Нуененн,1883
Милый брат! Чувствую, что думают обо мне инстинктивно отец и мать. У них такая же боязнь принять меня в дом, как если б нужно было впустить большого лохматого пса.
Он войдет с мокрыми лапами - и к тому же еще он вообще лохматый.
Всем он будет попадаться под ноги - да и лает уж очень громко. Вообще - грязное животное...
Пес может, конечно, и укусить, если когда-нибудь дойдет до бешенства, - и тогда сторожа будут вынуждены его пристрелить, - все это так... Но тут в этом нет надобности. Здесь господствует мир, а об опасности, говорят, нет и речи. И вот я молчу.
Пес раскаивается лишь в том, что он сюда явился, но в степи было не так одиноко, как в этом доме, - невзирая на все радушие. Посещение животного было слабостью, которая, надеюсь, будет прощена и возобновить которую он побоится.
