- Ревнуют там, где потерять страшатся.
Я лишь порою бурно восставал,
Никак не соглашаясь унижаться.
Э.Асадов
Ревность , наверное, самая свирепая, самая лютая страсть. Она бывает
опаснее взбесившегося льва и гонимого амоком безумца. Ничто не может
остановить ревность, если она проросла в душе и дала метастазы. Где
господствует ревность, там жди несчастья.
Так обычно думают о ревнивости и потому за ней утвердилась худая слава
беспочвенного и глупого притязания на жизнь и независимость ближнего.
Однако, в отличие от данного одностороннего мнения, в ревности я склонен
усматривать первую попытку "я" утвердить себя: начальное проявление
личностью собственной натуры, свидетельство не равнодушия к окружающему. В
ревности заявляет о себе все, что человеку дорого. Сила ревности показывает
накал стремления отстоять, сохранить, уберечь то, что личность в этом мире
признала своим.
Не ревнует лишь тот, кто ничем не дорожит и ни на что не притязает.
Проблема не в ревности. Проблема в том, что она с нами делает. Без ревности
все для человека стало бы чужим, ни в чем бы не находил он себя -- и такой,
ничем не дорожащий, пребывал бы в вечном скитании, как гонимый по дороге
сухой лист. Ревнивость же соседствует со страстностью, и не случайно
выражение "ревностное служение" служит обозначением наилучшего выполнения
долга.
Нет человека более заботливого, чем ревнивец. Правда, он бывает так
поглощен этой заботливостью и ухаживанием за дорогим существом, что
перестает само это существо замечать. Тот, к кому относятся ревниво, подчас
принужден поступиться своей свободой, что весьма утомительно и вызывает
естественное раздражение. Однако взамен некоторых причиняемых неудобств,
ревнивец дарит свое не знающее меры усердие -- и сколь многого можно
добиться, если его умело использовать'
Ревнивца стоит пожалеть, ибо он схож с больным ребенком; он, в
сущности, слеп как андабат, и становится жертвой этого своего недуга.
Андабатами в Древнем Риме называли гладиаторов, чье лицо закрывал щиток с
узкими прорезями, отчего воин почти ничего не видел. Отчаянно размахивая
мечом, андабат старался восполнить этот недостаток, но чаще всего поражал
воздух, тогда как подкравшийся противник набрасывал сеть и наносил ему
смертельную рану. У нас не может не возникнуть сочувствия к этой яростной и
трагически беспомощной фигуре!
ПАМЯТКА РЕВНИВЦУ
Ревность -- лютый зверь. И обходится с ней следует, как с лютым зверем.
Животные обычно опасаются человека. Они, видимо, ощущают в нем смутную
угрозу всему живому. Такая угроза действительно заключена в людях. Это --
готовность человека убивать. Неуловимо присутствующая в человеке решимость к
убийству служит едва ли не важнейшим основанием укрощения животных. Это
верно, даже если человек любит животных, добр к ним и укрощает их лаской
своей. Человек есть тот, кто может убить и в ком убийство может явиться не
из вынуждающих его условий (голод, угроза жизни и т.п.), а из собственной
его воли. Укорененная в человеческом существе способность своевольного
убийства угадывается, должно быть, тонкой чувствительностью живых существ и
служит их укрощению. Даже если, повторю, животное не видит от человека
ничего, кроме любви. Видит только любовь, но знает и другое. Не от этого ли
инстинктивного угадывания исходит привязанность живых существ к человеку?
Так и личность должна быть готова убить свою ревность. Иначе с этим
зверем не будет сладу. Я говорю: "готова". Это не значит осуществлять
насилие над чувством ревности и пытаться погубить его. Достаточно иметь в
себе окончательную решимость сделать это во всякий момент, когда возникнет
нужда. Если такая настроенность действительно серьезна и ваша собственная
душа ощутила это, то, скорее всего, ревность присмиреет. Однако успех
укрощения ревности, основанный только на решимости убийства ее, никогда не
будет стойким и продолжительным без иного рода усилий. Эти усилия, как ни
парадоксально, с первого взгляда прямо противоположны "убийственной"
решимости. Человек должен расположиться к своей ревности, проникнуться к ней
добродушием. Спросите ее: "Как поживаешь? Тебе не надоело? Чего ты хочешь?
Может, попытаемся достичь твоих целей вместе?" Ничто так не обескураживает
ревность, как спокойный ровный тон и рассудительность. Нужно принять свои
ревнивые импульсы как простое, не опасное чувство, имеющее право на
существование. Но, как и все живое, не посягающее своим бытием на
существование других чувств и тем более на всю человеческую личность. Едва
только ревность окажется среди многих других чувств и побуждений, как только
она превратится из одинокого и пожравшего все чудовища в одно из существ,
живущих в большом живом сообществе, тотчас в ней начнут происходить
благодатные перемены и она начнет утрачивать свои опасные свойства.
Не оставляйте ревность одну, не позволяйте ей захватить все
пространство души и выжить оттуда другие чувства. Не пытайтесь создать в
себе резкую враждебность к ревнивым импульсам. Не бойтесь, дайте ревности
друга, введите ее в круг чувств, которыми вы живете. И там, среди иных
побуждений, влечений и впечатлений, ревность укротит свой ужасный нрав. Она
может даже стать полезной. Ибо иссушающая и губительная ревнивость,
смиренная другими чувствами, склонна превращаться в ревностность, в рвение,
в немножко глупую рьяность. А без этих качеств, едва ли возможен успех в
деятельности, тем более в деле сложном, необычном и ранее не опробованном.
Также, впрочем, как и во всяком трудном начинании, требующем воли и
настойчивости. Пусть же то, что нас губит, нам поможет.
P.S. Однако наилучшее средство укротить ревность -- никогда не
встречаться с ней и никогда ее не вызывать. Это единственно безотказный
метод.(с)
С.Пролеев Энциклопедия пороков
