Курортный роман
Когда-то дали Смирнову дачный участок. Место хорошее у реки сильно понравилось, и построил там Николай небольшой домик – дачу, посадил плодовые деревья, кустарники, розы. Супруга Аня овощи там посадила, разбила большой цветник – райское место получилось! Любили они там отдыхать, даже гамак Николай в саду повесил.
Только супругам некогда было в гамаке покачиваться – засучив рукава, оба работали от души. Позднее купил Смирнов подержанную «Волгу», и стали они ездить на дачу на машине. Сколько было радости! Исколесили они на своей «Волге» немало. И где только не были в родном Алтае!
И жили супруги ладно да дружно. Вот только одно удручало – детей не было, а так хотелось Николаю Ильичу наследника…
Не получилось, зато часто бывала в гостях племянница Зоя. Она рано осталась без родителей – мать с отцом погибли в аварии, когда ей было восемнадцать лет. Смирновы стали ей единственной поддержкой.
И Зоя выучилась на медсестру, как мать и тетушка Аня. Осталась в родном городе, вышла замуж за хорошего парня. Дом они затеяли строить новый, пришлось и Николаю Ильичу помогать племяннице деньгами.
А сам тоже не сидел без дела – к дачному домику пристройку сделал, обшил сайдингом, крышу перекрыл новым материалом – сейчас их сколько угодно. Лишь бы деньги были. По целым дням работал художник. И все сам, никого не нанимал, сколько труда потратил, сложил даже камин. И стала дачка просто загляденье!
Она стала его любимым местом работы, тем более, что мастерской у художника не было – вернее когда-то была, но в перестройку он ее лишился. В конце семидесятых Смирнову, как и еще нескольким художникам, дали помещения под мастерские на шестом этаже в мансарде нового дома, помещение это – трехкомнатную квартиру они делили вдвоем с пейзажистом Дмитриенко.
Хотя особой дружбы меж ними не было, Смирнов считал его своим товарищем.
А Дмитриенко, будучи съёмщиком по документам, в тяжелые перестроечные годы предъявил Смирнову огромный счет за помещение мастерской. Смирнов эту сумму выплатить не смог - зарплату по полгода не давали, и разгневанный Дмитриенко вынес его картины на лестничную площадку…
Скандалить с бывшим товарищем Смирнов не стал, поговорил с женой и перевез картины домой, и после продолжал здороваться с Дмитриенко, но руки ему уже не подавал.
А картины теперь писал на своей даче, на которую супруги не могли нарадоваться.
Правда, последние годы Анна Николаевна меньше стала бывать на даче – сильно прибаливала. Столько лет она ухаживала за больными, а теперь сама часто прихварывала, появились одышка, боли в сердце и высокое давление - бессонные ночные дежурства сделали свое дело – много лет она работала медсестрой хирургического отделения.
Там они и познакомились, когда она была девушкой с длинными светлыми косами, спрятанными под белой косынкой. Ходила она тогда легкими быстрыми шагами по палатам и выполняла процедуры, а Николай лежал в больнице с травмой мениска и любовался девушкой на обходе, когда Анечка стояла рядом с его кроватью и усердно писала в блокноте назначения врача. Как-то нечаянно между ними возникла большая любовь, а через год молодые поженились.
* * *
Прошло много лет, а Николай Ильич уважал и любил жену и постаревшую, поседевшую с тяжелым, грузным телом. Да и сам он тоже порядком изменился – седина прокралась в густые, волнистые волосы, а высокий лоб изрезали морщины. Годы берут свое, и ничего тут не поделаешь…
А было время, когда на него заглядывались красивые женщины. Николай Ильич был молодец хоть куда – тоже красивый и статный, и однажды даже согрешил, а дело было так.
Дали Смирнову в профкоме путевку в санаторий, жена настояла, чтобы он поехал:
- Поезжай, Коля. Отдохни. Смотри, как измотался ты на работе. Всё подработку берешь, чтобы заработать, да над мольбертом корпишь. Сколько можно?
