Генеральная уборка

— Что сидишь?

Акулёнок подошел к Лопарю.

— Да вот от матери прячусь.

— Что так?

— Да она сейчас должна в поликлинику идти. Она к массажисту ходит – у неё спина вверху болит и в руку отдаёт. Как болезнь называется я забыл. У неё правая рука болит. Давно болит. Меня всё время просит то это сделать по дому, то другое.

— Делаешь?

— Когда делаю, а когда показываю, что не хочу делать.

— А прячешься чего?

— Да мне как-то противно, что она просит, а я не делаю.

— Ну это ничего.

— Я какой-то нехороший получаюсь. Маму мне жалко, я её люблю, а получается, что я её обижаю. Вот хочу дождаться, когда она уйдет и в кухне прибраться. Она меня не просила, а я сделаю. Без неё сделаю. Чтобы она не видела. Сюрприз чтобы был. Она сейчас уйдёт – я засёк – она в прошлый раз час тридцать две минуты отсутствовала. Она уйдёт, а я все там помою за это время и уйду – она придет – порадуется, что все чисто и что я у неё такой хороший, а меня в это время не будет дома.

— А ты успеешь за час тридцать две всё сделать?

— Я всё обдумал – за час двадцать всё должен сделать. Кухня маленькая – я успею. Я на часы смотреть буду. У нас на кухне часы, а в них кукушка сидит.

— Прячься, кто-то из вашего подъезда выходит – Пашка юркнул за забор.

— Отбой – это не она, а сейчас она.

— Посмотри – куда она пойдёт – зашептал Пашка из-за забора.

— К шестому дому свернула - проследил за Пашкиной мамой Акулёнок – В город видимо идёт.

— К массажисту значит. Иди, пройди за ней незаметно – точно к центру пойдёт или нет.

Акулёнок опытным конспиратором проследовал на расстоянии за Антониной Васильевной и убедившись, что мама Пашки прямиком направилась в сторону поликлинике бегом вернулся назад.

— Точно к врачу пошла.

— Давай со мной – вдвоём быстрее управимся, а потом к дедушке Петру Михайловичу пойдём, он звал.

Они быстро поднялись по лестнице на второй этаж и войдя в квартиру на два замка закрыли за собой дверь.

Часы на кухне показывали час двадцать две минуты.

— Значит должны закончить в два сорок. Это крайний срок – вдруг она раньше придёт, а нам ещё уйти и спрятаться нужно.

— Согласен. С чего начнём?

— Плита грязная, раковина. Давай начнем отсюда и пойдём по кругу – тогда точно ничего не пропустим.

Они сняли сковородки и горячую кастрюлю с супом с плиты и поставили всё это на пол в коридоре. Мыльницу и плохо вымытые тарелки из раковины отнесли туда же.

Акулёнок намылил кухонную тряпку и протёр ею всю раковину, вытер бока и дверцы, а также кафель за мойкой.

Пашка мыл плиту.

— Тут засохшие капли и сверху и с переда у ручек. Не оттираются.

— Ты тряпочкой их намочи и потом потри хорошенько.

Плита с трудом поддавалась Пашкиным усилиям.

— Ку-ку, ку-ку.

— Час тридцать!

— Я верх вымыл – она белая.

— Я тогда тарелки из коридора вымою. Куда их потом?

— Сушилка на подоконнике.

— Пашка, подожди – подоконник тоже надо мыть – там какие-то засохшие цветочки валяются.

— Это от воскового плюща. Он цветёт, а потом сбрасывает свои цветочки вниз.

— Давай все тарелки с сушилки уберём, подоконник протрём, а потом сушилку и все тарелки поставим назад?

— Только ты красиво поставь – сначала глубокие тарелки, потом мелкие, а потом разные.

— Я понял.

— Ты мне буфет оставил для мытья?

— Да, я через тебя перескакиваю.

— Час сорок!

Акулёнок все тарелки с сушилки перенёс на пол в коридор и снял саму сушилку вниз.

— О! Сколько тут этих цветочков! Пропасть целая!

— Ты сам цветок не трогай – пусть в углу стоит.

— У него листья пыльные.

— Протрём – этого с него хватит.

Пашка вернул кастрюлю с супом на плиту, сковородки запихнул в духовку.

— Я перехожу к буфету. Около ручек смотри как грязно.

— Три- три, старайся.

— Час сорок пять!

— Куда эти цветочки с подоконника?

— Вон ведро.

— Его тоже нужно в коридор – потом выбросим мусор.

— Валерка, мне до верха буфета не дотянуться.

— Встань на табуретку.

Акулёнок вымыл тряпкой подоконник и стал протирать листья воскового плюща.

