Владимир Григорьевич Волков
25 ноября1958 — 17 ноября 2005
Говорить о поэзии Волкова так же сложно, как… описать солнечный свет, цвет снега, запах леса после дождя… колокольный звон, золотой блеск куполов… Она, словно дыхание, почти не осязаема, но вместе с тем необыкновенна ярка, красочна и образна. Творчество В. Волкова — явление уникальное. Его стихи настолько ЖИВЫЕ, что иногда бывает сложно представить себе сам творческий процесс; возникает впечатление, будто каждое стихотворение, каждая песня рождались сразу, как нечто цельное. В них отражено мировоззрение автора, и можно с уверенностью сказать, что это был взгляд на мир православного человека. А еще есть в его творчестве нечто такое, что неуловимо напоминает картины Нестерова и Левитана, ностальгическую прозу Ивана Шмелёва и лирику Есенина… Это громадная и всепоглощающая любовь к России и русскому народу.…
Моя Родина — Русь, Я частица её.
Всё, что чисто, — моё, И что грязно — моё…
Он воспевал своё Отечество, его храмы, монастыри и деревни, живую душу русской природы, русский народ с его победами и поражениями, достижениями и ошибками, славными и драматическими страницами его истории. Волков, участвовавший в военных действиях в Афганистане, немало песен посвятил русским воинам, сражавшимся в «горячих точках». В начале девяностых вышла первая кассета «С молитвой о России». В кровавый 93-й она для многих стала глотком родниковой воды. Когда казалось, что Россия на пороге новой гражданской войны, что русский народ, озираясь на сытый Запад, жаждет земного благополучия, забывая о душе и не замечая, что идёт по лезвию ножа над пропастью… когда пролилась в Оптиной кровь убиенных братьев, и думалось, что Россия уже не та, что грязь, захлестнувшая её, пропитала всё насквозь, тогда внезапно послышались слова:
…из колодца святой водой
отпои меня, Родина…
И душа успокаивалась, всё тяжёлое и наболевшее уходило прочь, а сердце облегчали слёзы. Словно оживал другой мир, будто возвращалась святая Русь — не поруганная, не потонувшая в безумии, и восставал, будто феникс из пепла, русский народ, любящий Бога и Родину, терпеливый, умеющий скорби переносить с благодарением.…Он жил незаметно и незаметно умер. Ни в одной газете, ни в одной телепередаче не обмолвились о смерти поэта и композитора Владимира Волкова. Небольшая известность пришла к нему лишь в последние четыре года его жизни. Но тот, кто соприкоснулся с творчеством этого человека, уже не представляет себе России без него, без Волкова…
Уснул огонь мерцающей свечи,
И тот, чьим пела голосом Россия,
Кто песней сердце скорбное лечил,
Предстал перед Спасителем Мессией.
Тому, Кто наши искупил грехи,
Он слёзы покаяния приносит,
И душам равнодушным и глухим
Он милости и всепрощенья просит.
Слепой народ, кого ты потерял!
Ты и не знал, с какой святой любовью
Тебя, Россию, Бога воспевал
Он сердцем, исходящим кровью.
В. Тихомирова
www.pravmir.ru/vladimir-v...
ЗА ОКОШЕЧКОМ РУСЬ
На окошке моём нынче взялся мороз
Рисовать, рисовать, рисовать чудеса!
На окошке моём были капельки слёз,
А теперь – и цветы, и трава, и роса...
За окошком моим всё снега да снега,
Всё поля да поля, всё леса да леса.
За окошечком Русь – в суете да в бегах,
Ну а здесь – и цветы, и трава, и роса...
Ночь в окно, а луна под звездой в небесах,
Хорошо у окна – чуть темнее, чем днём.
А цветы, а цветы, и трава, и роса
Каждый год в Рождество так и будут на нём!
На окошке моём нынче взялся мороз
Рисовать, рисовать, рисовать чудеса!
На окошке моём были капельки слёз,
А теперь – и цветы, и трава, и роса...
