Ушел

Он ушёл тихо, не попрощавшись. Калитка оказалась незапертой, всего-то полчаса, и этого хватило, чтобы ему проскочить незамеченным. Да, навряд-ли он в тот момент думал об этом. Скорее всего, просто взял и вышел, не подозревая, что уже никогда не вернётся назад. На данный момент его ничего не связывало с этим домом. Больная на голову непримиримая тёща, вечно поносила зятя непристойными словами, на которые он давно перестал обращать внимание. Жена приезжала из города не больше раза в неделю, и что уж говорить о детях, живущих в отдельных квартирах со своими семьями. Они давно забыли дорогу к отцу, который, вот почти уже год совсем не выходил из дома. А сейчас, наверное, инстинкт сработал в больном человеке. Он почувствовал, что может уйти, несмотря на манию преследования, которая сильно докучала ему в последнее время. Так, видно, невмоготу стало жить запертым в четырёх стенах с ненавистным ему человеком – его тёщей, кроме которой с ним больше никто не проживал. Все бывали только наездом и то очень редко. Так он и оставался один на один со своим тяжёлым недугом, болезнью Альцгеймера.

Был воскресный день. Как раз приехали все, кто только мог – жена, дети, даже внуки, не обращая внимания на молчаливого дедушку, весело играли в саду. В общем, каждый занимался своим делом и поэтому не сразу заметили исчезновение человека, ради которого они, по сути, и собрались. В доме переполох. Выбежали искать. Да куда там!? В какую сторону он пошёл, разве угадаешь теперь…, можно сказать, проворонили.

Игорь Алексеевич Бузникин, где он теперь, одному Богу известно. Лет пять назад стали проявляться первые признаки болезни, но поначалу, никто на это не обратил никакого внимания, а потом было уже поздно, да и не лечится эта болезнь. Что делать не знали и стали просто наблюдать за дедом, что будет дальше, а до этого, то, была жизнь….

Игорь приехал в Москву из Пскова, отслужив армию в десантных войсках. Теперь можно было попробовать свои силы в столице. Тем более что был большой спрос на таких бравых парней, как он в рядах Советской милиции. И его взяли, без каких-либо проволочек, и сразу в ОМОН. Через год он уже переехал из общежития в отдельную комнату в Чертанове. Настало время и о личной жизни подумать. Случай не заставил себя долго ждать. Он встретил свою будущую избранницу в загородной электричке. Она понравилась ему сразу – простая, светловолосая, с открытым лицом, точно, как у них на севере. Проводил её до дома, до самой калитки. Она жила в небольшом посёлке в 60 км от Москвы, но это не мешало ей каждый день мотаться в город на работу. Чуть больше часа езды, не столь большая потеря во времени, учитывая столичную сутолоку и расстояние. Они сразу понравились друг другу. Через неделю он пригласил девушку к себе в отдельную комнату, а потом, как-то, всё сразу закрутилось, завертелось. Да и мамаша её была не против такого зятя. Тем более что она давно мечтала выдать свою дочь замуж. На роль жениха претендовали одни местные оболтусы, а тут в Москве будет жить, сколько можно в электричках болтаться.

Сыграли свадьбу через полгода. Игорь не мог налюбоваться Антониной, своей женой. Поначалу, пылинки с неё сдувал, не знал, куда посадить. А через годик, видно, попривык, покрикивать стал, замахиваться, но это так, больше для острастки, нежели со злобы. Работа у него была нервная, не каждый выдержит, быть постоянно на острие ножа, демонстрации всякие разгонять, митинги несанкционированные, проводить захват особо и не очень опасных преступников.

Когда первый ребёнок родился – мальчик, Игорь от счастья на седьмом небе был. К жене своей стал относиться бережно и с должным вниманием. Его как - будто подменили, стал добрым, внимательным, покладистым. Любую свободную минуту проводил с Николкой, сыном своим.

Время шло. К концу 80-х, родилась долгожданная девочка. Всё складывалось, как нельзя, лучше. Начальство Игоря, предоставило растущей семье двухкомнатную квартиру. Казалось бы, живи, не хочу, но неумолимо надвигались тревожные 90-е годы, которые несли душевные переживания и невзгоды.