— Пашка, смотри наверх – какой плафон у лампочки пыльный.

— Давай стол на середину пододвинем и поставим табуретку на него.

— Высоко очень получится.

— Ты держать меня будешь за ноги.

Стол пододвинули.

Пашка залез на табуретку, с неё – на стол, и держась за Валеркины руки вскарабкался на табуретку на столе.

— Ох, как страшно. Давай тряпку.

— Ты там не очень шевелись.

Плафон протёрли уже грязной тряпкой, но он всё равно стал после этого чистым.

— Сполосни тряпку для повтора - Пашка скинул грязную тряпку вниз.

— Час пятьдесят пять!

— О, да тут наверху на буфете есть пыль. И домовой здесь сидит.

— Кто?

— Домовой. Домовёнок. Куколка такая. Мама в Питере в сувенирном магазине его
купила и сказала, что теперь у нас дом с домовёнком будет. Чего она его сюда посадила? Держи его – на подоконник посадим.

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку.

— Два часа!

— Держи меня крепче – я сейчас дверцы здесь наверху помою.

Паша открыл верхние дверцы буфета.

— О! Да тут мамина чайная чашка за сливочником стоит. Она её потеряла, она не помнила куда поставила. Везде искала и не нашла. Даже у меня спрашивала – не я ли её разбил. А она вот где. Держи её.

Акулёнок повертел чашку в руке.

— Какая красивая чашка.

— Мама три такие чашки купила – они по форме все одинаковые, а рисунки на них разные. Папе купила с колокольчиками – потому что он Коля, мне с шиповником – потому что он полезный и в нём много витаминов, а себе – с маком – потому что она самая красивая из нас всех.

— Пашка, а где твой папа – его всё нет и нет?

— Он в Питер ездит на электричке, потом на автобусе – место там какое-то есть и они на кораблях рыбу сетями ловят в Балтийском море. Трал называется. Месяц ловят, а потом неделю или две дома живут. Там шторма на море бывают – он рассказывал. Болтанка называется. Папа машину хочет купить потому и денег много зарабатывает.

— Он значит рыбак?

— Профессиональный рыбак. Он нам в прошлый раз рыбы всякой копченной навез и ещё две трехлитровые банки красной икры. Мы её большими ложками ели прямо из банки. Сколько хочешь ели, а потом весь день только воду пили и никак не могли напиться. Во рту было как наждачная бумага.

— Ну вы даете.

— Валерка – два пятнадцать!

— Слезай, икороед. Домывай буфет с боков, а я тарелки в сушилку поставлю.

— По порядку ставь – сначала глубокие, потом мелкие, потом разные.

— Слышал уже. Холодильник протри у ручек – там капли какие-то фиолетовые засохли.

— Давай этот стол сначала поставим на место и протрём.

— Где твоя чашка? Мы поставим обе чашки на стол – твоя мама придёт и сразу увидит, что и её чашка нашлась и твоя чашка рядом стоит.

— Сейчас из комнаты принесу – я там чай пил.

Пашкина чашка оказалась вся коричневая внутри.

— А что она у тебя такая закопчённая?

— Это не грязь, это от заварки осталось. Я чай в ней пил.

— Сколько лет пил?

— Сейчас вымою.

— Так, ты где обычно сидишь за столом?

— Тут у буфета моё место.

— Так, твою чашку мытую и красивую ставим сюда, а мамину…

— Сюда, это её место.

— Так, а эту сюда. Хорошо получается. Даже красиво. Надо салфеточку постелить между ними и вазочку с цветами поставить, как в кино показывают.

— Я не знаю, где у мамы салфеточки лежат.

— А бумажные есть?

— Бумажные есть. Есть пачка белых – вот она наверху лежит. Есть ещё с гномиками и ещё вот несколько зелёных салфеточек.

— Берём зелёную.

Акулёнок развернул зелёную салфетку и положил её между чашками.

— Красиво?

— А цветы?

— Наверное подснежникам ещё рано – давай в Крыму, где растаяло желтенькие насобираем. Я там видел несколько штук сегодня. Мать-и-мачеха называются.

— Какие же это цветочки?

— Других нет. Зато они первые.

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку.

— Два тридцать!

— Валерка! Бегом ведро помойное выноси и цветы твои желтенькие тащи сюда – времени уже нет!

Пашка лихорадочно протёр кухонную дверь у ручек, стёр какие-то капли с холодильника, этой же тряпочкой вытер пол под подоконником и у стола.

Тряпка стала совсем грязная.

— Выкинем её во дворе – нечего её здесь оставлять.

