Козел моей мечты.

Воспоминания Алексея Трофимовича Улыбышева, майора в отставке.
К осени 1945 года многие мои товарищи по оружию старших возрастов были демобилизованы. Я продолжал служить в роте связи при штурмо-авиационной дивизии. Наше соединение только что прибыло в большой авиационный городок
Эльшталь, близ немецкого города Ютербог.
Круглые дни, мы линейщики только тем и занимались, что наводили телефонно-телеграфную связь штаба дивизии. На третий день пребывания на новом месте, возвращаясь в свое подразделение набрели на большую кучу холодного оружия, лежащую в ангаре. Чего тут только не было: старинные тесаки и палаши — короткие и длинные, сабли в ножнах и без — прямые и изогнутые, много шпаг — четырех- и трехгранных, круглых и плоских с замысловатыми рукоятками. Товарищи мои выбрали себе по шпаге и принялись фехтовать друг с другом.
Меня сразу же привлекла голова животного, из-под оружия. Мы быстро освободили фигуру неизвестного, поставили скульптуру на основание, и взору нашему предстал изящный бронзовый горный козел.
-Намного больше натурального будет,- со знанием дела заметил Асхат Нуриев — коренной житель гор...
А я зачарованно смотрел на козла и думал: «Если бы его установить где-либо на площади моего города нашего Мичуринска-Козлова! Но как туда его доставить?..» своими мыслями я вслух поделился с товарищами, они единодушно одобрили мое желание.
-Ты же козловский и тебе он будет очень кстати!- сказал Витя Назаров.
-Не мне, - поправил я его, - а городу!
Мы решили отнести козла в распоряжение роты, так как здесь его могли прибрать к рукам другие. Вшестером погрузили на тележку, на каких подвозили боекомплекты к самолетам, доставили козла в ротный гараж, где и спрятали в укромном месте.
О своей затее я рассказал командирам взвода и роты, тот и другой — надо отдать им должное — отнеслись к ней с пониманием и посоветовали обратиться к начальнику связи дивизии майору Ильину, так как последний ведал и почтово-багажными перевозками. Пришел я к майору. Он меня выслушал и сказал:
-Видите ли, это не так просто. Вы сержант и вам, как и любому солдату, положена одна посылка в месяц весом не более 10 кило, а тут почти полтонны цветного металла, заинтересуются органы, пришьют уголовное дело.
-Почему же ничего не пришивали генералам и офицерам, которые вагонами отправляли трофеи себе домой. Я сам грузил эти трофеи и надорвался...
-А ты что, генерал, - перебил меня генерал, перейдя на «ты», - я сказал, что положено тебе... А трофеи добывались в бою... Ты же не хотел воевать за трофеи... Помнишь Познань?- саркастически закончил он.
Я вспомнил. Ехали мы колонной к границе с Германией, мимо польского города Познань, где продолжал сражаться окруженный фашистский гарнизон. Стало известно, что в Познани много богатых трофеев. Майор Ильин создал команду для захвата трофеев, включил туда и меня. Я же, зная, что это связано с большим риском для жизни, стал отказываться.
-Озолочу, хватит тебе на жизнь и останется детям,- уговаривал майор, но я стоял на своем.
-Ладно, я тебе это припомню, - пригрозил тогда Ильин...
И припомнил. Как я не доказывал, что воевал не за трофеи, а за Родину, и что козел нужен не мне, а городу — все было бесполезно.
После я обращался к другим офицерам штаба. К зам.командира дивизии подполковнику Кузьмину, он меня помнил еще с войны по боевым выездам на передовую, где наблюдал, как штурмовики обрабатывали переднюю линию фашистов, а я у него был за телефониста, линейщика и посыльного. Обращался и к начальнику штаба дивизии полковнику Токмакову. Он тоже меня знал, как почти постоянного дежурного линейщика и часто шутил со мной. К моему большому сожалению, эти два больших начальника только посмеялись надо мной.
Чувствуя, что моя надежда может рухнуть, решил я обратиться... даже страшно подумать к кому: к самому товарищу Сталину. Думал несколько дней, подходил к портрету вождя, висевшем в казарме, и вопросительно смотрел на него. Сталин в военном френче времен гражданской войны без погон и наград тоже смотрел на меня ясными глазами и одобряюще, как мне казалось кивал: дескать пиши, помогу!..
И вот я в наряде дежурным по роте. После того, как дневальный дал команду «отбой», зашел я в ленкомнату, включил свет и сел за стол.
«Москва. Кремль. Генералиссимусу Советского Союза И.В.Сталину, - начал я письмо.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Я, сержант войсковой части такой-то, Улыбышев Алексей Трофимович, уроженец города Мичуринск, Тамбовской области. Извините, что обращаюсь к Вам, Верховному Главнокомандующему, не по команде. До этого я обращался ко многим из моих начальников со своей просьбой, но они просто посмеялись надо мной. Вы, дорогой и любимый т.Сталин, последняя моя надежда. К вам обращаюсь я, как к родному отцу. Помогите мне. Дело в том, что...» и далее — вся эта история с находкой козла, зачем он позарез необходим городу Мичуринску, в прошлом Козлову, где о его прежнем имени напоминают две-три мемориальные дощечки. Расписав эстетические достоинства моей находки и ее будущей роли в качестве свидетеля богатой истории старинного русского города, в котором, как я слыхал, великий вождь бывал в годы гражданской войны в штабе Южного фронта, прошу я нашего дорого и любимого дать указание моему начальству, чтобы оно помогло мне отправить козла в Козлов-Мичуринск.
И еще добавляю: «Только что прочитал в проекте Директив по четвертому пятилетнему плану Развития Народного Хозяйства СССР абзац, где сказано: обратить особое внимание на благоустройство города Мичуринска Тамбовской области! Тов.Сталин! Спасибо вам за заботу о моем родном городе... Обещаю Вам, наш отец, друг и учитель, что я — сталинский солдат — за рубежом родной страны буду высоко нести честь и достоинство советского воина!
Декабрь 1945 года.
Энский гарнизон «Полевая почта».