И НА ЗВЕНЯЩЕЙ НОТЕ
(На смерть А.С.Пушкина)
Зелёная карета, коней гнедая масть,
Заря багровым светом на землю пролилась.
Туманы по оврагам, а лес ещё во мгле –
Рассвет неспешным шагом ступает по земле.
Ещё одна карета пронзает тишину,
Неосторожно где-то вдруг тронули струну,
Росинка на ладони, впитавшая рассвет,
Кареты, люди, кони – всё суета сует...
Отсчитал секундант ровно тридцать шагов,
Девять граммов в стволе, пусть не дрогнет рука.
Будет горе друзей, будет радость врагов,
Будут дни и недели, года и века.
К барьеру, дуэлянты, в кровавый свет зари!
И голос секунданта отсчитывает: "Три!"
И пуля на излёте в высокий лоб впилась,
И на звенящей ноте струна оборвалась.
Ровно тридцать шагов, двадцать метров земли,
Двадцать метров травы и тумана.
И врезаются клином в рассвет журавли,
И торопятся в дальние страны.
Вот уж вечер
Вот уж вечер, и ветер утих.
Ночь грядёт, тишиною звеня.
И ложится, как снег, белый стих,
И, как снег, он не любит огня.
Этот час истекает горючей слезою,
Тихо плачет струна,
плачет се;ребра нитка тугая.
Душно, будто бы летом
за миг перед самой грозою,
Только слышно из храма:
"Царице моя Преблагая".
Этот день истекает,
и молятся русские люди.
Иерей служит Богу,
и Вечность его не пугает.
Всё нам сказано,
всем нам показано,
как оно будет...
Что же вы не поёте:
"Царице моя Преблагая"?
Этот век утопает в грехе
и в грехе истекает.
Тихо плачет струна,
плачет се;ребра нитка тугая.
Где ж та жуткая боль,
где ж та скорбь,
что народ мой раскает,
Пока слышно из храма:
"Царице моя Преблагая"?..
Не отыми Покрова
Не отыми Покрова, не отыми Покрова!
Скорбна моя голова, скорбна...
Здесь в глуши живут, и церковь крест венчает.
Всё сады, в садах черёмуха в цвету.
Отзвонили, петухи рассвет встречают,
Пахнет дымом, сладким хлебом за версту.
Журавля полёт уверенный и плавный
Над рекой, чья кровь прохладна и чиста.
А народ всё больше русский, православный,
С детской верой в Воскресение Христа.
Не отыми Покрова, не отыми Покрова!
Скорбна моя голова, скорбна...
День за днём, за годом год и век за веком
Время движется, но будто бы стоит,
И в беседе тихой Бога с человеком
Нет деленья на чужие и свои.
В шумном мире звуков радости и горя
Здесь умеют слушать и не говорить.
Здесь умеют, не ругаясь и не споря,
День прожить, простить и поблагодарить.
Здесь вода в ключах в жару послаще мёда,
Мёд по осени прозрачнее воды,
Здесь на Пасху Божий день длиннее года
И молитвы благодатны, и труды.
Не отыми Покрова, не отыми Покрова!
Скорбна моя голова, скорбна...
Дорога
(Памяти Валерия Приёмыхова)
Я присяду на камешек придорожный.
Солнце-солнышко, брось так нещадно палить!
Я из маленькой фляжки глотну осторожно,
Чтоб ни капли в дорожную пыль не пролить.
А когда встану, то пойду на восток строго.
Ветер ласковый, брось ты меня жалеть:
Это крест мой и только моя дорога –
Мне б его не ронять, а её одолеть.
В раннем детстве мы делаем шаг свой первый,
А потом шаг за шагом грядём на Суд...
Люди в белых халатах всё спишут на нервы,
А она облегчённо взлетит, а его понесут.
День за днём мы меняем свои одежды,
Год от года багаж тяжелее нести,
Но последней всегда умирает надежда –
Дай нам, Боже, успеть прошептать: "Прости!"
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