Как неожидаемо было это событие, но командировка в Чечню свалилась, как снег на голову. Надо было ехать. Приказы начальства не обсуждаются. Полугодичная поездка растянулась на два года. Плен, в котором он оказался незадолго до возвращения домой, внёс свои временные коррективы. Там день шёл за десять. Игорь выдержал все семь кругов ада и выстоял, как духовно, так и физически. Ему повезло. Кого-то освобождают за большой выкуп, его же освободили при удачном марш-броске на горное селение, в котором он находился.

Через некоторое время Игоря переправили в Москву, где его ждала семья. Радости Антонины не было предела, которая в дальнейшем сменилась глубокой печалью, когда супруга поняла, что это уже не её муж, а совсем чужой человек.

Да, Игорь изменился. Он стал смурным и нелюдимым. Всё больше отмалчивался, когда ему задавали вопросы, касающиеся его плена. Эта тема оставалась под негласным запретом. С работы его уволили по профнепригодности. Пришлось оформить инвалидность. Стал ходить с палочкой, сказывались тяжёлые травмы, полученные в плену у боевиков, где ему травмировали голову, перебили ноги, отбили почки, печень.

Семейная жизнь не клеилась. Да и как по-другому, если Игорь стал для семьи чужим, перестал выполнять супружеские обязанности. Его работа ночным сторожем в школе, приносила мизерный доход в семейный бюджет. Всё легло на плечи Антонины, которая начала чувствовать, что вот-вот может сорваться, нервы не выдержат. И случай не заставил себя долго ждать. На праздновании дня рождении подруги, на котором она оказалась одна, Игорь, как всегда, отсиживался дома, Антонина «перебрала» и, поддавшись на уговоры своего давнего друга, заехала к нему на чашечку чая. Опомнилась только на утро, очнувшись в чужой квартире, в одной кровати с мужчиной. Сильно болела голова. Мутило, но угрызения совести, как ни странно, у неё не было. Так надоела серая семейная жизнь, что хотелось кричать. Ночь, проведённая вне дома, придала жизненных сил и уверенности. Для Антонины началась новая жизнь. Она ступила на путь обмана и недомолвок. Игорь не замечал измены жены, а когда понял, то не стал придавать этому особого значения, хорошо понимая, что так будет лучше и для неё и для него.

Шло время. Жизнь продолжалась. Дети выросли. На свет появились первые внуки. Игорь Алексеевич стал дедушкой. Он души не чаял в маленьких сорванцах. Они стали единственной его отрадой, так как жена и дети давно охладели к нему, к больному, увядающему старику. Каждый из них пребывал в своём жизненном пространстве, и жизнь Игоря, их как бы, не касалась.

Настал момент, когда дед стал им, просто, обузой. Ему исполнилось 65. Так долго мужики обычно не живут. Их век короток, тем более тех, кто прошёл войну и плен. Старые раны по-прежнему беспокоили, особенно, травмы головы. Он начал терять память. Забывал даже то, что ему говорили только, что. Помнил немного прошлое, обрывки из детства и плен. Плен особенно, как будто это было вчера, а то, что происходило пять минут назад, забывал. Оставлять его одного в Московской квартире стало даже опасно. От него можно было ждать чего угодно. Он мог открыть газовый вентиль и не зажечь конфорку, включить воду и уйти спать, а что уже говорить об электричестве и электроприборах….

Однажды, Игорь решил погладить себе рубашку, оставил на ней горячий утюг и пошёл смотреть футбол, а потом долго недоумевал, откуда в квартире появился дым. Если он собирался пожарить котлеты, то долго готовился к этому, включал и зажигал газ, разогревал сковородку, наливал масло, укладывал котлеты, а потом, вдруг, внезапно уходил в комнату, там выходил на балкон и долго смотрел вниз, как бы вымеряя расстояние до асфальта. Перевешивался через поручни балкона, долго и ехидно улыбался, разглядывая внизу людей, проходящих мимо. Почувствовав резкий запах горелого мяса, он возвращался на кухню. Брал сковородку и совал её под струю
холодной воды, которая со злобным шипением и паром всё же гасила черные угли полуфабрикатов.