На другой день я отнес письмо на почту. И стал думать. Ну придет ответ от тов. Сталина (я не сомневался, что он будет положительным), а дальше что? Нужно заблаговременно сообщить руководству города. Но кому? И тут вспомнил, как в самом начале войны, я, старшеклассник школы №48, дежурил ночью в горисполкоме и как туда пришла энергичная женщина, показавшаяся мне пожилой и усталой, и быстро направилась в кабинет. «Неугодова — зам.председателя горисполкома» - шепнула мне Юлька Юдина — моя одноклассница дежурившая со мной. Вскоре Неугодова вышла из кабинета и поговорила с нами. Узнав, кто я, спросила: «А не сын ли ты дежурного по вокзалу станции Мичуринск-Уральский?» Я кивнул.
-Хороший человек твой отец, значит и ты неплохой. Понадоблюсь — обращайся.
С этого воспоминания я и начал письмо к «товарищу Неугодовой», как я величал ее, не зная имени и отчества.
Козла я советовал установить на гранитном постаменте с надписью «В честь основания города в 1635 году» где-либо на площади. Можно против кинотеатра «Октябрь» (памятника Мичурину там еще не было) или недалеко от стеллы борцам революции и гражданской войны... А чтобы козел не остался лежать где-либо в сарае или на складе, я написал, что сам тов.Сталин дал указание установить его в городе в соответствии с Директивами РНХ СССР (ибо до глубины души был уверен, что так оно и будет). «А сообщение о прибытии козла на станцию Мичуринск Вам сделает мой отец, которого вы знаете и который уже пришел с войны и работает на старом месте», - так закончил я письмо товарищу Неугодовой.
После этого я написал письмо отцу, рассказав в нем про находку, письмо т.Сталину... Посылаю козла на твое имя, но для города. Не удивляйся. Так надо. Не тебе объяснять, ты коренной козловец. Твоя задача состоит только в том, чтобы по прибытию груза в Мичуринск немедленно сообщить об этом в горисполком Неугодовой, ты ее знаешь...
Письма Неугодовой я пока посылать не стал, думая, что когда придет ответ от т.Сталина, тогда и отошлю. Словом все было рассчитано, как по нотам.

Но бежали дни за днями, недели за неделями, а ответа все не было. Шел уже 1946 год...
В конце февраля меня вызвал командир взвода и приказал:
-Собирайтесь с передовой командой на новую точку — перебазируемся!
-А как же козел? Можно взять его с собой на новое место?
-Сейчас нельзя, места на машинах не будет, да и боевая подготовка для нас важней вашего козла.
Посмотрел на меня и сжалившись добавил:
-Потом заедем и заберем.
Мне же сердце подсказывало, что этого «потом» уже не будет. Поэтому я и завернул в гараж, чтобы проститься со своим любимцем. Его я нашел на месте. Похлопал по шее, почесал бороду, прикрыл листом старой жести, чтобы глаз не положили любители трофеев, и простился.
В Эльшталь я попал по делам связи через два месяца и сразу кинулся в гараж. Коротко рассказал незнакомому старшине о цели посещения. Он разрешил осмотреть «укромное место». Сердце мое вырывалось из груди, когда я вместо козла увидел пустоту. Вопросительно посмотрел на старшину: - Не видел, не знаю, - отвечал тот.
Так лопнула, как мыльный пузырь, моя надежда установить скульптуру козла в моем городе. Сам я успокоил себя тем, что ответа от т.Сталина все равно нет. Да и будет ли? Этот вопрос я задавал портрету вождя, который висел в казарме на новой точке теперь уже в погонах Генералиссимуса при всех орденах и звезде Героя. На этом портрете взгляд Сталина был устремлен вдаль и сквозил мимо меня. Ответа от него я так и не получил. Письма отцу и товарищу Неугодовой порвал и выкинул.

Прошло пять лет. Все это время я служил в той же роте связи линейщиком, телеграфистом, механиком линейной аппаратуры, помкомвзвода и командиром взвода.
1 октября 1950 года получил первичное офицерское звание. Как лучший руководитель группы политзанятий был направлен на Рижские офицерские курсы политсостава ВВС.
И вот я уже в штабе батальона получаю проездные документы.
-Товарищ младший лейтенант, вам какой контейнер выписывать: маленький или большой?
-Никакой.
--Как!? Уезжаете из Германии должны быть трофеи, багаж... - удивляется писарь.
--Ничего у меня нет, - ответил я и услышал шепот рядового Назарова, своего сослуживца, ожидавшего тут же в штабе дембельские документы.
--Недавно грузили багаж начальника Ильина, подполковником стал, уезжал по замене. Вот у кого вещей: одних больших чемоданов двенадцать штук, не считая всяких тюков, узлов... Огромный контейнер, как большая комната, жить можно, загрузили под крышу.
"Мне же не разрешил взять одного козла", - подумал я про себя с горечью.
Вечером того же дня я уезжал из Германии. Уезжал налегке. Со мной был только маленький черный чемоданчик, со сменой постельного и нательного белья, с туалетными и бритвенными принадлежностями. Еще из личных вещей была фронтовая дюралевая ложка, засунутая по старой фронтовой привычке за голенище сапога.
1996 г.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 03.01.2021. Столоначальники...
• 01.01.2021. Козел моей мечты.