас в Аргентине), который в этом же году занял эту кафедру, отправил меня в самый глухой приход. Это север Ярославской области, село Спас-на-Водоге Пошехонского района. Когда мы с матушкой первый раз туда поехали, это было ужасно. После Троице-Сергиевой Лавры какое-то Пошехонье, да еще 50 километров, полное бездорожье. А матушка перед тем как ехать купила новые босоножки. Вот идем, босоножки на втором километре сгорели полностью. Уже ропщем: да какие же это мастера, да зачем так далеко церковь построили! Пришли туда, а там всего 10-20 старух. Они и говорят: - Да нам вроде и священника-то не надо. Мы тут все уже умираем. Понамрут-понамрут. Батюшка приедет соседний, отпоет, и опять мы так живем. Нам постоянного, наверное, и не надо. Как вы будете здесь жить? Умрете с голоду, да и все. Дорог нету, магазина нету, медицины нету. Чего вы здесь будете делать? Давайте-давайте отсюда. Мы вас чайком попоим, да и милости просим: езжайте. И вот мы снова пешочком обратно, нисколько не думавши, что мы сюда вернемся. Поехали с Галей к отцу Павлу. - Батюшко, так-то, так-то, нас отправили в такое село. А он и говорит: - Толькя, был бы я архиерей, дальше бы направил. Да там так хорошо! Свечек нам надавал да проводил. Мы и пошли с Галей. Приезжаем обратно. А там совершенно другая атмосфера. Вот, кажется, было черное, когда уезжали, приехали - а все белое. Все рады, все нормально, и 15 лет мы отслужили на том месте. Я только дверь открываю: - Батюшка, благослови! А он: - Иди за водой сходи, благослови-благослови... Галькя, заходи сюда! Я за водой побежал, а он Гале-то и говорит: - Галькя! Она говорит: - Чего, батюшка? - Да я вот чего думаю. Чего вы там в глухой деревне сидите. Я с владыкой переговорю, вас, может, и переведут. - Батюшка, а нам понравилось. Мне кажется, и не надо никуда. Я думаю, чего в городе делать? В деревне то ли дело. Вот так он проверил нас. *** Как-то решил я крышу перекрыть. Но как одному справиться? И вот Господь помог мне. Из Москвы приехал ко мне Александр. Хороший, большой человек. Спаси его, Господи. Приехал и говорит: - Я помогу тебе, батюшка, крышу покрыть. Помню, купил я армированное железо за 8 рублей лист: гофрированное, хорошее, легонькое. Рад-радешенек. Привезли, крышу перекрыли. Дело-то уже к концу, а я забыл насчет денег-то с ним договориться! Сколько он с меня попросит? Вот тут-то я и присел. Думаю, как объявит мне цену-то московскую, мне придется в колхозе полстада продавать. А он мне и говорит на мой вопрос: - Да нет, батюшка, если бы мне надо было денег, я бы в Москве заработал. А ты мне найди медку да своди к отцу Павлу. Вот что мне и надо. И вот по окончании крыши поехали мы к отцу Павлу. А дорога плохая была. Это царская еще дорога была от Рыбинска до Углича, ее недавно асфальтировали, лет 10 назад, а тогда она каменка была. Подъезжаем. У отца Павла келья была всегда закрыта. Я стучу: - Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас. Отец Павел! Он кричит: - Толянко, давай Сашку-то сюда веди! Телефонов не было, ему заранее никто не мог бы сказать, что я с Александром приехал. Я хотел спросить у него: «Ты откуда знаешь?» Но я знаю, что он бы ответил: «Не твое дело». Всех нас он принял, всех приголубил, мы очень довольны были. *** Приезжали мы к отцу Павлу в Верхне-Никульское два раза в год обязательно: 24 июня на празднование в честь иконы Божией Матери «Достойно есть» и 19 ноября на День Ангела. Много нас собиралось, человек 30 или 40: и московские батюшки (отец Владимир Воробьев, отец Аркадий Шатов, отец Александр Салтыков), и тверские, и ярославские. А у батюшки проповедь была всегда на злобу дня, и всегда простыми словами. Это было всем необходимо и дорого. Ведь если батюшка начнет сыпать богословскими терминами - трансцендентность, имманентность - старухи