- Игорь, ты пойми меня правильно, так дальше продолжаться не может, - говорила расстроенная Антонина, после очередного ЧП, связанного с Игорем. – Ты, когда-нибудь дом спалишь и вывалишься с балкона. Надо что-то делать. Я тут подумала и пришла к единственно правильному решению – отправить тебя в деревню к маме. Она хоть и старенькая, но мозгов у неё по боле, будет, чем у тебя. Она за тобой присмотрит, а ты ей физически поможешь. Хоть ты и без памяти, но сил в тебе хватает. Всё, решено, в эти выходные везём тебя в Петрово. - Игорь безропотно промолчал….

Жизнь с тёщей не заладилась с первых дней. Она не ждала зятя. Ей и одной жилось неплохо. Мать Антонины уже давно привыкла к своему скромному, неприхотливому проживанию и вторгаться в её пространство она никому не позволяла. То, что зять болен, её меньше всего волновало, она его всю жизнь недолюбливала. Не пара он её дочери и откуда он только взялся, и тот факт, что он теперь у неё на шее, сулил мало радости. Но с этим надо было как-то мириться. И она мирилась, постоянно следила за ним, как бы он чего не натворил, а Игорь, в свою очередь, присматривал за тёщей. Перед отъездом, жена дала мужу наставление, не спускать глаз с матери, всё-таки возраст уже. Сказано это было специально и для того, чтобы убедить Игоря в необходимости поездки на дачу.

Игорю давались лёгкие поручения – вынести мусор, сходить за водой, подмести двор. Он старался это выполнять на совесть, чтобы не было нареканий со стороны взыскательного «надсмотрщика». В деревне все его хорошо знали, уже издали старались поздороваться с ним, поговорить с ним, и он, в свою очередь, любил поведать людям о своём нелёгком совместном проживании со старой, полоумной тёщей. Собеседники внимательно слушали, а может быть делали вид и в знак одобрения качали головой. Не часто, ведь, такое встретишь, чтобы бывший Омоновец, был под пятой своей тёщи, которая управляет им, как марионеткой.

Здоровье Игоря Алексеевича стало резко ухудшаться. Однажды утром, очнувшись от затянувшегося сна, он сбегал на кухню, взял нож и вспорол им свой матрас и подушки. Проделал он это с большим остервенением, глаза его были бешенными, и в них сверкал нездоровый блеск, связанный с какими-то личными воспоминаниями. Кого он в это время представлял перед собой, осталось загадкой.… Измождённый, он упал на пол лицом вниз, да так и остался лежать до того, как его нашла тёща. Она привела его в чувство, конечно же, он уже ничего не помнил и очень удивлялся, глядя на пух, летающий по комнате.

Последний год он уже почти не выходил на улицу. Его охватила мания преследования. Он кого-то боялся и от кого-то постоянно запирался в летнем домике, никого туда не пуская. От кого он прятался, толи от толпы народа, которую ему и его товарищам приходилось разгонять по долгу службы на митингах и демонстрациях, толи ему мерещились горы, поросшие «зелёнкой», за каждым кустом которой скрывался бандит. Он осунулся, похудел, стал покладистым и смиренным. Разговаривая с человеком, постоянно смотрел за спину, не прячется ли кто там. Изредка приезжала Антонина, больше общаясь с матерью, чем с больным мужем, жив и, Слава Богу! А, как он тут, чем живёт, чем занимается, это уже вторично. В городе у неё была работа, которую бросать ради мужа она не собиралась, хорошо понимая, что дни его сочтены и болезнь его неизлечима.

Август был на излёте. Стояли последние погожие деньки, хотелось жить и просто радоваться этой жизни, понимая при этом, что они последние и скоро настанет время серого безмолвия с мелкими и нудными дождями, с первыми заморозками и, возможно, даже, непредсказуемым снегом.

На опушке леса, на поваленном дереве сидел человек, он пристально и отрешённо смотрел вдаль, где расстилалось поле, скошенное и ярко жёлтое на фоне бездонного синего неба, по которому двигались огромные, белые облака, символ вечности.

Кепка сидящего была надвинута на лоб, защищая его глаза от слепящего солнца. Слёзы, чистые, словно берёзовый сок, медленно текли по его морщинистым щекам…. Казалось, что он пытается что-то или кого-то увидеть, а может быть вспомнить. Кто он и что он? И что же, в конце концов, это такое – ЖИЗНЬ и зачем она….?
2015г