- А как ты одна?
- Не беспокойся – управлюсь. Поезжай, отдохни на море, хоть раз в жизни.
Николай и поехал. Санаторий был очень хороший, располагался в красивом трехэтажном корпусе. Пляж рядом, питание отменное и обслуживающий персонал обходительный. И вот одна из докторов влюбилась в Николая не на шутку, и без устали беззастенчиво строила ему глазки, а сама была прехорошенькая – пухленькая черноглазая хохотушка- брюнетка.
Как-то во время осмотра Софья прямодушно спросила, глядя в глаза Николаю жгучим взором:
- А что вы делаете сегодня вечером? Не желаете погулять по городу? Я расскажу вам о нем много интересного. Сходим в кафе, где подают мои любимые грузинские блюда - лобио и хачапури. А какое там молодое вино!
Доктор назначила Смирнову водные процедуры, выслушала сердце и нежно, как бы невзначай, прикасалась пухленькой, маленькой ручкой к голому торсу Николая Ильича. Ну, какой мужчина устоял бы перед таким напором? И Николай Ильич дрогнул…
Они провели прекрасный вечер, гуляли по узким улочкам южного города, долго сидели в уютном кафе у самого моря, пили вино и слушали шум морских волн. Все было словно в тумане. Черные глаза Сонечки, ее загадочные слова и сладкий запах цветущих магнолий. И рядом она, словно роскошный южный цветок, страстная, скучающая от одиночества.
На другой день на пляже Николай сделал карандашный рисунок – портрет Сони. Она стояла у моря в легком шелковом летящем платье, и темные длинные волосы развевались на ветру.
Потом были ночи. Ох, уж эти южные ночи, когда каждая клеточка тела, истомленного солнцем и морем, хочет любви…
А Сонечка любовалась мускулистым сильным мужчиной со свежим южным загаром, прикасалась к его губам, и Николай воспламенялся снова…
Днем Смирнов осуждал себя за измену жене, а ночью стремился быть с этой страстной и ласковой брюнеточкой. Что поделаешь? Такова уж непостоянная природа мужчин. А у Сони была такая нежная гладкая кожа, и от неё пахло лавандой и еще чем-то пряным, южным, морским, что у Смирнова кружилась голова от любви…
Очень приятной была эта молодая женщина, и Николай дарил ей конфеты, цветы, сувениры, а в день отъезда подарил портрет, и она так обрадовалась! На прощанье Софья протянула Николаю большую морскую раковину и сказала:
- Возьми вот эту раковину и слушай иногда, как она шумит, пусть она напомнит тебе обо мне. Смирнов приложил к уху раковину и услышал шум моря…
Перед отъездом Соня, нежно лаская Смирнова, сказала:
- Возвращайся домой и не казни себя за измену жене. Просто маленький курортный роман. Как жаль, что ты женат! А то бы я тебя ни за что не отпустила…
Она провожала Николая на поезд до самой посадки и смотрела на него улыбаясь, а огромные карие глаза были полны слез.
Николай уехал и даже тайком написал Соне несколько писем, она не ответила – видимо, не хотела разрушать семью. К счастью, жена не догадалась ни о чем, и теплое чувство к ней осталось, и была всегда забота о ней. Какой замечательной хозяйкой была его Аня! какие пироги пекла по праздничным дням, когда вся родня собиралась у Смирновых за накрытым столом!
Но порой Николай вспоминал все-таки Сонечку и те жаркие южные ночи…
И те воспоминания были очень приятные. И очи ее карие, нежные не забылись, и милый южный говорок. Он даже хотел, было съездить туда еще раз, но совесть не позволила.
* * *
С тех пор прошло много лет. Жена с годами часто болела, у нее появились сердечные приступы. Муж трогательно заботился о ней, помогал во всем, покупал дорогие лекарства. Анна подолгу лежала в больнице, болезнь на время утихала, а потом приступы повторялись с новой силой. Больной снова делали кардиограмму, Николай Ильич научился ставить ей уколы – но ничего не помогало. Появились отеки – водянка. Анна вся опухала и задыхалась по ночам, сидя в мягком кресле.
