Крестьянская элегия. Рыбалка на Оби

Глава 9. Рыбалка на Оби

Раз Валерка Авдеев да братья Полунины Сашка и Вовка поехали на рыбалку на моторной лодке Авдеевых. С ветерком домчались они по обским просторам на небольшой остров посреди реки, причалили к длинной песчаной косе и раза три закинули невод. Рыбацкое счастье улыбнулось им сразу – поймали штук шесть остроносых стерлядок, несколько серебристых крупных лещей и три зеленоватых горбатых больших окуня.

Быстро развели костер из сухого хвороста, почистили рыбу и поставили варить целое ведро ухи, а сами выпили по полстакана водки – и тут, откуда ни возьмись на моторке - инспектор рыбнадзора.

Грозой всех браконьеров был тогда Роман Карцев - чернявый, молодцеватый, подтянутый мужчина лет сорока пяти. Он отличался честностью, его боялись и уважали.

 Не успел он причалить к берегу как давай улов проверять, да так грозно глазами засверкал на ребят:
- Ну что, горе-рыбачки, попались? А ну, улов показывайте!
- Да чего тут показывать - вот на уху наловили немножко, - отвечал Сашка.
- А ловили чем? Уж не неводом ли? – и  Карцев к костру подошел, заглянул в ведро – а там стерлядь, запрещенная для ловли…
- А ну, невод ко мне в лодку живо несите и мотор от лодки, да побыстрее! Мне еще в Тараданово надо к шести успеть.
Парни растерялись. Нос повесили, а делать нечего – пришлось сети отдавать с мотором в придачу.
- Вот так-то лучше, и чтоб я вас здесь не видел, ну а рыбу так уж и быть заберите.

Возвращались унылые, гребли на веслах. Кругом маслянисто блестела большая вода. Парни устали, но кое-как дотянули до деревни, а там, на берегу их уже поджидал разгневанный Иван Фомич:

- А ну, паршивец, куда сети с мотором девал?
- Так Роман же, батя, конфисковал.
- Роман здесь в Зорино, у Гуляева Ивана.
- Ну, я тогда к нему, батя, пойду, только в магазин зайду.
- Давай, в ноги ему кланяйся, а чтоб мотор и невод дома были. А то домой не появляйся!

Взяв две поллитры, Валерка уже через десять минут заходил в широкий двор Гуляевых. С Гуляевым Иваном Роман был в родстве и часто заезжал к нему.

Они сидели за столом с домашней снедью, когда зашел Валерка. В одной руке Роман держал рюмку, другой подтыкал вилкой соленый рыжик.
- Ба, да ты меня и здесь достал, - недовольно сказал ему Карцев, отставляя рюмку.
- Вечеряете, а меня отец из дома выгнал, Роман Аркадьич, отдай ради бога мотор, - плачущим голосом просил Валерка, упираясь головой под потолок, - роста он был высокого и собой видный парень.
- А это уж, как я решу. Ты законы знаешь? Знаешь? Я тебя спрашиваю? Знаешь, что ценные породы рыб отлавливать сетями запрещено? А ты стерлядь ловишь неводом, а она на нересте сейчас.
- Первый и последний раз, Роман Аркадьич, - канючил Валерка.
- Какой первый? Я тебя давно заприметил – по протокам на своей лодке шпаришь – только шум стоит. Я мотор конфисковал на законных основаниях.
- Дак отец же меня из дома выгонит за мотор, - не сдавался Валерка.
- Хватит комедию ломать! – стукнул кулаком по столу Карцев и ловко опрокинул рюмку в рот.

Тут Валерка вспомнил про свою водку, суетливо вытащил из рыбацкой холщовой сумки отца две поллитры «Столичной» по четыре двенадцать за бутылку:

- Роман Аркадьич, прими – от всей души угощаю, - и поставил на стол «Столичную». Роман заколебался. Была у него одна-единственная слабость, хотя он пил редко, ну уж если гулял, так гулял, но он еще колебался, а Иван Гуляев – приятель его закадычный, уже выскочил из-за стола, протянул парню руку, а Роману сказал:
- Может, простишь его, кум?
- Ну ладно, чего там! Отдам я тебе мотор, и невод свой забирай, но ты мне больше на реке не попадайся. Понял?
- Понял, Роман Аркадьич, вот спасибо, - не помня себя от радости, Валерка схватил  мотор, невод, выскочил за дверь и пошел домой, где его дожидался разгневанный отец.

- Ну, рыбак хренов, откатался ты на моторке, вон теперь на долбленке будешь рыбачить и невод мой больше не трожь! Я сам его сплел, а ты, щенок, чуть не угробил! – и старик замахнулся на сына бичом, да тут заступилась, не выдержала мать. Шура только что зашла в избу с полным подойником молока:
- Хватит тебе строжиться, Ваня, он и так страху натерпелся, вишь, чуть не плачет – на веслах отмахал с Казачьего острова, такую даль. Ну, давайте ужинать. Уху-то я, какую сварила! Давайте, садитесь, ешьте, - и она стала разливать по мискам стерляжью уху, от одного запаха которой текли слюнки.

Тут уж было не до разговоров – только ложки замелькали. Иван Фомич потянулся, было к заветному шкафчику, где стояла начатая бутылка, но супруга так грозно на него посмотрела, что он смирно опять взялся за ложку. Дело в том, что у  Ивана Фомича была тяга к зеленому змию, но об этом речь в следующей главе.