М. ЖуравлёвМне показалось, что в числе деятелей музыкального искусства давным-давно, быть может, в самом начале Эпохи Барокко наметились две во многом исключающие друг друга тенденции. Одна из них объединяет тех художников, в центре внимания которых находится человек - с его страстями и проблемами, с его сугубо личными переживаниями и судьбой. Для таких художников основою интонационного языка, принципом конструкции музыкальной формы и единственным движителем вдохновения является человеческое начало: речевые и жестикуляционные обороты, психологически обусловленная драматургия, исключительно человеческий аффект. Своих вершин эта тенденция достигла в творчестве Бетховена и Чайковского, Мусоргского и Шостаковича, Брамса и Берга, Свиридова и Рахманинова, Чаргейшвили и Тищенко. Другая тенденция объединяет творцов, раз и навсегда испытавших восторг перед лицом внечеловеческих сил: это и силы стихийной природы (Римский-Корсаков и Мессиан), и потаённые силы коллективного бессознательного, воплощающиеся в мифах и эпосе (Вагнер и Брукнер), и бесстрастные силы науки и игры (Стравинский и Орф), и величественные картины бесконечного космоса (Хиндемит и Лигети).
© Copyright: Нина Тур, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
