Рано

- Стой! Не надо!
- Ты чего?
- Не трогай его, не дави! Он не виноват, что родился жуком!
- Ну, а что он тут ...ходит?
- Ничего. Пусть.
- Ну выкинь его за окошко, что ли...
- Там он замёрзнет! Весна скоро. Потеплеет и выпущу!

      Жук понял, что опасность миновала, расслабился и шмыгнув носом, дёрнул левым усом.

- Ишь, какой... Понимает.
- А ты думал!

     Жук держался руками за оконное стекло и смотрел, как расхворавшаяся к весне метель кашляет и ходит из угла в угол. Она знала, что давно пора уходить, но не было сил собрать всё, что разбросала за зиму. Да и ветер шалил расслабленно, не желал помогать, но лишь мешал. Запутывал бахрому её длинной шали округ потерявших холодную хрупкость ветвей и тянул,- то в одну сторону, то в другую. Как злой ребёнок. Но тем было не больно. Почти.
      Понемногу, постепенно, день ото дня кожа  щёк деревьев обретала упругость и здоровый румянец. Они щурились на солнце и, сцепив зубы почек,  из последних сил удерживали острые зелёные язычки в приличных для этой поры пределах.  И когда, казалось, терпению приходил конец, некто шептал им на ушко:
- Рано... Рано. Рано!

     Жуку также хотелось выйти и пошалить, но он понимал, что ещё не время. Ранняя весна капризна и по причине ветрености своей,  ранит сильнее, чем это может выдержать иной.  Нужно быть готовым для встречи с нею. Научиться прощать, уметь любить, сквозь пальцы глядеть на обиды.

- Не каждый сумеет так. Так сумеет не каждый. Так не каждый сумеет. - Твердил жук. Он всё ещё стоял у окна и продолжал наблюдать за метелью. Меняя слова местами, пыталась нащупать их смысл. Как землю, на которую ему предстояло ступить этой весной.