же ничего не поймут. А он выходил на амвон: митра, может быть, кривенькая, из-под подрясника валенки починенные торчат - и говорил: - Дорогие мои старухи! Верно, Марья? А она из угла отвечает: - Верно, верно, батюшко! - Вот сидят на пенсии. Морду нажрала, как решето, - обленилася. Тебе не надо - людям надо. Спаси, Господи, праведников шоферов. Мы поедем в центр: постоять немного, дак заорем да зашипим, что не уступили место. Ух, негодные старухи! А пойдем в магазин, начнем хлеб-то выбирать да вилкой щупать: ой, этот твердый. Взять за ухо да отвести домой: пеки сама! Муки дают - лень пекти. Во как обленилися! И еще говорил в проповеди: - Один раз намедни меня пригласил Васькя потолок покрасить. «Отец Павел, пойдем потолок покрасим». Ну, что ж, Пасха на носу, надо помочь. Пришел. Открыли форточку, чтоб не угореть. Красим потолок, смотрю: чего-то неладно. Залетел воробей и под нашим носом вертится. «Васенькя!» - «Чего, батюшко?» - «Да неладно чего-то». Выглянули в окошко, а из подоконника-то гнездышко с птенчиком-то и выпало нечаянно. А воробей-то, превозмогая воробьиный страх, летит к человеку, чтобы он ему помог. Каково ему жалко птенцов-то! А вы, бабы? Почувствуете в брюхе - куда бежите? Да за это убийство - аборт-то - и вы будете отвечать перед Богом по всей строгости, и муж ваш... *** Как-то на 9 мая собирали духовенство у вечного огня. Приезжал архимандрит Авель из Иоанно-Богословского монастыря. Он очень чтил отца Павла. Народу много, «Со святыми упокой» пропели. Когда все закончилось, отец Павел мне говорит: - Толькя! Я говорю: - Чего. - Я, говорит, сейчас в огнепоклонстве покаялся у Авеля, а он у меня. Ведь вечный огонь - кому нужен? Вечная память, вечный покой - вот что нужно. А тут взяли и заменили вечный покой на вечный огонь. *** Помню, отец владыка Платон приехал на праздник «Достойно есть». Начали ему многолетие петь, а он едва слезы сдерживает. Отец Павел увидел, что тяжело ему, и стал шутить: - Ох, как зареву! Как сейчас зареву! Потом говорит: - Владыко, да хватит, останови их. Что ж они поют: «многая лета» да «многая лета» - так и не умрешь! *** Батюшка рассказывал, как тяжело жилось заключенным в лагерных бараках: утром выносили мертвых, складывали рядами. Когда его отправили из барака на вольное поселение, он как мог поддерживал арестантов. Помню батюшкин рассказ: «Слава Богу, в тот год урожай был на грибы. Думаю, Господи, прости, вот буду священником, замолю этот грех: упер у одного ведро соли. Взял лопату, пошел в лесу вырыл яму два на два, обмазал глиной, накидал туда дров, обжег, промыл это все - получилась бочка. Насолил я туда грибов, зимой отколю топориком и в барак отнесу». И еще раз он рассказывал, когда сильно голодно было, уже когда снег выпал, пошел он по лесу. И такое было чудо: стоит елка, везде снег, а под лапами целая куча грибов. Они не должны там быть - а это такая милость Божия. *** В июне 1993 года в Воскресенский тутаевский собор приезжает Святейший Патриарх. В то время отец Павел уже там жил. Идет серьезная подготовка к приезду Святейшего, там вся милиция, ковры всех цветов выложены. Одну из почетных миссий - поднести Святейшему крест на подносе - поручили отцу архимандриту Павлу (Груздеву). Он был уже старенький и плохо видел, и отец Николай попросил, чтобы с одной стороны стоял я, а с другой - отец Григорий Гогишвили, рыбинский батюшка. И вот стоим по бокам. Народищу! Епископы! А он мне в бок локтем: - Толькя! Я говорю: - Чего? - Вот сейчас Святейший подойдет, я ему знаешь чего скажу? - Чего? - А я ему скажу: я как Ленин - по тюрьмам да по ссылкам, по тюрьмам да по ссылкам. А когда Святейший подошел, он сказал другую речь: - Ваше Святейшество, перед Вами дряхлый старик, 11 лет тому назад был на Севере в командировке за православную веру. Вот перед