Как – то ей стало полегче. Она даже покушала с аппетитом, чему Николай Ильич очень обрадовался, а потом сказала мужу:
- Иди, посиди со мной, - и жена погладила Смирнова по голове, словно маленького, а потом добавила. - Хорошо мы с тобой жили, Коля. Не обижал ты меня никогда. Прости, что деток тебе родить не смогла, а ты ведь так хотел ребеночка – знаю, - и Анна тяжело вздохнула.
- Что ты, Анюта, мне всегда хорошо было с тобой. Прости, что не уберег я тебя. Работала ты много. А сейчас отдыхай. Тебе нельзя волноваться. Может, хочешь чего вкусненького?
- Выпить хочу с тобой, Коленька. Принеси вина и рыбки солененькой.
- А можно тебе? – засомневался Николай.
- Можно. Мне всё теперь можно, - и жена улыбнулась ему бескровными синеватыми губами. Николай Ильич принес на подносе бутылку и хрустальные рюмки, налил себе и немного ей.
- Ты что жадничаешь? Полней наливай! - потребовала Анна, и они чокнулись, а когда хрусталь нежно и тонко прозвенел, Анна выпила полную рюмку, закусила красной рыбой, а потом сказала:
- Налей-ка еще.
- Что ты? А плохо не будет? – забеспокоился Николай Ильич.
- Нет. Мне так хорошо сейчас, как никогда, - ответила Анна, и вскоре задремала в своем кресле, а утром не проснулась…
* * *
Похоронив супругу, Николай Ильич тяжело переживал утрату. Почти каждый день ездил к ней на могилу, и не мог сдерживать слез – все оплакивал жену. Позднее пришла депрессия, когда временами казалось, и ему надо теперь вслед за ней…
Так прошел год, на дворе снова стояло бабье лето, засыпая двор целым ворохом золотых листьев с берез и тополей. Тонкие нити паутины поблескивали на солнце повсюду. Славная была осень!
А Николай Ильич по-прежнему одиноко сидел перед мольбертом и усердно работал, а мысли были такие тяжелые, безрадостные. Вот теперь, казалось бы, на пенсии только и пожить, но для кого? Для чего?
Кому нужен он, одинокий старик? И хотелось бежать от этих пустых стен, где всё напоминало о жене. И даже вечный стимул – творчество не радовало. Каким – то холодом веяло даже от стен. И для себя одного Смирнову не хотелось ничего делать.
Как–то пришла племянница Зоя, прибрала у Смирнова в квартире, напекла горячих пирожков, налила в большие пиалы душистый чай и за столом сказала дяде:
- Тебе надо хорошенько отдохнуть. Слушай, дядя Коля. А может, попутешествовать, отвлечься, съездить на юг? Вот возьми и съезди на море в теплые края. Не пожалеешь. Тетю Аню уже не вернешь, царство ей небесное… Если денег не хватит, я тебе подкину – мой муж скалымил на стройке неплохо. А ты теперь человек свободный. За квартирой и дачей я присмотрю. Подумай. Хорошо?
- Ладно, подумаю. Спасибо, Зоинька, за пирожки и заботу. Правда, устал я чего-то и душа болит. Плохо мне без Ани, даже жить не хочется.
- Ну, это ты брось, дядя Коля - тебе еще жить да жить. Может, еще и женишься. Ты еще у нас хоть куда. Приодеться только надо. Ладно, побежала я домой. А ты подумай, я тебе завтра позвоню.
После ухода племянницы Смирнов глянул в окно: во дворе моросил дождь, и ветер остервенело срывал с берез последние листья, они кружились вихрем в воздухе, а потом падали и плавали в луже. Смирнову стало зябко, и захотелось туда, где сухо и тепло. Возникла мысль - а может, и правда съездить на юг, начать жизнь с чистого листа? Сколько лет он уже никуда не ездил далеко от родного города?
