Натюрморт

Александр Иванович был художник- неудачник. Рисовал он плохо, даже в самом  кружке ( изостудия), только улыбались, глядя, ну а выше уж, и говорить нечего..

- Вы не переживайте, Александр Иванович - успокаивал его руководитель кружка, Анатолий Эфронович..

 -  У вас своё видение.. 
                                                                                 
Но все всё понимали.
Через эту страсть свою к рисованию, Александр Иванович потерял жену, "надоело нюхать краски" и "есть ливерную колбасу".. ушла "вникуда", как говорила, но он знал - к Монетову, ( сокурсник, теперь замзав мясокомбината), и в этот день, когда они ушли, ( жена кривлялась, заламывала руки, призывая Монетова к своему спектаклю, видимо), Александр Иваныч нарисовал натюрморт:  букет, в багровых тонах, темный, со, словно вырезанными из металлической чёрной фольги, прорисованными тёмными ветками- листьями, зловеще растворявшимися в мутной воде нечистой вазы, на мрачной, съехавшей скатерти, с опавшими лепестками, которые были больше похожи на засохшие сморщенные картофелины, или почерневшие от горя сливы..
Александр Иванович нарисовал, и стало ему легче. Как душу себе выстелил, раскрасил, согласно её души, состоянию. Вот такая гармония получилась..

                                             **********

Просыпался Александр Иванович рано, в семь, делал дела, выдавливал пасту из тюбика, зажигал конфорку, доставал ливерную колбасу, молча жевал..
Натюрморт, (он пока стоял на стуле), смотрел, рассматривал Александра Ивановича, а Александр Иванович - его, и поняв, что они это одно целое - оба успокаивались, переставали рассматривать, и Александр Иванович убегал в своё бюро, а натюрморт, засыпал, от ничегонеделания, принимал на себя  положенное количество пыли, мечтал о раме..

Как- то в дверь позвонили, в отсутствии Александра Ивановича, натюрморт, (тогда уже в раме, наконец), встревожился, замер, и услышал звук вставляемого ключа..

- Заходи, он на работе - услышал он женский голос, тонкий, и какой- то неприятный, противный даже, как- будто перемешали лимонный кадмий с белилами...

- Проходи, я быстро- голос деловито побежал по комнатам, не умолкая - Посмотри на его творения пока.. -  хихикал он - О! Новый шедевр, глянь.. Глазунов отдыхает..

Натюрморт запыхтел, заволновался, ( как- будто в голове алый кадмий забурлил), а вода в вазе пошла пузырями..

- Какая наглость - думал он, его холст натянулся, покрылся испариной, и готов был выпрыгнуть из рамы..

Монетов,( а это был он), сопел, сидел на табуретке и нервничал, боялся, наверное, что придёт Александр Иваныч..

- Трус - подумал натюрморт и упал с гвоздя..- Вот тебе, вот тебе - смеялся он , лёжа вниз лицом..

- Лида, пойдём скорее..- испугался Монетов..

- Фу, неудачник.. Даже гвоздя вбить не может - злорадствовала Лида, с готовым для выноса транзистором под мышкой..

Он лежал один, лицом вниз, ему было обидно за хозяина, хотелось плакать, и он уснул..
Когда Александр Иваныч вернулся, он поднял картину, осмотрел, вбил прочнее гвоздь, и повесил вновь, и если б у неё, картины, были б руки, она бы его обняла..
В холодильнике заканчивалась ливерная, кефир тоже, - "Надо сдать бутылки, уже много набралось" ... Александр Иваныч копил на импортный этюдник.

А вот дальше начались чудеса! Как-то, к Александру Иванычу  зашёл старый друг, с иностранцем, редким гостем в их заснеженных краях, они пили водку, разговаривали, и иностранец выпросил у Александра Ивановича картину- как сувенир, от "самодеятельного художника из сибирской глубинки"..

- Ну уж, глубинки... - обиделся про себя Александр  Иванович, но картину отдал, не жадный был..
- О, thank you!! - говорил иностранец на иностранном языке..
- Пожалуйста - отвечал Александр Иваныч..

Пошла путешествовать картина  по заграницам, сначала в доме у иностранца пожила, потом в руки художника попала, потом в музей, а потом и "из музея в музей", и понеслась, понеслась, стояли около неё зеваки с открытыми ртами, знатоки, искусствоведы разгадывали загадку "русского Ван Гога", художественное сообщество восторгалось изумительным "темным колоритом, глубиной тона, и орнаментальностью образа", но вот, одна странность была - куда не повесят её, утром она лежит, маслом вниз, как бутерброд..
Водружали на место, и опять..
И так по всем музеям..
Гадать стали, ясновидящие подключились, колдуны, учёные забирали анализы, отдавали в экспертизы, делали замеры, даже духовенство подтянулось.. "Картина - бунтарь", "Натюрморт, кинувший вызов обществу потребления"! "Натюрморт против гламура!", "Цветы говорят НЕТ войне!".. В газетах- "Сенсация! - загадочный натюрморт отказывается висеть, несмотря на проверенные крепежи, и прочие тонкости музейного техники", и тогда тот иностранец ( широкой души оказался человек), приехал, и забрал картину, и повёз назад, своему приятелю, в Сибирь, а тот - Александру Ивановичу..

Александр Иваныч провёл ладонью по знаменитой беглянке, словно поздоровался, пожал плечами, повесил её на гвоздь, и она висела, не падала..

Утром Александр Иваныч, позавтракав колбасой и кефиром, как обычно, пошёл на работу..

- Заходи, заходи, никого.. Да не мохай ты - зазвучал знакомый голос - Я только свои шторины  у этого козла заберу.. - Смотри, смотри, - вон она, висит, как миленькая! - кривлялся голос, копаясь в комоде,- (будучи, видимо, в курсе) - Висит, не падает!

Монетов сидел на кончике табуретки, и смотрел, не шевелясь, на загадочный натюрморт, как вдруг тот упал, маслом вниз, как и положено, и жена завизжала, и бежали, по лестнице, между третьим и четвёртым этажами, запутавшись в яркой, бирюзовой шторине..

Александр Иваныч пришёл вечером, привычно глянул на картину, которая висела на своем месте, помыл руки, взялся за ливерную..
Вскоре Александр Иванович разбогател, пошли к нему письма, нотариусы заспешили, договора, авторские права, и прочие вещи, в которых Александр Иванович не шибко- то и разбирался.. Даже сам Союз художников, в количестве тридцати человек пожаловали, с цветами, статьи всякие пошли, и с Александром Ивановичем фотографировались, говорили, "У Вас необычное видение", и гордился Анатолий Эфронович, руководитель кружка..

Теперь в холодильнике у Александра Иваныча докторская колбаса, и монеты водятся.. Жена  больше не приходит, "Жалеет.. Ха-ха" - думает  Натюрморт, - Они такие, женщины"...- довольный, размякший, и разрумянившийся от счастья, он гордится хозяином, и собой тоже, все ж такая известность.. Заграница!
Но свой гвоздь ближе, подытоживает он.