Войны и дети. Вопросы к родителям.1. И скорее это хорошо, чем плохо, потому что не будет у моего сына этой травмы, этой обиды на другие нации, на врагов, которые давным-давно умерли (а их потомки за прошлое не отвечают). Я просто помню, какой это ужас был — бояться атомной войны (нас постоянно пугали этим по телевизору). Почему мы боялись? Из-за чего плакали и тряслись под одеялами? Да потому что нас с детства пичкали чудовищными рассказами о ВОВ. Мы на полном серьезе боялись повторения. Ну, лично я боялась... Для меня это было вполне зримой реальностью. Я помню, в каком шоке я была, когда старенькая и слепенькая тетя Клава перечисляла родственников и соседей, погибших на войне. Ее списку не было конца, и мы все рыдали, потому что слушать это было невозможно — и сделать ничего было нельзя. Вот эта фраза "сделать ничего нельзя" как раз и останавливает меня сейчас. Кое-что сделать можно: не формировать невроз, не растравливать рану, не учить, что надо быть все время начеку. "Ходи-ходи да оглядывайся", — как говорила моя бабушка. Мир добр. Люди добры. А если они недобры, ну что ж, бывает. Их не надо перевоспитывать: пусть они живут со своими — как хотят и как могут. А мы будем жить со своими — как хотим и как можем. И всем будет счастье. А что до исторической памяти, то она, на мой взгляд, формируется не тем, чтобы ребенка с детства обучать коллективной травме, а умением видеть причины и следствия. Не рассказывать в подробностях, как Ульяне Громовой на спине вырезали штыком красную звезду (до сих пор этот образ приводит меня в содрогание!) А объяснять, почему и как нации делают неправильный выбор. И какие маленькие, но важные шаги нужно предпринимать, чтобы люди хоть иногда слушали друг друга и не записывали во враги целые народы. Так что в моей семье "Нет войне" — это не пустой лозунг. Мы уже вернулись с той войны. У нас мир, и рана зарубцевалась. Знаете, что породило нацизм? Массовое невежество. Те, кто поддался нацистской пропаганде, искренне считали себя хорошим и правильным (пусть не идеальным, но милым, добрым и справедливым). Они считали, что их обидели, что нужно просто объяснить миру, что они, немцы, великая держава, и если потребуется — необходимо доказать это силой. Они также считали людей, живущих в соседних странах, злобными упырями, желающими раздавить Германию. А евреи — это были такие предатели внутри страны, которые мечтали сдать ее внешним врагам. Каким-нибудь русским коммунистам или американским Рокфеллерам. Черти, нечисть, злобные силы... Среднестатистические немцы не знали иностранных языков, не путешествовали, не общались ни с кем, кроме родных и соседей. Кроме того, все они, вся страна, прошли сквозь лихие 1920-е, годы страшного разорения и массового банкротства, за которыми последовал значительный экономический взлет и снова падение (Великая Депрессия сильно ударила по Германии)... В какой-то момент я с неприятным удивлением понял, что всегда покупал детям лишь те игрушки, которые нравились мне самому. И внутренне раздражался, когда не видел у детей ожидаемой радости от этих моих подарков: «Как? Вам не нравится то, что нравится мне? Да как вы смеете!» То же самое происходило потом с музыкой и кинофильмами, с книжками и одеждой. Меня возмущал их радостный смех, когда они смотрели какую-нибудь молодежную комедию. Сердили их армейские берцы и байкерские косухи с пристегнутыми к ним булавками. Доводил до ярости тупой панк-рок, который они слушали.
Еще одна ловушка, в которую может провалиться родитель, считающий ребенка частью себя, — желание снова прожить в детях свою жизнь, сделать из сына или дочери свой дубль. Тут история может развиваться по двум вариантам. В первом из них ребенок будет вынужден воспроизвести успешно реализованный родителем жизненный сценарий: «Я занималась бальными танцами, любила играть в куклы, носила платья с рюшечками, училась вышивать, печь пироги и благодаря всему этому вышла замуж. Так что, если хочешь быть счастливой в браке, уж будь любезна, следуй моему примеру». Во втором варианте родители стараются взять реванш у судьбы. Тут ребенку придется осуществить в своей жизни несбывшуюся родительскую мечту: стать юристом, артистом, стоматологом, спортсменом, предпринимателем. А может быть даже просто — выйти замуж. И тогда тот же посыл насчет платья с рюшечками приобретет совсем иной оттенок: «Я была недостаточно женственной и замуж меня не взяли. Поэтому, ты обязательно должна… иначе…» Разница между этими двумя вариантами чисто техническая. Вне зависимости от того, реальное или несостоявшееся-идеальное «Я» родителя будет заложено в такую «воспитательную» концепцию, ребенок в любом случае окажется перед серьезным выбором. В раннем детстве ему, уже наевшемуся и сытому, вталкивали в рот «ложечку за папу», «ложечку за маму», «ложечку за киску» и т.;д. Теперь же ему предстоит либо еще раз послушно прожить за маму или папу их молодость, либо — все же прорваться к своей собственной жизни, пусть даже через серьезное выяснение отношений с родителями. Выбор вашего ребенка может очень сильно отличаться от ваших собственных представлений о жизни...
© Copyright: Астахова Светлана, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