Деньги были – месяц назад он удачно продал картину и несколько листов графики, тысяч тридцать наберется, да еще за год кое-что скопил с пенсии. Одному много ли надо? На поездку хватит. Он решил поехать в тот самый южный город, где отдыхал в молодости. На следующий день ему удалось купить билет на поезд. И Смирнов стал собираться в путь-дорогу.
* * *
Художник с удовольствием ехал в поезде, хорошенько выспался под стук колес и всю эту дорожную суету переносил легко. Попутчики днем ели, пили, спали, разговаривали, играли в карты, а Смирнов всё глядел в окно, рассматривая проплывающие осенние пейзажи, станции, полустанки. Потом брал блокнот, карандаш и делал наброски. Давно он так далеко не ездил по России, и все было интересно художнику - и эти пейзажи, и люди, и города. На какой-то небольшой станции Николай Ильич купил у местной женщины с мешком большой арбуз и с удовольствием ел сладкую, сочную мякоть, угостил и попутчиков - арбуза хватило на всё купе.
Последнюю ночь в поезде Смирнов почти не спал – вспоминал ту давнюю встречу с Сонечкой и их недолгий курортный роман. Интересно, как сложилась у нее жизнь? Конечно, она замужем думал он, засыпая.
Ночью они ехали вдоль морского побережья, на небе таинственно мерцали звезды, светила полная луна, море блестело и казалось фантастической феерией. Вагон покачивался и мчался вдаль на юг, пассажиры спали, а в шесть утра приехали к пункту назначения.
Смирнов проснулся от громкого голоса проводника – пожилой высокой женщины. Она будила пассажиров со словами: «Приехали, товарищи пассажиры, сдавайте бельё». Смирнов поспешил к ней в купе со своим свертком, и вскоре уже был на перроне, где его никто не ждал. Он взял такси и поехал в тот самый санаторий «Изумруд». Свободных мест в бархатный сезон было много, и Смирнов без труда там устроился.
С волнением он поднялся в свой номер на третьем этаже, переоделся, принял душ, сходил в столовую, немного отдохнул, а потом пошел к врачу.
И когда Николай открыл дверь кабинета - не поверил своим глазам – за столом сидела темноволосая женщина в белом халате, она подняла голову – и Смирнов сразу узнал ее. Это была Сонечка, вернее, Софья Львовна! Те же черные глаза, правда, с сеточкой морщин возле них, те же пухлые губы бантиком, слегка тронутые помадой. Только она располнела немного, и взгляд стал строже.
Эта солидная дама смотрела на него внимательно и вдруг, вглядевшись, узнала, покраснела и спросила тихо:
- Коля? Это ты?
- Я, Соня. Вот, видишь, приехал какой.
- Вижу. Да ты просто молодец. Вспомнил обо мне, аконец?
- Да я всегда о тебе помнил. Только приехать не получалось. Прости.
- За что? Ты же ничего не обещал. И потом я знала, что у тебя жена, дети.
- Да нет у меня детей и жены нет - уже год, как умерла моя Аня.
- Да? Жаль. Но ты не горюй. Многое еще впереди. Да не стой, садись, Коленька. Давай я тебя послушаю. Как хорошо, что приехал! Ну, что стоишь, как истукан – раздевайся, - ласково приказала она, и Смирнов подчинился. Он стоял перед ней с голым торсом, крепкий еще мужик, а она прикасалась к нему пальчиками. И вновь сердце у Смирнова дрогнуло от этой встречи…
А Софья Львовна, сделав назначения, улыбнулась и спросила:
- А что вы намерены делать сегодня вечером, Николай Ильич? Может, пойдешь ко мне в гости?
- А что скажет ваш муж, Софья Львовна?
- Да нет у меня никакого мужа! Не встретила больше такого, как ты! Да и курортники все женатые, – и она нежно прикоснулась губами к его небритой с дороги щеке.