Пашка намочил тряпку ещё один раз и бросив на пол стал ногой спешно мыть пол у раковины.

— Вот! – Акулёнок влетел на кухню – где вазочка?

— Два тридцать шесть!

— Стакан!

В стакан плеснули воды, поставили на середину зелёненькой салфеточки, в воду опустили принесённые желтенькие цветочки.

Красота, да и только!

— Два тридцать семь!

— Чего твой домовой здесь лежит?

— На подоконник его, я же сказал!

— Два тридцать восемь!

— Сюда?

— Нет, сюда, к цветку ближе посади, пусть он облокотится о горшок с плющом, а то ещё упадёт без опоры!
— Давай быстрее в коридор!

— Почему пол грязный в коридоре у вешалки?

- Сами же и натоптали! Вот мокрая тряпка! Я ей пол мыл на кухне!

— Пол ею не испачкаем?

— Валерка! Не рассуждать!

— Два тридцать девять!

— Сейчас! – Пашка залетел на кухню и в прыжке открыл форточку – Пусть воздух будет!

Закрывая кухонную дверь, Пашка обернулся последний раз иоглядел прибранную кухню.

Домовёнок сидел на подоконнике у воскового плюща и неотрывно смотрел на него.

— Не хулиганить здесь! - Пашка погрозил домовёнку пальцем - Маму дождись!

Домовёнок нагнул голову.

Хлопнув дверью, ребята выскочили из квартиры и помчались по лестнице вниз.

— Ты с кем там разговаривал? - обернулся Акулёнок.

— Да домовёнку сказал, чтобы не хулиганил.

— Ха-ха-ха! И что он тебе ответил?

— Кивнул головой, что понял.

— Ха-ха-ха!

Они стремглав вылетели из подъезда и понеслись за гаражи к деду Петру Михайловичу.

Домовёнок остался один.

Он ещё какое-то время тихонько посидел, уставившись на закрытую дверь кухни, затем вздохнул глубоко и оглядел наведённый порядок на кухне.

Раковина, плита, буфет, стол, холодильник и даже плафон наверху – всё почти безупречно блестело чистотой.

Домовёнок оглядел подоконник и заметил одинокий сухой цветочек от воскового плюща в низу сушилки за тарелками.

Он встал, достал цветочек и встав на цыпочки перекинул цветочек в горшок к восковому плющу.

Довольный собой он вытер руки о подол рубашки, затем спрыгнул с подоконника на кухонный стол, подошел к чашкам и заглянул в них.

Они были пусты.

Домовёнок подошел к букетику и понюхал цветочки – они пахли мёдом.

Нос домовёнка сразу стал желтым от пыльцы.

Ну вот – они нашли спрятанную им мамину чашку, из которой он поздними вечерами обычно пил свой поздний чай разлёгшись в сливочники, как в кресле.

Так всё замечательно было.

Кончилась лафа.

Как ему дальше быть?

Пашкину чашку что ли теперь взять к себе?

Ключ в замочной скважине повернулся.

Пашкину нужно теперь стащить и запрятать её получше чтобы никто не нашел.

Домовёнок подошел к краю подоконника и сел на своё место.

Вот, мама идет, а ему так чай попить захотелось.

Замок щёлкнул.

Домовёнок спокойно замер, устремив свой взгляд на открывающуюся дверь кухни.

Мама Пашки Антонина Васильевна вошла и удивлённо остановилась в дверях.

Домовёнок усиленно заморгал глазами, чтобы не расчихаться от пыльцы.

Мама удивлённо посмотрела на него и протянула ему свой носовой платок.

— Спасибо - сказал домовёнок.

— Пожалуйста - ответила мама - А где ты был всё это время?

- Наверху на буфете сидел.

- А зачем ты туда забрался?

- Я хотел с парашютом попрыгать с него вниз.

- Попрыгал?

- Нет.

- Чего так?

- А Пашка сказал, что зачем я будешь от сюда прыгать, если у меня нет парашюта и снял меня.

— Кто это тут так прибрался? - Антонина Васильевна оглядела кухню.

— Пашка с Акулёнком, а я им помогал.

— Молодцы. А чего это мытые тарелки в сушилке грязные с обратной стороны?

- Это от полов. Они тарелки вымыли и в коридоре их мокрые на пол ставили. Я им говорил, что там полы грязные, но кто меня послушает.

- Ладно, перемою. А где они сейчас?

— К деду, к Петру Михайловичу побежали в бани мыться.

— Ну, мыться – это хорошо, а мы с тобой давай чаёк попьём на чистой кухне. Ты как, не возражаешь?

— Я всегда за. Чай – это так по русски.