***Будни Маргариток. Главы 1-3 Тем, кто в теме.
Книга «И о чём-то плакала Японка», несмотря на все недостатки и недоработки, понравилась адресатам, и они потребовали «продолжения банкета». Кто мои адресаты? Во-первых, все действующие лица, включая эпизодические. Во-вторых, все те, кто столкнулся с описываемыми явлениями и проблемами. В-третьих, все, кому интересно, кто я такая. Уж больно часто я слышу это восклицание в свой адрес, типа, да кто она вообще такая, чтобы… Часть героев останется, появятся другие герои. Напомню, что на их сленге «маргаритками» называют женщин с высоким энергетическим потенциалом, не засвеченных в средствах массовой информации. Наиболее часто повторяются вопросы о прототипах персонажей и о степени достоверности. По первому вопросу могу ответить конкретно: все персонажи, включая однократно упомянутых, имеют конкретных прототипов. А вот насчет второго могу ответить только туманно: спросите своё сердце, каков процент достоверности описываемого? И вот что ваше сердце вам ответит, так и есть. Потому что именно столько процентов оно в состоянии вместить.
В середине декабря сильные морозы вдруг сменились потеплением до плюс трёх градусов. Всё чаще и чаще зима последних лет стала преподносить подобные выверты. В интернете даже шутка появилась, что март и декабрь работают сутки через трое. А мне не смешно. Плохо мне, люди, совсем плохо. Конечно, это не тот депресняк, в котором я два года назад кинулась в Колгорскую деревеньку Болдырево. Со мной что-то другое творится, но ЧТО именно, мне опять непонятно. Собственно, поэтому я и появилась на даче в декабре посидеть в тишине и одиночестве возле печки, подумать о своём, о женском… Аккуратно заложив дрова, оторвала кусок прошлогоднего «Московского комсомольца», подожгла его и стала смотреть на язычки пламени. Когда стало потеплее, сняла шубу, повесила на плечики, снова опустилась на скамейку возле печки и задумалась. Я люблю эти моменты растопки печки, когда зима, тихий шелест огня, от которого по всей избе постепенно разливается теплота. И тогда можно будет поприбирать на стеллажах, если хватит времени, снег покидать с дачных дорожек. Муж заедет за мной часов в пять вечера, сейчас – половина одиннадцатого. Я всё успею. Когда сквозь потрескивание березовых дров услышала трель звонка – не обрадовалась. Подумала было, что бухгалтер нашего садового общества пришла за взносами, скоро конец года, а я не удосужилась вовремя их сдать. Накинув старый мужнин пуховик, пошла открывать ворота. И безмерно удивилась, увидев Федора. 2. Из «Белых Журавлей» я после расставания не видела никого. С Нателлой общалась в формате электронной почты. Следовательно, случилось нечто экстраординарное. - Здравствуй, Федор, проходи. - Здравия желаю, Лукерья Михална, - хрипло ответил он, после чего, сильно качнувшись в проёме калитки, повалился прямо на меня. Еле удержался, схватившись за столбик ворот. Я подумала было, что он подскользнулся на гололеде, только раскрыла рот спросить, не ушибся ли, как он повернул голову, и я увидела неестественную бледность его лица и ощутила запах перегара. С этого момента течение времени изменило свою структуру. Каждое мгновение стало отдельным. На счет «два» я схватила снеговую лопату от крыльца и сунула её в руки гостю. На счет «три» пролаяла фельдфебельским голосом: - ААТ крыльца и ДАА забора! БЫСТ-РААА! Даже сама удивилась, когда Фёдор безропотно принял из моих рук лопату, сфокусировал на ней взгляд и приступил к чистке дорожки. Понаблюдав пару секунд за его работой, я вернулась в избу, поставила на плиту чайник. Из многолетнего опыта общения с бывшим непосредственным начальником я знала, что нужно напоить гостя крепким сладким чаем или кофе. Но почему-то мне вспомнился Артем Алексеевич, новый участковый из деревеньки Болдырево, с которым познакомилась во время последнего приезда. Он рассказывал: чтобы быстрее вышел алкоголь, нужно дать мышцам максимальную физическую нагрузку, и только потом поить страдальца чаем. На веранде скрипнула дверь, послышались шаги. Я вопросительно уставилась в помятое и потное лицо гостя. - Ни слова, Лушка, ни слова! – прохрипел Фёдор и медленно двинулся в избу. – Сам всё объясню. «Лушку» я ему решила пока простить.
Огонь разгорался в печке, я сидела на скамеечке и подбрасывала новые поленья, термометр уже показывал плюс десять, надо было догнать температуру хотя бы до плюс восемнадцати. На Федора я боялась поднять глаза. Он сидел за столом и рыдал. Нет, лицо его было по-прежнему мертвенно-бледным, спокойным, дыхание – ровное, без всяких рыдательных спазмов, но это только внешне. Я физически чувствовала и крупные слёзы, и судорожные всхлипы и заломленные в великом отчаянии пальцы рук. Я не успокаивала его. Человеку надо было выплакаться прежде, чем говорить о делах. Отшумели песни нашего полка, Нас осталось мало, мы да наша боль. Руки на затворе, голова в тоске.
На плите закипел чайник, я заварила ему хороший травяной сбор. Он попил чаю, после чего помогла ему разуться и устроиться на диване под двумя теплыми одеялами. Около двух часов он проспал. - Я, Лукерья, снова холостой. Обернулась, в изумлении подняла брови, но он не смотрел на меня. - Курить можно? - Кури. Где жена? - Нет больше у меня жены. Нету. Снова замолчал. - Она жива? – осторожно спросила я. Но, как оказалось, другие варианты очень даже могут быть. Точнее, вариант. И Фёдор его озвучил. http://proza.ru/2016/01/08/1600
Рецензии Как хорошо, что есть продолжение романа! Уж очень грустно и обидно было расставаться с полюбившимися героями, хотелось пережить с ними новые приключения и испытания, из которых они всегда выходили с честью... © Copyright: Астахова Светлана, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