тобой мантейка такого-то, четочки такого-то епископа, митрополита покойного... И он упоминал тех митрополитов и епископов, которых Святейший отлично знал еще в то время. - А Вам, Ваше Святейшество, - крест. И, конечно, Святейший очень внимательно выслушал, говорит: - Батюшка, дорогой, да как да чего? Он говорит: - Слава Богу, Ваше Святейшество. Перед Литургией отец Павел говорит: - Ваше Святейшество, у меня к Вам просьба. После обедни к нам с Марьей на похлебку. Тот говорит: - Конечно же. Отец Павел кричит: - Марья! Она: - Чего? - Да Марья! Чего-чего! Там похлебку приготовь, Святейший приедет хлебать. И Святейший после Литургии пошел к батюшке хлебать похлебку. На память об этой встрече Святейший подарил отцу Павлу свою фотографию с личной надписью батюшке. *** - Братец, ты пришел покушать - кушай. Зачем так ведешь себя? - Ах ты, мент, ты мне еще указываешь! Слово за слово, посетитель бара полез на рожон, произошла драка, в результате которой хулиган оказался в больнице. А родители у него ушлые, решили написать на милиционера заявление. Пошло-поехало, стали раздувать, грозить судом и тюрьмой. Я, как местный священник, вижу, что происходит неправда. Человек очень правильно поступил, что вовремя приструнил хулигана. Как милиционер, он должен был его остановить. А дело все хуже и хуже. А родственники милиционера слышали много об отце Павле и говорят мне: - Батюшка, нельзя ли нам съездить на могилку к отцу Павлу? Жена милиционера изъявила желание с одной знакомой, близкой родственницей съездить к отцу Павлу на могилку пожаловаться. А в тот год пристани в Тутаеве не было, и надо было на «метеоре», который идет из Брейтова, ехать сначала в Ярославль, потом пересаживаться на автобус и обратно ехать 50 километров. То есть сначала проехать мимо Тутаева, а потом вернуться к нему обратно. Да и на самом кладбище было трудно найти могилу отца Павла, потому что батюшка изъявил желание, чтобы его похоронили рядом с родителями, а это центр кладбища, и там трудно сориентироваться. И вот женщины сели на «метеор» и поплыли мимо Тутаева. «Метеор» по частным просьбам, конечно, не останавливается. Ты же, когда в самолет или поезд сядешь, не скажешь: «Я хочу здесь остановиться». Но вдруг метеор останавливается в Тутаеве: причала нету, а он посередке остановился. Подплывает небольшой катер: - Кто на Тутаев? - Мы. - Ну, садись. Они боятся спросить: а кто вы? потому что все это из области фантастики. Садятся, как обмороженные, ни живы ни мертвы: - Вообще-то нам действительно в Тутаев. - Ну, и слава Богу, садитесь. И привезли их не на правый берег, а на левый - куда им и надо. Они сошли, куда идти, не знают. Спросили, где Леонтьевское кладбище, им сказали: от Леонтьевской церкви повернуть, пройти. Подошли к кладбищу, а куда идти к отцу Павлу, не знают. Смотрят, идет в подряснике какой-то священник или монах. - А Вы не могли бы нам подсказать, где могилка отца Павла? - Ну, пойдемте, мне туда же. Они идут потихонечку. Дошли. Он начал молиться. - Вы помяните нас. - Хорошо. - А Вы могли бы за нашего батюшку отца Анатолия помолиться? Может, Вы его знаете? - Конечно, знаю. Я епископ Евстафий. Помолились они на могилке у отца Павла, и дело уладилось. Несмотря на все перипетии, все хорошо завершилось. Смертью всё не заканчивается, у Бога все живы. И если Бог кого прославляет, благодать его действует и после смерти. И когда у меня возникают какие-то вопросы, я всегда обращаюсь к отцу Павлу, и он помогает. Полный текст воспоминаний о. Анатолия об о. Павле см. в книге «Архимандрит Павел (Груздев): документы к биографии, воспоминания о батюшке, рассказы отца Павла о своей жизни, избранные записи из дневниковых тетрадей» (М: Отчий Дом, 2006) © Copyright: Наталья Чернавская, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