Вечером чисто выбритый Смирнов стоял с букетом алых роз у двери квартиры Софьи, и она встретила его объятиями…
За красиво накрытым столом они сидели вдвоем и пили вино, и Смирнов еще не знал, что у него есть взрослый сын. А потом в спальне Сонечки он увидел фотографию молодого человека, очень похожего на него и с волнением спросил:
- Кто это?
И Софья ответила просто: - Наш сын Дима.
- Кто? Что ты сказала? Повтори!
- Наш сын Дмитрий, - и Софья Львовна опустила глаза.
- Почему ты ничего не сообщила мне?
- Я боялась, что ты не поверишь, да и твою семью разбивать не хотелось.
- Сын, мой сын. У меня есть сын! – крикнул Николай Ильич, и сердце забилось в его груди сильными неровными толчками…
- Где же он? – спросил Смирнов в нетерпении. Ему хотелось скорее увидеть сына.
- Дмитрий работает в клинике в Москве, тоже стал врачом и уже женат. Кстати, ты уже дед, у нас есть внучка Олечка, - сказала Софья Львовна и принесла фотографию сероглазой светловолосой очаровательной девочки лет пяти. Смирнов смотрел на эту фотографию, а предательская слеза невольно ползла по щеке…
- Расскажи мне о сыне, Сонечка, - попросил Смирнов. И Софья Львовна рассказывала, показывала фото и даже первые каракули Димы. Уже поздно вечером Смирнов встал и сказал:
- Ну что, мне пора, Сонечка. А она обняла его и с нежностью тихо произнесла:
- Оставайся.
И Смирнов не сплоховал, нет, а наоборот показал себя настоящим мужчиной…
И оба были счастливы после стольких лет разлуки, а утром после завтрака Смирнов сказал Соне:
- Я официально делаю тебе предложение - стань моей женой. Скажи – да. И она ответила не раздумывая:
- А я и скажу тебе – да! Сколько лет я об этом мечтала…
- Вот только, что скажет наш сын?
- А мы его уговорим. Он ведь давно хотел с тобой увидеться, спрашивал меня, какой ты, а я ему говорила, что ты хороший.
- Милая. Прости меня, если можешь.
- Прощаю и больше не отпущу тебя одного – так и знай, - и Софья крепко поцеловала его в губы.
Вот так медовым месяцем и закончилась эта история.
* * *
А Новый год они встречали на Алтае. Николай настоял, чтобы Софья уволилась, заявив:
- Хватит тебе работать. Я не мужик что ли? Свою жену не прокормлю? Я - художник и всегда заработаю.
И теперь они сидели всей семьей на даче за накрытым столом, возле наряженной елки, где тут же резвилась их внучка Оленька, а рядом были ее папа, мама и тетя Зоя с мужем.
Дмитрий с женой и дочкой прилетели из Москвы - все собрались, не пожалели времени и денег.
В доме пахло пирогами, ярко пылал камин, и блики от огня отражались на лицах. Праздничный ужин получился на славу! Тут уж вовсю постарались Софья Львовна и Зоя.
Они прекрасно поладили между собой. И Зоя не раз последнее время говорила Николаю Ильичу:
- Какую хорошую жену ты отхватил себе на юге, дядя Коля. Как же я рада за вас обоих!
И все были рады, что они все-таки встретились. И неизвестно, кто из них больше радовался этому событию.
А как счастлив был Смирнов, когда впервые увидел сына, и тот крепко пожал ему руку и сказал: «Ну, здравствуй, отец».
Как не хватало Николаю Ильичу раньше этого отцовского счастья…
А Анна и прежняя жизнь не забылись - просто ушли в прошлое. Пришло время, и новое чувство властно постучалось в его сердце. Ведь не даром говорится: одна головня и в поле гаснет, а две дымятся. Семейный-то горшок всегда кипит. А где любовь, тут и бог.
Свидетельство о публикации №213123001533